Таблица лидеров

А у кого какие планы-наметки на грядущее лето? Имею ввиду внутрироссийские поездки-путешествия на авто продолжительностью от недели до трёх. Сам думаю о четырёх направлениях (выбираю): 1. Крым: июль-август 2. Рыбачий: вторая половина июля 3. Южный Урал 4. Поволжье. UPD. После некоторых консультаций с одноклубниками в полуфинал вышли 2 направления: 1. Крым 2. Рыбачий Окончательный выбор будет сделан в январе 2017.

Этого зайца боялись даже волки...

Самый лучший и самый богатый язык в мире. На одном из симпозиумов встретились четыре лингвиста: англичанин, немец, итальянец и русский. Речь зашла о языках. Начали спорить, а чей язык красивее, лучше, богаче, и какому языку принадлежит будущее? Англичанин сказал: «Англия – страна великих завоевателей, мореплавателей и путешественников, которые разнесли славу её языка по всем уголкам всего мира. Английский язык – язык Шекспира, Диккенса, Байрона – несомненно, лучший язык в мире». «Ничего подобного», — заявил немец, — «Наш язык – язык науки и физики, медицины и техники. Язык Канта и Гегеля, язык, на котором написано лучшее произведение мировой поэзии – «Фауст» Гёте». «Вы оба неправы», - вступил в спор итальянец, — «Подумайте, весь мир, всё человечество любит музыку, песни, романсы, оперы! На каком языке звучат лучшие любовные романсы и гениальные оперы? На языке солнечной Италии»! Русский долго молчал, скромно слушал и, наконец, промолвил: «Конечно, я мог также, как каждый из вас, сказать, что русский язык – язык Пушкина, Толстого, Тургенева, Чехова – превосходит все языки мира. Но я не пойду по вашему пути. Скажите, могли бы вы на своих языках составить небольшой рассказ с завязкой, с последовательным развитием сюжета, чтобы при этом все слова рассказа начинались с одной и той же буквы?» Это очень озадачило собеседников и все трое заявили: «Нет, на наших языках это невозможно». Тогда русский отвечает: «А вот на нашем языке это вполне возможно, и я сейчас это вам докажу. Назовите любую букву». Немец ответил: «Всё равно. Буква «П», например». «Прекрасно, вот вам рассказ на эту букву», — ответил русский. Пётр Петрович Петухов, поручик пятьдесят пятого Подольского пехотного полка, получил по почте письмо, полное приятных пожеланий. «Приезжайте, — писала прелестная Полина Павловна Перепёлкина, — поговорим, помечтаем, потанцуем, погуляем, посетим полузабытый, полузаросший пруд, порыбачим. Приезжайте, Пётр Петрович, поскорее погостить». Петухову предложение понравилось. Прикинул: приеду. Прихватил полустёртый полевой плащ, подумал: пригодится. Поезд прибыл после полудня. Принял Петра Петровича почтеннейший папа Полины Павловны, Павел Пантелеймонович. «Пожалуйста, Пётр Петрович, присаживайтесь поудобнее», — проговорил папаша. Подошёл плешивенький племянник, представился: «Порфирий Платонович Поликарпов. Просим, просим». Появилась прелестная Полина. Полные плечи прикрывал прозрачный персидский платок. Поговорили, пошутили, пригласили пообедать. Подали пельмени, плов, пикули, печёнку, паштет, пирожки, пирожное, пол-литра померанцевой. Плотно пообедали. Пётр Петрович почувствовал приятное пресыщение. После приёма пищи, после плотного перекуса Полина Павловна пригласила Петра Петровича прогуляться по парку. Перед парком простирался полузабытый полузаросший пруд. Прокатились под парусами. После плавания по пруду пошли погулять по парку. «Присядем», — предложила Полина Павловна. Присели. Полина Павловна придвинулась поближе. Посидели, помолчали. Прозвучал первый поцелуй. Пётр Петрович притомился, предложил полежать, подстелил полустёртый полевой плащ, подумал: пригодился. Полежали, повалялись, повлюблялись. «Пётр Петрович – проказник, прохвост», — привычно проговорила Полина Павловна. «Поженим, поженим!», — прошептал плешивенький племянник. «Поженим, поженим», — пробасил подошедший папаша. Пётр Петрович побледнел, пошатнулся, потом побежал прочь. Побежав, подумал: «Полина Петровна – прекрасная партия, полноте париться». Перед Петром Петровичем промелькнула перспектива получить прекрасное поместье. Поспешил послать предложение. Полина Павловна приняла предложение, позже поженились. Приятели приходили поздравлять, приносили подарки. Передавая пакет, приговаривали: «Прекрасная пара». Собеседники-лингвисты, услышав рассказ, вынуждены были признать, что русский язык – самый лучший и самый богатый язык в мире.

Поздравляю с отличным выбором! Прям как моя, только с килем. Поеду в эти выхи закрывать сезон наверное.

Всем привет! Забронировали в 4 корпусе Снежок + 1

Крутотень, сто лет уже ничего не выигрывал, приятные ощущения!!! "Некую сумму на счёт мобильного" прошу перенести на следующего победителя. Даёшь джек-пот ))

Александр, а вот тут я с вами уже не соглашусь! Попробую объяснить, без желания развести огонь войны. Влиять на конвейр напрямую, разумеется возможности нет. Но! Можно попросту не покупать автомобиль, который не нравится. Я именно так и делаю. Своего хитрилу высматривал долго. К сожалению, возможность приобретения выпала уже на самый край производства кузова Т31.Так что охота за нужной комплектацией, нужного цвета кузова и цвета салона выдалась та еще. Но - мы же к звездам, хоть и через тернии. Купил тот, который хотел. А вот за новым "перекашкаем" Т32 очереди не было - предлагали в любой комплектации, любого цвета, с любыми рюшками и оборудованием. Брать не стал Т32 ибо ну не по душе он мне сугубо индивидуально, ни в какую. К чему это... а к тому, что когда концерн предлагает на выбор много марок, но они, суть, одного вида - можно смело идти мимо просто визуально составив мнение об одном авто, даже не смотря на остальные. В кои веки до такого дошло? Вспомните, чем выделялся кашак в эпоху своего появления - он был иным, нежели остальной модельный ряд ниссан. Но не нужно было возводить успех кашака в абсолют для всех моделей! Всех сделали кашаками. Речь даже не о пресловутом фейслифтинге, а о концепции автомобилей в целом.... Молодца, нечего сказать...неправильно это, ИМХО. Может, чей-то взор и увлечется, но Ниссан в своей нынешней "копировальной" интепретации - не мой выбор.

Солидарен сначала с Вуком, затем с Док85. Вообще НЕ понимаю, зачем делать автомобили на одно лицо.... ладно немцы джетту до пассата попытались раздуть, но когда кругом одни кашаки у ниссана... В Мэйджоре был не так давно. Первая ассоциация при беглом взгляде на все авто салона - комната одного автомобиля. Нечто сродни покупке дорожного чемодана - отличия только а размерах. Печалька.

Нет для меня Х трейл закончился на 31м кузове. Совсем не нравится:-(

Вчера у рус-трейд на профсоюзке 8

Сегодня встретил клубня на пересечении МКАД-щелковское! Привет! 7

Приветсвую любителей автопутешествий! Жалею, что у меня не сложилась поезка в Карелию. Теперь боюсь загадывать так далеко... Крым хорош тем, что там не надо заранее бронировать жилье. Если не в санаторий, конечно ехать. Но менее, чем на пять дней жилье сдают неохотно, а места для диких стоянок с машиной я лично не знаю. При ценах около 300р/чел в сутки за вполне приелимое жилье не видел смысла жить в палатке и "ходить" под куст.

Tazer Добрый вечер . Одноклубник ясно написал -"Протестрайвил своего Кузю на бездорожье. Ездили в выходные на открытие охоты. В пойму заехали по суху. А после двух дневных дождей выезжали." Всегда интересно знать потенциал своего авто,чтоб быть готовым к той или иной ситуации. Х-Трейл -это Х-Трейл и всегда он был настоящим кроссовером с достойными характеристиками. Единственное на Т32 подкачал передний свес бампера , а так тот же классический Х-Трейл ,но более комфортный и новый. Вопрос к автору. Что означала фраза -"воды набрал "?

А зачем, если не секрет, вы так делаете?

Сделал в "автоателье" подогрев руля вместе с перетяжкой новой кожей (т.к. родная подстерлась) - обошлось в 13 тыр. Особенности: на руле оказалась всего свободная одна дорожка, да и то пришлось ее мастерам дорабатывать, поэтому решили поставить более дорогой комплект с повышенной безопасностью и на половину руля - на левую и правую части. По желанию могут обтянуть любой кожей (гладкой/шершавой/перфорированной, светлой/темной) - приезжаешь, выбираешь кожу и ею обтягивают. Кнопку вывел на рулевую колонку слева. Греет хорошо, особенно заметен эффект после 1-2 минут прогрева мотора. Постоянно подогрев не нужен, поэтому минут через 5-10 (как и попогрейку) уже можно отключать. Фото не прилагаю, т.к. у меня внешне руль ничем не отличается от штатного (ни по цвету, ни по перфорации).

Татьяна, поздравляю! Решение, понимаю, далось не сразу, но результат, на мой взгляд - гутный. Любопытно будет узнать реакцию одариваемого.

http://uao.mos.ru/presscenter/officially/detail/3710043.html

Наконец-то купил Replay NS76. Опасался что ступичные колпачки не встанут на свое место при R16 ET45, но всё прошло хорошо. Так что если кто-то до сих пор сомневается насчет штатного ET45, смело берите эту модель. Так же были установлены шины Hankook RW08 215/70 R16 100Q.

Мдэ... ему бы поставить старый добрый 2.5 турбодизель от Навары D40 без сажевого фильтра ))))

Кирилл салют! Крым может сложиться. Помониторю тему...

Привет! Было такое!

В Федеральное агентство по техническому регулированию и метрологии (Росстандарт) в рамках реализации положений Федерального закона от 27.12.2002 г. № 184-ФЗ «О техническом регулировании» поступила информация от ООО «Тойота Мотор» о добровольном отзыве 219811 автомобилей Toyota Auris, Toyota Prius, Toyota Corolla и Lexus CT 200h. Отзыву подлежат 219811 транспортных средств Toyota, из них 7561 автомобиль Toyota Auris, 210511 автомобилей Toyota Corolla, 825 автомобилей Toyota Prius и 914 автомобилей Lexus CT 200h, реализованные с 15 февраля 2007 г. по 19 сентября 2015 с VIN-кодами согласно приложению. Указанные автомобили оснащены системой улавливания паров топлива с угольным абсорбером, расположенным в топливном баке. Из-за особенностей расположения выходного патрубка угольного абсорбера существует вероятность образования трещины в патрубке. При длительной эксплуатации автомобиля с трещиной, возможно, ее увеличение, что, в свою очередь, может привести к утечке паров топлива и, в крайнем случае (при полностью заполненном топливном баке), существует вероятность утечки топлива. Уполномоченные дилеры ООО «Тойота Мотор» уведомят владельцев автомобилей, подпадающих под отзыв, путем рассылки информационных писем и/или по телефону о необходимости предоставить автомобиль в ближайший дилерский центр для проведения ремонтных работ. Вместе с тем, владельцы могут самостоятельно, не дожидаясь письма, определить, попадает ли их автомобиль под отзыв, сопоставив VIN-код их автомобиля с прилагаемым перечнем, связаться с ближайшим дилерским центром и записаться на ремонт. В рамках отзывной кампании на автомобилях будет выполнена замена топливозаборника в сборе на модернизированный, исключающий возникновение вышеуказанной ситуации. Все ремонтные работы будут осуществляться бесплатно для владельцев. Программа отзыва согласована с Росстандартом. Справочно. Отзыв (продукции) – корректирующее действие, предпринятое после производства, с целью защиты здоровья и безопасности потребителей в связи с использованием какой-либо продукции. (пункт 2.12 ГОСТ Р ИСО 10393-2014 «Отзыв потребительских товаров. Руководство для поставщиков»). Перечень VIN-кодов отзываемых транспортных средств (21 MB) http://gost.ru/wps/portal/pages/news/?article_id=4045

Сергей, приветствую! К нам- это здорово!!!) Добро пожаловать! будем рады общению

Клубную наклейку на неё!!!

Уважаемые рыбаки-форумчане! Огромнейшее всем спасибо, за то что откликнулись на мою просьбу о помощи, за то что направили в правильное русло, за то что поделились своими впечатлениями о владении плавстредствами . Благодаря Вам выбор был сделан в пользу Хантера 320 ЛК (уже куплена, стоит в комнате, муж ходит вокруг неё и облизывается ). Осталось лодку подарить и уговорить друга поменять Пыжа на Хитрилу. Ещё раз всем спасибо

Сколько раз еще эти слова тут написать надо, чтобы "неверующие" прозрели!? Самое главное, что приборов для этого никаких не надо, и каждый в состоянии определить - входит ли его автомобиль в "группу риска".

Неделю назад на "резинку"

Окард, плохо читали, есть и доводы и графики. Вам вообще можно не переживать, на 2,5 всё правильно, в отличии от 2-х литровых.

(с) Лучшее объявление о продаже авто! Продаю свою волгу! Покупка, прямо скажем, сомнительная, но зато и цена — чисто символическая. 20 тысяч грн и крейсер ваш! Год выпуска 2005, состояние противоречивое. Пробег обозначен на табло как 72000, но под этим стоит понимать 172000. А если совсем честно, то 272000. До сих пор не понимаю как она смогла проехать такое расстояние... Самое главное, аппарат на ходу! По городу никаких проблем (кроме того, что без кондиционера летом возникает ощущение как будто машина горит). Рвёт со светофора многие иномарки (особенно те, которые не подозревают, что участвуют в состязании). По трассе тоже нормуль. Какую скорость вам удастся на ней развить, зависит только от вашего инстинкта самосохранения. Лично я в те редкие разы, когда разгонял ее до 180, ловил себя на том, что не моргаю, не шевелюсь и практически не дышу. У левой двери есть сгнивший участок из которого торчит полиэтилен. Очень помогает обнаруживать автомобиль на больших парковках и придает зверюге неповторимую индивидуальность. По кузову — есть некоторые участки, которые можно считать нормальными. Внутренняя отделка салона выполнена по чьей–то непостижимой прихоти с использованием линолеума. С этим придется жить. Глубоко в водительском кресле есть какая–то очень острая деталь, которая иногда больно впивается в поясницу. Я так и не разобрался, что это за деталь, почему она там и как такое вообще может быть. Есть кнопка включения кондиционера, это единственная деталь кондиционера которая дожила до наших дней. Так же имеется бортовой компьютер, подозреваю что именно его искусственный интеллект (а не Вы) решает когда машине завестись, а когда заглохнуть. Печка — пламя Саурона — работает зимой так, что мама не горюй. Но, к сожалению, горячий воздух подтравливает снизу, и летом, когда печка выключена, если жать больше 110 по трассе в сандалях, то сильно обжигает пальцы на правой ноге. Так что летом на правую ногу лучше одевать кроссовок... В машине последние полтора месяца не курил. А до этого курил, очень много. Но не больше, чем предыдущий хозяин и его многочисленные друзья — одновременно, все вместе, зимой, с плотно закрытыми стеклами. Потолок нехарактерно серого цвета не позволит этого скрыть. Очень большой плюс - глушитель отсутствует, издает рев, как из преисподней! В связи с чем от страха обсираются даже мужественные байкеры и держатся от тебя подальше, что в свою очередь обеспечивает комфортную езду. Один из важнейших плюсов этой машины, это то что ее категорически не хотят останавливать инспектора ДПС. И даже когда ты проезжаешь перед ними с не пристегнутыми ремнями и выключенным ближним светом - они лишь проводят тебя сочувствующим взглядом... В чем загадка, я так и не понял. Так же ее очень боятся подрезать дорогие и не очень иномарки... В связи с вышеперечисленным, иногда чувствуешь себя как в президентском кортеже, пока острая металлическая деталь в сидении не спустит тебя опять с небес на землю...

Длинны хватает, мало того после переброски выглядит более эргономично.

Идет по полю экипаж после рейса, а впереди них стюардесса в службу вышагивает... Капитан воздушного судна посмотрел на нее и говорит: "Какие у нее шасси!!!" Штурман: "Это что - какие подвесные баки!!!!" Идут дальше... спрашивают у бортинженера - А ты что молчишь?!?!? Бортинженер: "Так это ваше дело-разговаривать... Мое - расчехлить и опробовать на всех режимах..."

В Москве во время вчерашнего дождя

"Подарил" лисе машину)

Более ста лет назад в Петербурге на Вознесенском проспекте находился уникальный в своем роде ресторан. Он славился отсутствием драк, скандалов или дебошей, которые обычно устраивала разгулявшаяся публика. Дело в том, что весь обслуживающий персонал этого ресторана, от повара до гардеробщика, при приеме на работу проходил обязательный экзамен «на вынос пьяного». Хозяин заведения Порфирий Филимонович лично устраивал проверку желающим у него «послужить», которую проходили далеко не все. Но если уж выпадало счастье получить у него работу, то платил хозяин щедро и относился с уважением. Испытание заключалось в том, что, обладавший недюжинной силой и весьма внушительной фигурой, Порфирий Филимонович не без удовольствия начинал «ходить колесом» по всей ресторации, сшибать мебель и для пущей убедительности выкрикивать, что он в свое время «и на медведя ходил». Задачей экзаменуемого было не испугаться и попытаться утихомирить разбуянившегося работодателя. Немногим молодцам удавалось унести ноги без особых увечий, а уж тем более справиться с «дебоширом». Однажды в поисках места официанта попал на такую экзаменовку один юноша «щуплого студенческого вида». На него и время-то Филимоныч поначалу тратить не хотел, но тот настоял. Посмотрел внимательно новобранец, как хозяин «безобразничает», снял очки и на глазах у присутствующих за считанные секунды стянул с себя сюртук, продернул сквозь рукава шарф, выскочил навстречу Филимонычу, коротким мастерским ударом съездил ему по уху. А пока тот стоял, оглушенный и опешивший от неожиданности, стремительно натянул сюртук ему задом наперед и ловко примотал шарфом руки к туловищу. Затем, поразмыслив мгновение, «студент» так же быстро свернул из двух салфеток кляп и, не церемонясь, затолкал его в рот несчастному экзаменатору. После таких потрясений Порфирию Филимоновичу пару дней пришлось провести в постели, так как на поверку у него каким-то образом оказались сломаны два ребра. На «Аркашку-студента» обижаться не стал и работать к себе взял, а прежде выяснил, откуда тот «такой шустрый выискался». Оказалось, несколько лет до этого Аркадий Рыбин проработал санитаром в доме для умалишенных и вынужден был там справляться с более серьезными противниками, нежели Порфирий Филимонович. via Kinash777

Маркиз родился на два года раньше меня, ещё до Великой Отечественной войны. Когда фашисты сомкнули вокруг города кольцо блокады, кот пропал… Это нас не удивило: город голодал, съедали всё, что летало, ползало, лаяло и мяукало. Вскоре мы уехали в тыл и вернулись только в 1946 году. Именно в этот год в Ленинград со всех концов России стали завозить котов эшелонами, так как крысы одолели своей наглостью и прожорливостью… Однажды ранним утром некто стал рвать когтями дверь и во всю мочь орать. Родители открыли дверь и ахнули: на пороге стоял огромный чёрно-белый котище и не моргая глядел на отца и мать. Да, это был Маркиз, вернувшийся с войны. Шрамы — следы ранений, укороченный хвост и рваное ухо говорили о пережитых им бомбёжках. Несмотря на это, он был силён, здоров и упитан. Никаких сомнений в том, что это Маркиз, не было: на спине у него с самого рождения катался жировик, а на белоснежной шее красовалась чёрная артистическая «бабочка». Кот обнюхал хозяев, меня, вещи в комнате, рухнул на диван и проспал трое суток без пищи и воды. Он судорожно перебирал во сне лапками, подмяукивал, иногда даже мурлыкал песенку, затем вдруг оскаливал клыки и грозно шипел на невидимого врага. Маркиз быстро привык к мирной созидательной жизни. Каждое утро он провожал родителей до завода в двух километрах от дома, прибегал обратно, забирался на диван и ещё два часа отдыхал до моего подъёма. Надо отметить, что крысоловом он был отличным. Ежедневно к порогу комнаты он складывал несколько десятков крыс. И, хотя зрелище это было не совсем приятным, но поощрение за честное выполнение профессионального долга он получал сполна. Маркиз не ел крыс, в его повседневный рацион входило всё то, что мог позволить себе человек в то голодное время — макаронные изделия с рыбой, выловленной из Невы, птицы и пивные дрожжи. Что касается последнего — в этом ему отказа не было. На улице стоял павильон с лечебными пивными дрожжами, и продавщица всегда наливала коту 100-150 граммов, как она говорила, «фронтовых». В 1948 году у Маркиза начались неприятности — выпали все зубы верхней челюсти. Кот стал угасать буквально на глазах. Ветврачи были категоричны: усыпить. И вот мы с матерью с зарёванными физиономиями сидим в зоополиклинике со своим мохнатым другом на руках, ожидая очереди на его усыпление. — Какой красивый у вас кот, — сказал мужчина с маленькой собачкой на руках. — Что с ним? И мы, задыхаясь от слёз, поведали ему печальную историю. — Разрешите осмотреть вашего зверя? — Мужчина взял Маркиза, безцеремонно открыл ему пасть. — Что ж, жду вас завтра на кафедре НИИ стоматологии. Мы обязательно поможем вашему Маркизу. Когда на следующий день в НИИ мы вытаскивали Маркиза из корзины, собрались все сотрудники кафедры. Наш знакомый, оказавшийся профессором кафедры протезирования, рассказал своим коллегам о военной судьбе Маркиза, о перенесённой им блокаде, которая и стала основной причиной выпадения зубов. Маркизу наложили на морду эфирную маску, и когда он впал в глубокий сон, одна группа медиков сделала слепок, другая вколачивала в кровоточащую челюсть серебряные штыри, третья накладывала ватные тампоны. Когда всё закончилось, нам сказали прийти за протезами через две недели, а кота кормить мясными отварами, жидкой кашей, молоком и сметаной с творогом, что в то время было весьма проблематично. Но наша семья, урезая свои суточные пайки, справилась. Две недели пролетели мгновенно, и снова мы в НИИ стоматологии. На примерку собрался весь персонал института. Протез надели на штыри, и Маркиз стал похож на артиста оригинального жанра, для которого улыбка — творческая необходимость. Но протез не понравился Маркизу по вкусу, он яростно пытался вытащить его изо рта. Неизвестно, чем бы закончилась эта возня, если бы санитарка не догадалась дать ему кусочек отварного мяса. Маркиз давно не пробовал такого лакомства и, забыв про протез, стал его жадно жевать. Кот сразу почувствовал огромное преимущество нового приспособления. На его морде отразилась усиленная умственная работа. Он навсегда связал свою жизнь с новой челюстью. Между завтраком, обедом и ужином челюсть покоилась в стаканчике с водой. Рядом стояли стаканчики со вставными челюстями бабушки и отца. По нескольку раз в день, а то и ночью, Маркиз подходил к стаканчику и, убедившись, что его челюсть на месте, шёл дремать на огромный бабушкин диван. А сколько переживаний досталось коту, когда он однажды заметил отсутствие своих зубов в стаканчике! Целый день, обнажая свои беззубые дёсны, Маркиз орал, как бы спрашивая домашних, куда они задевали его приспособление? Челюсть он обнаружил сам — она закатилась под раковину. После этого случая кот большую часть времени сидел рядом — сторожил свой стаканчик. Так, с искусственной челюстью, кот прожил 16 лет. Когда ему пошёл 24-й год, он почувствовал свой уход в вечность. За несколько дней до смерти он уже более не подходил к своему заветному стаканчику. Только в самый последний день, собрав все силы, он взобрался на раковину, встал на задние лапы и смахнул с полки стаканчик на пол. Затем, словно мышь, взял челюсть в свою беззубую пасть, перенёс на диван и, обняв её передними лапами, посмотрел на меня долгим звериным взглядом, промурлыкал последнюю в своей жизни песенку и ушёл навсегда… Александр Раков

Маленький мальчик стоял у витрины И по слогам объявленье читал, В нём сообщал продавец магазина, Что он забавных котят продавал. Мальчик несмело вошёл и с порога Скромно спросил, сколько стоят они. Цену узнав, прошептал: «Это много...» Ручки засунув в карманы свои. Он потихоньку извлёк всё, что было, Да, это мало, хоть долго копил. Детское сердце невольно заныло, С горечью в голосе он попросил: «Дяденька, можно хотя бы глазочком Только на ваших котят посмотреть, Были бы деньги, купил бы я точно, Но накопить мне никак не успеть.» И продавец, не спеша, открывает Крышку в огромной коробке и вот Восемь котят из неё выбегают, Но, а девятый за ними ползёт. Хочет успеть за друзьями своими, Но не угнаться за ними ему. А всё потому лишь, что ножки больные, Так он родился, себе на беду. Мальчика словно водой окатили, Глазки свои отвести он не смел, Даже сказать что-то был он не в силах, Лишь на хромого котёнка смотрел. Но через силу, с огромным волненьем, Еле, чуть слышно он вдруг проронил: «Были бы деньги, то я без сомненья Котёка хромого у вас бы купил.» А продавец посмотрев с изумленьем, Грустно ответил, кивнув на него: «Знаешь, котёнок больной, к сожаленью, Родился таким, не излечишь его. Но если ты хочешь, котёнка хромого Можешь себе и без денег забрать. Никто и копейки не даст за такого, Я и не думал его продавать.» Мальчик ответил серьёзно и строго: «Деньги у мамы могу я занять, Я заплачу за котёнка хромого, Чем же он хуже здоровых котят? Стоит он так же, как стоят другие, Полную цену я вам заплачу, Будем с ним жить мы, как братья родные, Сильно котёнка купить я хочу!» Это сказав, он неловко нагнулся, И под штанину зачем-то полез. Взглянув на него, продавец ужаснулся, Вместо ноги, он увидел протез! Слёзы в глазах, в горле ком, дрожь по телу... Всё стало ясно теперь продавцу. Мальчика крепко обнять захотелось, Он протянул свои руки мальцу. «Знаешь, мой мальчик, чего я хотел бы? Чтоб остальные котята нашли Тоже заботливых и милосердных, Добрых хозяев, таких же, как ты!» © Ольга Май

- Здрасьте-здрасьте, проходите на кухню. Я сейчас. Только ногти досушу... - Ногти? Какие ногти? - опешила психолог. Она работает в хосписе. В детском хосписе. Она работает со взрослыми, у которых умирают дети. Это не работа, а наказание. Постоянный контакт со смертельным отчаянием. Ее клиенты не красят ногти. Не одевают яркое. Не смеются. Не улыбаются. Не празднуют праздники. Не ходят в кино. Они носят черные платки. Смотрят в одну точку. Отвечают невпопад. Подолгу не открывают дверь. Они живут в ожидании черного дня и делают черным каждый день ожидания. Психолог нужен для того, чтобы прогнать из головы таких родителей мысли о смерти. О своей смерти. Потому что когда уйдет ребенок, зачем жить? Психолог должен объяснить зачем. Помочь придумать новое "зачем". И поселить это новое "зачем" в голову мам и пап, давно и привычно живущих на грани отчаяния. - Какие ногти? – переспросила психолог. – Вы мама Анечки? Вы Снежанна? - Я мама, мама. Вот эти ногти, - засмеялась Снеж. Показала красивый маникюр с блестящими, как леденцы пальчиками. Снеж 30 лет. 2 года назад ее четырехлетней дочке поставили диагноз. Онкология. 4 стадия. Диагноз, определивший конечность жизненного отрезка её дочери. Два года. Два раза по 365 дней. "Плюс-минус 720 дней", - посчитала Снеж и упала в колодец отчаяния. В колодце не было дна. Когда Снеж смотрела на дочку, она все время летела вниз, испытывая нечеловеческие перегрузки. Ей даже снилось это падение. Во сне она отчаянно цеплялась за стенки колодца, сдирая пальцы в кровь, ломая ногти, пыталась замедлиться, остановиться. Просыпалась от боли. Болели пальцы. И ногти болели. Желтели. Грибок, наверное. Снеж прятала желтизну под нарядный маникюр. Конечно, они боролись. Снеж отчаянно карабкалась. Хваталась за любую возможность. Традиционная медицина. Нетрадиционная. В один день после утреннего облучения она могла повезти дочь к деревенскому знахарю. А вдруг? Лучевая терапия и отвары целебных трав. Экстрасенсы. Колдуны. Лучшие диагносты и онкологи. «А вдруг» закончилось, когда метастазы попали в костный мозг дочки. Снеж поняла: вот теперь - всё. Финальный отрезок пути. Сколько бы там не было дней, они уже без «а вдруг». Снеж осознала: она больше не сможет ничего изменить. Выбора: жить или умереть – больше нет. Ей, Снежанне, придется это принять. Она мгновенно замерзла. Подождите, но выбор же есть всегда! Даже у осужденного на смерть человека, которого ведут на расстрел, есть выбор. Выбор – с какой мотивацией туда идти. С остервенением, с обидой, с прощением, с надеждой… Снеж поняла, что в этом выборе – ее спасение. И согрелась. Она выбирает жить «как ни в чем не бывало». Она не станет культивировать болезнь и подчинять ей всю жизнь дочери. И свою жизнь тоже. Она не положит на алтарь грядущей смерти больше ни дня из отведенных Господом на жизнь. Надо ЖИТЬ. А не ЖДАТЬ. Да, больничная палата и ежедневные инъекции яда в исколотые вены ребенка возможно продлят ее жизнь на несколько дней. Жизнь ли это для пятилетней девочки? Нет. Это мучение. Анюта все время плакала в больнице и просилась домой. Дома – куклы. Мультики. Смешные журналы. Фрукты. Дома – детство. А в больнице – борьба. Но исход борьбы уже определен, зачем тогда? Снеж забрала дочку домой. И стала жить-поживать. - Это она не в себе, - хмуро смотрели на Снежанну другие матери, чьи дети оставались в больничных палатах. – Это она сдалась. А Снеж в этот момент делала свой осознанный выбор. Она перестала падать в колодец. Остановилась. Подняла голову. И увидела небо. И лучи солнца, дотянувшиеся до нее в колодце. Снеж крепко сжимала Анюткину ладонь, когда они уходили из больницы. - Пойдем домой, моя хорошая… - Мы сюда больше не вернемся? – с надеждой спрашивала девочка. - Нет, больше не вернемся, - твердо сказала Снеж. Анюта стала пациенткой хосписа. Ну, то есть жила дома, а там стояла на учёте. Хоспис – это не про смерть. Хоспис – это про жизнь. Про то, что смерть – это часть жизни. Что умереть – не страшно. Страшно умереть при жизни. Снеж ценила сотрудников этого заведения. Они всегда были рядом. На расстоянии телефонного звонка. Он всегда готовы были помочь. И они не задавали глупых вопросов. Это важно. А другие - задавали. - Как ты? – спрашивали окружающие. В вопрос зашит глубокий ужас от осознания бескрайности чужой беды и глубокая радость от осознания, что эта беда – не со мной. - Я – отлично, - честно признавалась Снеж. – Сегодня на карусели поедем. Анютка хочет. Мороженого поедим. По парку пошатаемся. Люди отводят глаза. Этот текст принадлежит маме здорового ребенка. Его не должна говорить мама смертельно больной девочки. Люди, ни дня не прожившие в колодце, любят давать экспертные советы о том, как грамотно страдать. У них есть Хрестоматия отчаяния, мокрая от слез. А у Снеж нет такой хрестоматии. У нее – альбом с белыми листами. Каждый лист – это новый день. Сегодня мы проживем его на полную катушку. С мороженым и каруселями. Раскрасим яркими цветами и детским смехом. А потом настанет ночь, Анютка заснет, а Снеж будет слушать ее дыхание. Дыхание спящей дочери - лучшая симфония любви на свете. Спасибо, Господи, за ещё один яркий день. Завтра нас ждет новый чистый лист. В какие бы цвета его раскрасить? Где-то на отрезке Анюткиной болезни от Снеж ушел муж. Страшнее, конечно, что при этом от Анютки ушел папа. Уходя, муж говорил Снеж что-то обидное. Что толстая. И старая. И что-то ещё. Избивал словами. Снеж не слушала. Она понимала. Он просто сдается. Он уходит от страха. Он не хочет каждый день видеть угасание дочери. Это портит качество его жизни. Ему приходится виновато улыбаться. Потому что общество осуждает улыбки в такой ситуации. Впереди ещё год. Муж не хотел выкидывать год своей жизни в трубу страданий. Ведь этот год можно прожить весело, ездить на море, смеяться заливисто, целоваться исступленно. А альтернатива – слезы, уколы, врачи, диагнозы. Муж выбрал первое. Вышел за скобки семьи. И оттуда, из-за кулис, дает ценные советы Снеж. - Такой активный образ жизни добивает ребенка, - авторитетно заявляет бывший муж, рассматривая в соцсетях фотографии. На них - счастливая мама с хохочущей дочкой. Подписчики не подозревают, что дочка больна. - Ты ей жизнь сокращаешь. Снеж молчит. А что говорить? Теоретически он прав. Если бы Анютка лежала сейчас, утыканная иголками, через которые в нее закачивали бы химические препараты на основе яда, она бы, вероятно, прожила дольше. Но... Разве это жизнь для пятилетнего ребенка? Снеж давно не рефлексирует по этому поводу. Просто живет. Недавно свозила дочку в Парк развлечений. Вот это приключение! Анютка была счастлива. Желтоватые щечки покрывались румянцем. Она целый день проходила в платье Эльзы, она была настоящей, взаправдашней принцессой. Снеж радовалась вместе с дочкой, заряжалась ее восторгом. Жить, когда у тебя все хорошо - это одна история. А жить, когда у тебя все плохо - совсем другая. Когда у тебя все хорошо, то можно думать о пельменях и новых обоях в гостиную. А когда все плохо, то все мысли перекрыты шлагбаумом осознания, что метастазы уже перешли в костный мозг ребенка. Снеж прошла этап отрицания. И гнева. И истерик. Она уже там, на другом берегу. Она - в принятии. Поэтому она живет, как будто все хорошо. Она сломала шлагбаум и прибралась в голове. Она думает о пельменях и обоях в гостиную. Можно взять бежевые такие, с кофейным оттенком. Будет красиво. - Снежанна, вы думаете о том, как будете жить...потом? – осторожно спрашивает психолог. Она готова к ответу про суицидальные мысли. И знает, что говорить в ответ. - Потом? Ну, плана у меня нет, но я знаю, что я сделаю сразу после... - Что? - Я уеду на море. Буду много плавать. И загорать. И заплывать за буйки. - На море? Интересно, - психолог рассматривает Снеж с любопытством. Думает о силе этой измученной испытаниями, но несломленной женщины. Снеж по-своему понимает этот пристальный взгляд. Она трактует его как осуждение. Она к нему привыкла. - Вы думаете, это стыдно? Все так думают. Мама. Бывший муж. Соседи. Подруги. - Я так не думаю, Снежанна, честно. Даже наоборот. - Я смою в море все эти осуждающие взгляды. Все приговоры. Мне тут сказали, что я... как это... "пафосно страдаю"… Снеж усмехнулась. Захотела курить. - Снежанна, вы боитесь чего-нибудь? – спрашивает психолог. - Я? - Снеж задумалась. - Наверно, уже нет. Я боюсь Анюткиной боли. Но есть морфий. А так ничего... - Анечке хуже. - Да, я вижу. Не слепая. Но так уже было. Думаю, прорвемся. - А если нет? - А если нет, то я не хочу вскрытия. Не хочу, чтобы трогали ее. И платье Эльзы уже готово. Она в нем была счастлива здесь. И будет там. Психолог собирается уходить. Она здесь не нужна. Она не скажет этой маме ничего нового. Скорее, наоборот. Эта женщина - сама мудрость и принятие. А может это защитная реакция, блокирующая чувства. А может, жажда жизни. Какая разница? Море... Она хочет на море. От нее не пахнет отчаянием. Пахнет лаком для ногтей. И немножко шоколадом. Они с дочкой ели шоколад. Из комнаты в руки Снеж выстреливает Анютка. - Мама, пойдем раскрашивать новыми фломастерами разукрашку!!! - верещит девочка. - Я иду, Анют. У нас гости, видишь? Поздоровайся. А то не вежливо… - Здрасьте, - здоровается девочка и убегает в комнату. Если бы не желтоватый цвет лица и не вздувшиеся лимфоузлы - обычный ребенок, заряженный детством. Снеж выходит на лестничную клетку проводить психолога. А на самом деле - закурить. Очень хочется. - Вы – удивительная, Снежанна, - говорит психолог на прощание. - Вы большая редкость. Вам не нужен психолог. Вы сама себе психолог. Я даже советовать Вам ничего не буду. Пожелаю сил и стойкости. - Угу, спасибо, приятно, - Снеж приветливо улыбается и жадно затягивается сигаретой. - Сил и вам тоже. У вас работка - не позавидуешь. Двери лифта закрываются и не дают психологу ответить любезностью. Снеж докуривает сигарету и еще минуту рассматривает весеннее небо через грязное окно. Небо голубое, яркое, залитое солнечным светом. Такое же будет на море. Потом. Снеж будет греться в его лучах. Быстро загорит в черное. Будет вечерами мазать сметаной красные плечи. А когда придет пора – она вернется сюда. Вернется обновленная. И пойдет работать в хоспис. Психологом. Будет вот также ходить к тем, кто разучился улыбаться, и учить. Учить жить вопреки диагнозам. Учить ломать шлагбаумы. Учить думать о море. Учить видеть солнце в колодце. Она будет показывать людям свои фотографии. На фотографиях – счастье двух людей. И нет болезни. Это они с Анютой в парке. Это - катаются на лошадках. Это - на каруселях. Это - на горке. Это они лопают фрукты. А вот тут - шоколад... Видите, можно жить. Можно. И нужно. Просто купите пельмени. Просто поклейте обои... Р.S. А вот теперь все, кто прочел этот текст, подумайте: у вас и правда еще есть проблемы? ©

Всего одна ошибка в номере телефона via inet — А…алло, это телефон доверия? — Слушаю вас. — Я… понимаете, я хочу покончить жизнь самоубийством. — От вас жена ушла? — Как вы догадались? — Ну вы же не первый сюда звоните. — Д-да… да, конечно, вы правы… То есть, на самом деле, она давно ушла, четыре года уже… — И что ж вы только сейчас надумали? — Вы понимаете, сегодня мой день рожденья… Ну то есть был, то есть вчера – сейчас ведь уже заполночь… — Без четверти два, если быть точным. — Да… И вот сегодня, то есть вчера, мне исполнилось сорок лет… — Поздравляю. — Не с чем тут поздравлять… Я весь вечер просто просидел на кухне. У меня и гостей-то не было… — Не звали, или не пришли? — Да некого мне звать! Жена ушла, нового никого с тех пор… как-то не сложилось… друзей в общем-то тоже нет… с работы, что ли, кого? Как будто мне там эти рожи не опостылели… никто там, кстати, даже и не вспомнил, что у меня юбилей… — Стало быть, с карьерой у вас тоже не сложилось. — Да какая там карьера! Сижу там каждый день, как проклятый, с девяти до шести, а меня до сих пор воспринимают, как мальчика на побегушках! Илья, сделай то, Илья, сбегай туда… поксерь эти бумаги и отнеси Петру Егорычу… У Петра Егорыча, между прочим, для этого секретарша есть! Дура двадцатилетняя с наштукатуренной мордой… Мой начальник на четыре года моложе меня и говорит мне “ты”, а я ему – на “вы” и по отчеству… — Ну хорошо. А что вы сделали, чтобы это изменить? — В смысле, что сделал? Говорю же, работаю там каждый день, как… — Это я понял. Вы приходите на работу, которую терпеть не можете – поправьте меня, если я ошибаюсь… — Ненавижу! — Ну еще бы. Приходите и тупо отсиживаете от сих и до сих, мечтая, чтобы день поскорее закончился. Никакой инициативы, естественно, не проявляете, планами и перспективами не интересуетесь, любое поручение воспринимаете, как наказание, а не как повод проявить себя – не говоря уже о том, чтобы выйти на начальство с собственными идеями. Творческий подход вам чужд. Так чего ж вы хотите? По-моему, отношение к вам как к работнику – вполне адекватное. — Просто мне не повезло с работой. — Так за чем же дело стало? На свете тысячи профессий. И миллионы рабочих мест. — Да, но… в сорок лет как-то поздно начинать все сначала. — Что же мешало вам подумать об этом раньше? — Ну, я не знаю… привык как-то… надеялся, что-то еще изменится… — Надеялись, но ничего не предпринимали. Ясно. Жена вас только поэтому бросила, или и другие причины были? — Ну, поэтому тоже… Чего ты, говорит, добился, работаешь за гроши, повышения и то попросить не можешь… другие каждый год в тропиках отдыхают, а у нас даже дачи в Подмосковье нет… машина – старый “жигуль”, да и тот ты разбить умудрился… — Разбили? — Ну джип передо мной встал как вкопанный, а я что сделаю? Так и влетел ему в зад… а гаишникам что, кто сзади, тот и виновник… еле расплатился… А “жигуль” так и ржавеет битый под окнами, и не продашь его, и починить не на что, не говоря о том, чтоб новый купить… — Четыре года? — Почти пять уже… — И за это время вы не только не смогли скопить денег на новую машину, но и не пытались найти более денежную работу? Да и за все предыдущие годы тоже… — Ну, вы же знаете, в какой стране мы живем! — Знаю. Некоторые жители этой страны к сорока годам стали миллиардерами. — Ага, а скольких при этом убили? — Среди кандидатов в миллиардеры или среди людей, способных заработать хотя бы на “Форд”, извиняюсь, “Фокус”? — Ну нету у меня способностей к бизнесу… не всем дано. — Понятно. Значит, работать под чужим началом вы не умеете, начать свое собственное дело не можете. Ну а что вам дано, в таком случае? — В смысле? — В прямом. Хоть какие-то таланты у вас имеются? Пусть даже коммерчески невостребованные. — Н-ну… я не знаю… — Может, вы стихи пишете? — В институте писал, потом забросил… — Прочтите что-нибудь. — Ну, я уже не помню… ну… вот, например: Когда гуляли с тобой Мы под полной луной, И полночная звезда Глядела с неба на тебя… — Ясно. Достаточно. Ну, про музыку и живопись я уже и не спрашиваю… Это вы будущей жене такое писали? — Н-нет… была другая девушка, одногруппница… я, по правде сказать, тогда так и не решился с ней объясниться… — Ясно. И ни под какой звездой вы с ней тоже не гуляли. А с будущей женой вас, очевидно, мама познакомила? — А вот и нет! Ну то есть не совсем… тетя. — Итак, жена бросила вас потому, что вы – тряпка и размазня без каких-либо заметных способностей, будь то в возвышенных или в практических областях. Это все, или есть еще причины? Лысина, дурной запах изо рта или от ног? — Откуда вы… — Опыт, Илья, опыт. Знаете, сколько таких историй я уже выслушал? Ну давайте, договаривайте уж до конца. Раз позвонили, то нечего скрытничать. Вы импотент, не так ли? — Нет! Ну то есть не совсем… ЭТО-то я могу, а вот детей у нас никак не получалось… Доктор жене сказал – с ее стороны все в порядке… — А вам что сказал доктор? Вы обследовались? — Вы понимаете, я с детства ужасно боюсь ходить по врачам… — Понимаю. Знаете, в чем ваша главная проблема, Илья? — В чем? — В том, что вы лузер. Классический и безнадежный. — Кто? — Господи, вы и английского не знаете? Loser. На русский это слово обычно переводят как “неудачник”, но это в корне неверный перевод, демонстрирующий, кстати, всю разницу между западным и российским менталитетом. “Лузер” происходит от глагола to lose – “проигрывать”. Проигравший всегда знает, что сам виноват в своем проигрыше, и окружающие это знают, и относятся соответствующе. И поэтому, кстати, западный проигравший сохраняет шанс добиться выигрыша в будущем. Но у русских не так. “Неудачник” происходит от слова “удача”. Русские во всем винят слепой случай, рок, фатум, обстоятельства, ближних, дальних, работу, природу, весь мир – но только не самих себя! И вместо того, чтобы пытаться что-то реально исправить, они будут умиляться собственной непутевостью, жрать водку и читать Достоевского! — Я не пью водку! Ну чуть-чуть разве что… когда на работе что-нибудь отмечают и всем наливают… — Но уж Достоевского-то любите. — Да, люблю! — Ну еще бы. Ведь он писал о таких, как вы. И к тому же так приятно ощущать себя интеллигентным человеком, не имея за душой никаких реальных достижений. Только видите ли в чем дело, Илья. В XIX веке вы были нужны хотя бы Достоевскому. Сейчас -– вообще никому. Абсолютно. Вы – нуль. Ничтожество. Пустое место. — И… это говорите мне вы? Сотрудник телефона доверия? Я думал… — Вы думали, что вас тут будут утешать и отговаривать? Вы позвонили, чтобы услышать сладкую ложь вместо правды? Странные у вас представления о доверии… Собственно, вы и врачей боитесь по той же причине. И, что самое интересное, я ведь не сказал вам ничего нового. Вы же позвонили потому, что сами поняли свою никчемность по всем статьям. Точнее, поняли вы это давно, ну а признали только тогда, когда вам стукнул сороковник. Вот, кстати, еще одна классическая глупая пошлость у таких, как вы – привязывать оценки своей жизни к круглым датам. Да какое значения имеют эти цифры, круглые лишь потому, что у нас на руках по десять пальцев? Если человек ничего из себя не представляет в возрасте тридцать девять лет одиннадцать месяцев двадцать дней – неужели надо ждать еще десять дней, чтобы признать его жизнь провальной? Неужели за эти дни что-то изменится? Вы ведь сами сказали – вам уже поздно пытаться начать жизнь заново. Не могу с этим не согласиться. — И что же по-вашему… мне и в самом деле стоит… ну… — Вы с этого и начали разговор, не так ли? Впрочем, нет, не так. У вас кишка тонка даже на это. Настоящие самоубийцы никому не звонят посреди ночи, даже записки редко оставляют – они просто идут и делают свое дело. А истеричные психопаты и ничтожества, неспособные обратить на себя внимание ничем иным, поднимают шум на всю округу: “Ах, смотрите, смотрите, мне плохо! Ах, жалейте, утешайте меня, не то я с собой что-то сделаю!” Только ничего вы не сделаете. Поговорив со мной, вы уляжетесь в свою одинокую постельку и до утра будете жалеть себя, а утром с больной головой опять потащитесь в ненавистный офис, чтобы делать там работу за директорскую секретаршу, которую вы ненавидите и считаете дешевой шлюхой потому, что она никогда не даст такому, как вы. Описать вам дальнейшие перспективы, Илья? Впереди у вас – ничего, кроме одинокой старости. Без семьи, без друзей, без любимого дела. Без денег, что весьма немаловажно. И без приличного здоровья, учитывая ваше отношение к медицине и отсутствие силы воли, необходимой для поддержания себя в форме. И вы все это понимаете не хуже меня. Но, тем не менее, не сделаете то единственное разумное, что еще можете сделать. Потому что вы трус. — А вот и сделаю! Сделаю, черт бы вас побрал! И моя смерть будет на вашей совести! — Ну разумеется, пенять на зеркало – как это умно и оригинально… — Я уже влез на стул! Послушайте… я понял, это такая шоковая психотерапия, да? Сейчас вы скажете, что на самом деле не все так плохо? Только говорите скорее, потому что я и в самом деле стою на стуле с петлей на шее… — Никакой психотерапии. Терапия в вашем случае бессильна. Советую проверить прочность веревки. Будет очень обидно упасть и сломать себе копчик. — Я сделаю это! На самом деле сделаю! Считаю до трех! Раз… Ну? Два-а-а… А, будь оно все проклято! Три! Шум падающего стула и почти сразу за ним – короткий стук ударившейся об пол трубки. Я знаю, это не инсценировка. Я плавно опускаю трубку на рычаг. Ну да, номер моего телефона всего одной цифрой отличается от телефона доверия. И я чертовски не люблю, когда меня будят звонками по ночам.

Эпизод 57 - Олег, притащи каталку. Этого парня придётся тут оставить, в стационаре. - Вообще-то я Валерий. И не знаю, где каталка. И что это такое — тоже. Я охранник, а не санитар. Врач устало посмотрел на молодого мужчину и слегка улыбнулся. - Новенький? - Нет. Меня парни пригласили на пробу, — охранник чуть склонил голову к плечу и посмотрел в лицо собеседника, — я сейчас в отпуске, вот... Решил попробовать у вас поработать. - Нравится? - Не знаю. Добираться далеко и делать совсем нечего — не люблю я так... Врач, сидевший на стуле возле откинувшегося в кресле и пускающего слюни пациента, совсем молодого паренька, задумчиво покрутил головой из стороны в сторону, словно бы не веря услышанному. Смотрел доктор куда-то в угол кабинета. Валера ждал и не уходил — вроде как вызвали, вроде как что-то поручили. - Каталка, — сказал врач, — это такая тележка в виде кровати, чтоб больных возить. Найди и притащи сюда. Остальное потом объясню, хорошо? - Хорошо, — отозвался Валера, — а где её искать? Не нравился ему этот врач. Сидит, понимаешь, пацана за руку держит, будто тот удрать собирается. Сам не может свою каталку найти, что ли? А если пацана покараулить надо — так для этого как раз и охранник есть! - Олег, не тормози, — врач принялся отрывать руку от пациента, но та то ли прилипла, то ли как, — нет у нас тут деления на санитаров и не санитаров. Больным надо помогать, понимаешь? И как бы ни было твоё имя — на работе ты будешь отзываться на Олега. Иди и возвращайся с каталкой. Живо! Валера скрипнул зубами и вышел из кабинета в холл — просторное помещение со стеклянными стенами. Этакий парник в три этажа. Там он покрутил головой, осматриваясь, и увидел прехорошенькую медичку в белом халате — она-то должна знать, где тут что находится! - Э-э-э... Дамочка! Где тут у вас каталку найти? Та оглянулась на ходу, слегка притормозила и внимательно посмотрела прищурившись. - Глухарь, что ли? Бывает... Вон, — она указала в сторону пальчиком, — под лестницей, видишь? Кроватки на колёсиках стоят в рядок. Это и есть каталки. Потом на место поставь, чтоб не искать по всей клинике... Справишься? Валера недовольно сморщился — она что, за дурака его принимает, что ли? Ох и народ тут... Не нравится ему эта клиника! Надо доработать смену и не приходить больше, что бы там парни ни рассказывали про график и прочее... Он взял крайнюю каталку и пошёл с ней в кабинет врача. Открыл дверь, втянул её за собой и вопросительно посмотрел на седого мужика, что так и сидел на стуле с усталым видом. - Вот. Дальше чё? Врач посмотрел на Валеру и мотнул головой в сторону пациента. - Клади его. Лицом кверху. Потом вот в эту дверь и... Есть хочешь? — внезапно спросил тот, взглянув в глаза Валеры. Есть не очень хотелось, но парни говорили, что кормят тут хорошо... И решил не отказываться. - Да можно и перекусить — время-то к обеду. - Тогда клади больного и пойдём. Я покажу стационар и пообедаем. И расскажу тебе кое-чего. Валера подкатил каталку к креслу и с сомнением посмотрел на паренька, пускавшего пузыри. - А он это... Не заразный? - Теперь нет... Бери аккуратненько и клади уже. Олеж, не тяни кота за хвост. Я-то реально голоден! - Вот... — Валера, сердясь на тупого лечилу, принялся выуживать тело из кресла, — говорю же: Валера я! Паренёк не был тяжёлым, но тело его, полностью расслабленное, казалось жидким каким-то и перетекало, словно это не человек, а мешок со ртутью. Едва не выронив непослушную ношу, Валера кое-как взгромоздил пациента на каталку и только тут сообразил, что таки уложил его мордой вниз... Стиснув зубы и мысленно матеря врача — мог бы и помочь, зараза! — принялся переворачивать больного. Это оказалось неожиданно сложно и Валере пришлось немало попотеть, пока всё наконец-то получилось как следует! Врач со стула молча наблюдал за ним и лишь периодически покручивал своей коротко остриженной головой... Сучара, подумалось Валере, здоровенный кабан, а хоть бы пальцем пошевелил — видит же, скотина, что человек мучается и нихрена! Даже попку от стула не оторвал, падла! И каталки эти их прелестные — какой идиот их такие сделал?! А в палате сейчас ещё пацана и на койку перекладывать — тоже поди, в одно рыло придётся! Не... Нахер такую работу! Хоть и сутки в неделю, но ну его в попку — с микраша пока доберёшься, потом на катере ещё. Да сутки тут безвылазно, да ещё всякую дохлятину тягать... Тут заразу какую подхватить — как не надо, дорогой, делать! Не-не-не, в попку такую работу — смену доработать и досвидос! - Иди за мной, Олег, — лечила оторвал зад от стула и пошатнулся, — покажу стационар. И столовку... - Валера я! Док, неужели так трудно запомнить? Врач даже не обернулся и просто буркнул через плечо: - Шевели обувью, Олежа. И вышел через боковую дверь. *** В столовой почти никого не было — в углу сидела мамаша с двумя сопляками и все трое стремительно мели с тарелок. Только вилки звякали. В центре, одна за столиком — тощая девчонка-подросток. Страшненькая, плоская... И в белом халате. Она подняла голову от тарелки, посмотрела на врача и кивнула. - Док, мне б руки помыть, — Валера не мог отделаться от неприятного ощущения, ему казалось, что он весь просто вымазан микробами и бактериями. Или вирусами — кто их там разберёт! - Вон рукомойник, — врач указал в угол у двери и уселся за ближайший стол, едва не сломав своей тушей пластиковый стул. Пока Валера умывался и сушился под феном, мелкая медичка натаскала врачу хавчика, который тот тут же принялся методично уничтожать. - Э-э-э... Док. А тут как?.. Еду приносят или чё делать? - Вон окошко, — врач показал вилкой в стену, — там попроси. Особых разносолов нет, но... Рыбу любишь? Судак есть свежий, окунь крупный на сковороде. Спроси, может и стерлядь осталась или осетринка...Только скажи, что ты Олег. Валера вернулся от оконца с разносом: дымящийся борщ с куском мяса и горкой сметаны, зелёный салат с сыром, овощное рагу и кусок осетрины... И здоровенная кружка отличного чая! Из самовара! На шишках — ей-ей! Тётка на кухне как раз в трубу накидывала! А самовар настоящий, блестит, как золото! Охранник пристроился напротив врача и принялся за еду: хоть и не был особо голоден, но меню вызвало аппетит своей неожиданной щедростью. Хоть и предупреждали ребята, но вот такого... Такого Валера никак не ожидал. Когда дело дошло до чая, Валера поднял наконец взгляд на сотрапезника. Врач задумчиво глядел в пустые тарелки и слегка хмурился... Подошла мелкая и с укоризной посмотрела на него. Тот приподнял правую бровь и цыкнул зубом. Девчуля фыркнула и ушла, но вскоре вернулась с огромной миской сухариков и тремя литровыми кружками чёрного пива — аромат напитка охранник почувствовал сразу. Врач с укором посмотрел на девчонку, но та показала ему язык... Валера никак не мог понять — а какого хрена они тут все молчат-то? Кривляются, рожи друг другу корчат... Ну с девки чего взять — соплячка она и есть соплячка. А лекарь-то чего?.. Пока девчонка сгружала на разнос пустые тарелки, док просунул ей под подол руку и, похоже, крепко ущипнул за мякоть. Та вздрогнула, выпучила глаза и с укором произнесла: - Папа!.. - Брысь, — беззлобно сказал врач и принялся за первую кружку, — Олег, сухари можешь таскать, а портер не надо. Тебе сегодня ещё работать. Валера взял один сухарик, разгрыз его и снова потянулся к миске. - Доктор, так почему Олег? Чем моё имя-то не нравится? - Нормальное имя. Просто вас тут много и запоминать всех я не собираюсь. И ещё вот что... Про вампиров всяких, про Франкенштейна... Слышал такое? - И чё? - Я толком не помню... Короче, там почти всегда есть такой помощник — Игорь... Понимаешь, про что я? - Ну... И чё? - Так вот... В данном случае Олег не имя. Это должность. Я бы вас всех Игорями звал, но вот решил, что Олеги лучше. Поэтому тебя тут все и всегда будут окликать не по твоему имени, а именно Олег. И, поскольку это твоя должность — будь добр, откликайся. Договорились? - Понятно... Это, доктор... Похоже, не буду я тут у вас работать. Чё-то как-то не очень мне тут. - Неволить не буду. Смену доработаешь? - Конечно! Что ж я? Пришёл на смену — смену и отработаю... - Вот и славно. А завтра утром вернёмся к этому разговору, хорошо? - Ага. А можно спрошу? - Да. - Почему все молчат? Разговаривать не пробовали? Оно у нормальных людей так заведено. Про нормальных людей... Слышали? Доктор ухмыльнулся, приложился к кружке и, напившись, склонил голову чуть набок, глядя Валере куда-то в область живота. Потом поднял глаза и спросил: - Тебя мама в детстве не роняла случайно? Кровь прилила к лицу Валеры, но он сдержался и лишь с нажимом произнёс: - Нет. А что? - У тебя с пси проблемы. Я-то тебя слышу, а ты меня — нет. - Как это? — Валера слегка опешил. — Мысли читаете, что ли? - Типа того... Не суть. Иногда младенческие травмы приводят к такому эффекту — односторонняя пси-контактность. Редкая фигня и неприятная для пациента. Согласись — устал же удивляться за сегодня уже? Охранник засыпал в рот жменьку сухариков и принялся грызть, неопределённо дёрнув в ответ плечами — типа всё равно. Прожевав, всё-таки спросил: - А это как? Лечится? Не то чтоб сильно надо, просто — интересно... - Да. А теперь — бегом за мной! *** Вертолёт завис над двором в соседнем Городишке и врач, сидящий за штурвалом, задумчиво уставился куда-то за горизонт. Валера смотрел вниз и прикидывал — как он собирается садить машину? Там и провода, и автомобили, и кусты всякие... Думать о том, зачем с такой спешкой рванули с Острова не было нужды: понятно, что вызвали к больному. Но... Как?! Ни телефона, ничего же не было! Вот только сидели, разговаривали и — на! — вскочили, помчались. Теперь вот зависли тут... Вертолёт, качнувшись, снизился и приблизился к одному из домов; затем нырнул мордой вниз и рванулся чуть вперёд. Почти тут же задрал нос и жёстко грохнулся полозьями на землю, угодив при этом одной опорой в песочницу. Врач выключил мотор и, крикнув: «Пошли!», — побежал к подъезду пятиэтажки. Валера открыл свою дверь и кинулся следом, на ходу соображая — а не обворуют ли незапертую машину, пока они бегают? В подъезде их встретил взволнованный мужчина, что-то беспомощно пытающийся объяснить. Врач на бегу шлёпнул его по щеке и побежал вверх по лестнице, Валера рванул следом. На четвёртом этаже они вломились в квартиру, где на диване истекала кровью беременная женщина. Врач приложил руку к её лицу и замер. Валера в растерянности встал рядом и пару раз глубоко вдохнул и выдохнул, переводя дыхание. Он посмотрел на женщину, на врача, оглянулся на шум — вошёл встречавший их мужчина. Муж, судя по всему... Взгляд его непроизвольно вернулся к промежности женщины, где из-под трусиков толчками вытекала кровь. - Олег, берите её вместе с пледом и тащите в вертолёт. Врач отнял руку и пошёл из квартиры прочь. Валера переглянулся с совершенно спокойным мужчиной и подрагивающими руками ухватил плед за углы со стороны головы женщины. - Ну какого хера стоишь?! Хватай и потащили! - А?.. Да, сейчас... Сейчас. Мужчина неловко ухватил в кулаки уголки пледа, они напряглись и подняли беременную. Уже в небе над Морем Валера внимательнее присмотрелся к женщине — признаков жизни та не подавала, но кровотечение прекратилось. Он надел наушники с микрофоном и похлопал по плечу врача, жестами показывая, что нужно переговорить. Врач усмехнулся и в наушниках послышался густой бас, совсем непохожий на его голос: - Что, Олежа? - Это, док... Походу, крякнула бабёнка. - Нет. Я её остановил. В клинике запущу. - Как?! - Каком кверху, Олег. Не выруби я её — точно померла бы. И всю вертушку кровью угваздала. А так... Нормально, короче, не переживай. - Док... А как вы это... Без микрофона?.. - Олег, не придуривайся, а? Это ты пси не ловишь, а с наушниками-то я могу связь установить. Проблема, что ли?.. - Так это... Радио же! Какое тут пси?! - Не радио. Провода. Они куда подключены? - К этой... Ну типа телефона, наверное? - Типа, типа. А с этой «типой» я как раз радиоволнами и общаюсь. Это несложно, Олег! Врач поднял левую ладонь, растопырил пальцы и между средним и безымянным проскочила искра. Затем между средним и указательным... Валера снял наушники и отодвинулся от пилота как можно дальше — врач начинал пугать его. На Острове их ждал ещё один Олег с каталкой и давешняя малявка из столовой. Врач ещё в небе отключил мотор и посадил вертолёт в режиме авторотации, чтоб не шуметь и не поднимать песок. Валера выпрыгнул первым, помог Олегу переложить женщину на каталку и покатил её в клинику. Малая переглянулась с врачом и поспешила следом. Врач кивнул Олегу и погладил вертолёт по стеклу, словно тот был живой... И пошёл в столовую. *** Ночь. В клинике полная тишина. Валера сидит в холле и смотрит новости на огромном экране, вставив в ухо одноразовый наушник. Второй, незнакомый охранник, вошёл в холл с улицы и, оглядев пространство, подошёл и сел рядом. Вынул из кармана наушник, покрутил в пальцах и сунул обратно. Валера повернулся к нему и тоже вынул приборчик. - Слышь, брат, ты тут давно работаешь? - Да. Я ещё строил клинику. - А это... Тебя звать как? - Олег. - Не. Имя у тебя как? - Олег! Я Олег по имени Олег — просто совпало так. - А я Валера. Олега, а почему док всех Олегами решил называть, не знаешь? Чё не Васями? - Не знаю... А ты, Валер, привыкай. Если будешь тут работать — привыкай. Не решил ещё? В смысле — останешься или нет. Доктор сейчас набирает охрану, будет по пятнадцать человек в смену... Остров чистить, порядок в клинике поддерживать, пациентов нянькать... Не по двое, как сейчас, а толпа целая. Тут вон спортзал офигенный делают — можно качать мяско задарма. Кормёжка вон опять же — я так в жизни не кушал, как тут... Кстати, тебе говорили парни — тут в подвале оружейка. Стволы самые современные, в армии такие ещё редкость. Валера слушал и его разбирала досада: работёнка-то реально обещала быть интересной. И на вертолёте вон покатался даже — а где простому человеку такое выпадет? Оружие... Спортзал! Хрен с ним, что добираться долго, раз в неделю можно и напрячься. Зато вон сколько всяких ништяков, взять хоть осетрину в столовой... Да из его родни никто и ни разу в жизни той осетрины в глаза не видел! - Слышь, Олега... не возьмут меня, походу. Док сказал — у меня что-то в башке сломано. Я пси не слышу. Ты слышишь? - Слышу. - А как оно работает, а? Они, вон, глядят друг на дружку и кивают. А ты как? - Валер, тут смотреть не надо, тут по-другому. Дай мне свой наушник! Олег заткнул себе уши и вдобавок придавил приборчики пальцами. Повернулся и сказал: - Вот я тебя сейчас слышать не могу. Согласен? - Согласен. - А ты ещё и не говори! Просто думай, что мне сказать хочешь. - Как? Э-э-э... Чё думать-то? - Спроси про что-нибудь. Но не вслух, а про себя. - Ладно... Что тут за врачиха такая, красотка? Олег расплылся в улыбке и даже слегка хохотнул. - Света? Она врач! Она у доктора нашего на обучении. Давай, ещё спрашивай. - А малявка в халате, она кто? Дочка дока? Или тоже врач? - Это Женя. Она и то, и другое. Дочка и врач. Кстати, она, говорят, совсем не молодая, я слышал, что ей лет немало. Да и за то время, что я сам её знаю — она не изменилась вообще. - Олег, послушай... А как ты научился понимать, что я думаю? Ты все мои мысли читаешь? - Нет. Только то, что ты в мою сторону думаешь. — Олег вынул наушники и кинул их в урну, стоящую метрах в десяти от него. И попал. — Валера, попроси дока вылечить тебя. Он просто подержит тебя за руку и скажет, чего надо есть, пить там... Не лекарства! Там... Ну скажет как тренироваться... Я ж сюда попал тоже полено-поленом. Пару лет назад на рыбалку зимой пошли с батей, а тут, на Острове — стройка ещё была... Короче, папаня ужрался и обморозился, идти не мог. Я его на санках на Остров и поволок — отогреться там, «скорую» вызвать. Туда ж дорога по льду сделана была. Док папаню за палец подержал и домой выгнал, а мне предложил на стройке поработать... Я сперва подумал — а на фига оно мне? А потом... Батя-то на своих двоих домой ушёл! То стоять-то не мог, а тут встал и пошёл! Ну я и остался... Док меня тоже подержал за руку и я с тех пор тут так и работаю... Мне нравится! Валера в задумчивости потёр щёку пальцами... Чёрт! Ох, непростая тут больничка, ох непростая! - Олег, а как мне доктора попросить, чтоб полечил? Тут вон больных сегодня два раза на корабле привозили! Да на вертушке ещё в Городишко летали — баба там беременная чё-то... Ну ты ж видел! Кстати, надо глянуть — как она там. Живая хоть? — Валера встал со скамейки и направился к центральному проходу, ведущему вглубь здания. Обернулся и посмотрел на Олега. — Ты за меня там впрягись, если чё? Олег кинул, а Валера пошёл к палатам. Сначала заглянул к пацану, которого таскал до обеда — тот мирно спал. Потом зашёл к беременной. Женщина не спала — читала что-то с киберкнижки. Она глянула на вошедшего и поманила пальчиком, добродушно улыбаясь. Валера подошёл. - Олег, спасибо тебе! Наклонись — хоть в щёчку чмокну! Он наклонился, женщина звонко и явно от души поцеловала его и даже слегка ущипнула за подбородок. - Ещё раз — спасибо, Олежек! - Кхм... Валера я... — он разогнулся и пошёл прочь. Вышел из палаты и двинулся в столовку — чаю попить. В конце второй кружки вдруг вспомнил: док обещал с ним утром поговорить! Вот оно! Надо обязательно сказать, что остаётся, что работа эта очень хорошая — людям помогать! Чтоб лечил — пока не просить, неудобно, а там, глядишь, сам полечит — говорил же, что эта пси-фигня лечится... *** Катер Рыбнадзора подошёл со стороны Города ещё до того, как утренний ПТ с больными и сменой Олегов отчалил с пристани Городка. Олег позвал Валеру и оба рванули к причалу Острова, переговариваясь на бегу: - Олеж, чё там за траблы? - Менты какого-то ушлёпка на экспертизу привезли. У них с доктором уговор — если надо срочно, он их клиентов проверяет на вшивость. К их прибытию менты и рыбнадзоровец уже выволокли на помост мужика и держали, прижав мордой к доскам. Тот немного дёргался и матерился, но не особо-то и старательно. Быстро переговорив, охранники и двое полицейских поволокли закованного в наручники мужика в клинику, где их встретила Света. Она жестом попросила переместить гостя в третий кабинет, а уже там — усадить в кресло для пациентов. Рта она при этом не раскрывала, просто показывала пальцем. Валера обратил внимание, что Олег при этом кивает и догадался, что врач с ним пси-беседует... Его разобрала досада: надо же! Олег вон может, а он — нет... И на бегу, опять же — пси-то проще общаться, чтоб дыхалку не сбивать. И чтоб менты не подслушивали — тоже удобно... Меж тем Света взяла клиента за руку, но тот принялся вырываться и орать матом. Полицейский зашёл за кресло, дубинкой прижал его за горло к спинке и мужик затих. Врачиха снова взяла его за руку, но тот забился, не позволяя себя касаться, вырвал скованные наручниками руки и чуть не ударил Свету. Полицейский сильнее придавил его за горло, а второй без затей шарахнул своей дубинкой по рукам — сперва по правой, потом по левой. - С-с-девушки-твари-каз-з-злы... — прохрипел задержанный и закатил глаза... Олег, глядя на всю эту клоунаду, чуть отстранил Свету, взял у мента дубинку и присел у ног клиента. Прикинул так и этак... и рывком сдёрнул с сидящего треники вместе с трусами, спутав ему лодыжки. Резко задрал его ноги повыше, поплевал на кончик резиновой палки и прижал его к анусу задержанного... - А сейчас кое-то подружкой ментовской палки станет, если не прекратит хернёй страдать! Света прикрыла лицо рукой и захихикала, а мужичок в кресле замер и вытаращил испуганные глаза: слава опущенного резиновой дубинкой его как-то совсем не устраивала... Врачиха третий раз взяла его за руку и замерла. В кабинете повисла тишина, лишь через открытую дверь доносился отдалённый рокот мотора ПТ, подходящего к причалу. Света покраснела, резко отдёрнула руку и повернулась к старшему полицейскому. - Он не притворяется. Он реально психически нездоров. Его... Полечить его надо. Иначе суд не позволит наказывать. А наказать его надо! Причём чем строже, тем лучше. - Эм-нэ... Хорошо. Вам для него охрану оставить? Нет? Тогда пройдёмте, оформим передачу из-под конвоя на излечение в вашей клинике... Так? - Да... так. Олежки, в подвал его пока и прицепите там... Чтоб не сбежал. Потом тут всё дустом засыпьте — после этой пакости тут хлорка не поможет... Пойдёмте, капитан! *** Света с врачом стояли в холле и смотрели на входящих пациентов, что прибыли на ПТ. Те с любопытством осматривались и рассаживались по скамьям... Олеги вчетвером занимались с ними: раздавали наушники, устраивали на каталки тех, кто не мог сидеть, находили и подсаживали поближе к кабинетам беременных. Женя уже завела в четвёртый кабинет мамашу с подростком на инвалидном кресле и приступила к работе. А врачи молча разговаривали... - Дайвер, я не буду лечить эту тварь. Надо убить его при попытке к бегству — такое чудовище не должно жить на свете! - Это ты так решила? - Да! - А кто дал тебе такое право — распоряжаться чужими жизнями? - Он... Он сам себя лишил права на жизнь, Дайвер! Этот урод... Он же нелюдь, хуже животного! - И? - Не буду я его лечить! И ты не смей! И Жэке запрети! - Сама его будешь убивать? Я — не буду... И Женя не станет. Сама убьёшь? - Нет. - А кто? Олега попросишь? Олег! А, этот глухой... Валера, подойди, пожалуйста. Охранник подошёл и вопросительно посмотрел на врача. - Ты чего не едешь домой? Смена кончилась же. - Это... Доктор, я останусь. Тут это... Какого-то урода привезли... И народу вон много... Я помогу тут. И вообще... Вы меня на работу зачислите! Я у вас буду работать! - Хорошо, Олеж, договорились. Тут Света тебя попросить о чём-то хочет. Валера повернулся к врачихе и вопросительно посмотрел ей в лицо. Та замялась, смутилась... Потом отрицательно мотнула головой. - Нет, ничего... Подожди! Олег... Утром того чёрта, что вы в подвал увели... Вот смотри: он не просто убийца. Он ещё и педофил. И ненормальный... - Так Свет, нормальный-то бы такого не творил! Это ж как бог свят! - Ну да. Вот с одной стороны — надо убить гада, не должно такое на свете существовать, верно? - Верно! - С другой стороны — он не подлежит ни суду, ни наказанию, поскольку больной. На всю голову больной. Так? - Так, — согласился Валера. - И как нам с ним быть? Лечить? Тогда его осудят и на пожизненный, чтоб на налоги с родителей убитых им детей он жил и ничего не делал до конца жизни? Или мы его не вылечим и на те же налоги его в психушке держать будут, опять же — пока не сдохнет? Или... Самим его тут... При попытке к бегству? Валера усмехнулся и покрутил головой. - Не-е-е! Так не канает! Мы-т не убийцы же, Свет! Я вот точно такого делать не стану... Но вот что с ним делать, с упырём с этим... — Валера прищурил один глаз, а вторым прицелился в пространство. — Вы б вот его подлечили, да нам в Олеги отдали. А мы б его уж и воспитали б... По-своему, по-мужски. С Острова он сбечь не сможет, а тут мы ему устроим весёлую жизнь! А если он от того воспитания немножко нечаянно помрёт или покалечится — ну тут как бог распорядится... А если исправится — так пользу приносить будет наравне со всеми. А ментам скажете: мол, на лечении, в клинике... А памперсы на больных менять — мы его научим поди. Врачи переглянулись и улыбнулись друг другу. Света пошла в третий кабинет и Валера невольно проводил её взглядом: уж больно хороша. Талия тоненькая, попочка кругленькая, ножки длинненькие — загляденье! - Олег, пойдём-ка в первый. Я тебе тугоухость твою в пси-спектре уберу, да с остальным там посмотрим... Да надо за работу браться — вон двое тяжёлых ждут на каталках. Идёшь? - Иду, доктор! Это эпизод из романа "Знакомьтесь - Всемогущий"

1941 год. Начало немецкой оккупации в маленьком городке Полтавской области. В бывший райком партии вселилась комендатура. Небольшой дореволюционный двухэтажный особняк. По коридорам снуют немецкие офицеры, взвод охраны, обслуга из местных. Стучат пишущие машинки, тренькают телефоны, немецкий порядок входит в свои права. В один из кабинетов, для разбирательства привели двенадцатилетнюю девочку. Ее поймали на улице, есть подозрение, что еврейка. На свою беду, она и вправду была еврейкой. Родители уже месяц как поджидали свою доченьку на небе, и вот пришла пора Адочки. Месяц она бродила по городу, жила, где придется. Приютить опасную девочку никто не решился. В комнате работали два офицера за двумя письменными столами. Один оторвался от бумаг, перекинулся парой слов с конвоиром, глянув на Аду, сказал: — "Я! Дас юдише швайн! " и опять углубился в бумаги. Советская пионерка хоть и не понимала по-немецки, но что такое "юдиш" и что ее ждет, знала. Она вдруг в отчаянии бросилась к дверям и опрометью выскочила в коридор. Присутствующие не кинулись догонять беглянку, а дружно заржали, ведь в здании не было ни одного окна без решетки, а внизу на выходе круглосуточная охрана и только немецкая. Бежать-то некуда, разве что заскочить в другой кабинет... А толку? Но страх смерти не имеет логики. Ада из коридора кинулась на второй этаж и забежала в первую попавшуюся открытую дверь. Немцы обрадовались новому развлечению и не спеша, планомерно, как инопланетяне в поисках человека, обходили комнату за комнатой: — " Тефощка. Ау! " "Кте ты ест? " "Ком, дас кляйн юдише швайн... " "Ау! Ми тепя искать! " Инопланетяне обошли все помещения на обоих этажах, потом еще раз, еще... Им уже было не смешно. Еврейки нигде не было. Через пару часов поиска они поняли, что девчонке удалось просунуть голову между прутьями в туалете, и она сбежала. И какие же маленькие головы бывают у этих подлых еврейских детей... Тут же вызвали "майстра" из местных, и он присобачил дополнительную перемычку к туалетной решетке. В комендатуре наступила ночь. Офицеры разошлись по домам, темный особняк опустел, только охрана у входа еле слышно переговаривалась. С самого утра Ада лежала внутри старинного камина, но до сих пор боялась дышать. Камин зиял чернотой в самой большой комнате купеческого дома. При советской власти барство было не в почете, экономили дрова, топили буржуйками и каминную трубу заложили кирпичом, но так удачно, что внутри на высоте полутора метров получилась кирпичная полка. Сантиметров сорок в ширину, тут пока можно было переждать. Пока... В эту ночь девочка так и не покинула своего убежища. Наступило утро, в комендатуре затрещала работа и о вчерашней сбежавшей еврейской девочке все конечно забыли. Только во вторую ночь Ада решилась покинуть свою норку. Она неслышно как привидение пробралась в туалет, без которого уже почти падала в обморок. Жадно напилась воды и вернулась в «свою» комнату, По запаху нашла в чьем-то столе спрятанное печенье и залегла до следующей ночи. Так из ночи в ночь Ада все расширяла свой жизненный круг. Доходила даже до первого этажа, влезала в буфет, а там всегда можно было поживиться кусочком хлебушка, не обделяя господ офицеров. Она понимала, что если пропадет хоть кусочек сала, то будут подозрения и могут здание обыскать с собакой. А это смерть. Но пока сама Ада превращалась в дикую собачку, или скорее в затравленного мышонка с огромным не мышиным телом, которое нужно кормить. Все чувства ее обострились. Девочка слышала даже, сколько существ находится на втором этаже и сколько на первом. Лежа в камине, она чувствовала вибрацию стен от входящих в здание инопланетян. Днем не спала, боялась, что во сне пошевелится. Девчонка знала всех солдат и офицеров комендатуры, хоть никогда их и не видела. Различала по голосам, походке и запаху. Вскоре приноровилась мыться и стирать белье в туалете. Самым страшным еженочным испытанием был слив воды унитазного бачка. Со временем Аду уже невозможно было застать врасплох. Она по своим внутренним часам знала, когда под утро придут истопники, работники кухни, а уж охранники, по ночам обходящие этажи, для нее казались просто махорочными топающими слонами. Человек ко всему привыкает. Ада стала привидением, о котором даже не ходило слухов... Девочка сначала интуитивно, а потом, и по словам начала понимать немецкую речь. Жизнь шла. Ведь, несмотря на ежесекундный смертельный риск быть обнаруженной, это была все же жизнь. Чтоб не сойти с ума, она мысленно разговаривала с родителями и со "знакомыми" немецкими офицерами. Однажды ночью, когда девчушка привычно прокралась в туалет, ее как громом поразило. На умывальнике лежали: ломтик хлеба и малюсенький кусочек мыла. Это был не офицерский туалет и мыло каждый приносил свое, могли, конечно, забыть, но хлеб откуда! ! ? О НЕЙ КТО-ТО ЗНАЛ! Ада не притронулась к этому богатству. Вдруг западня... На следующую ночь все повторилось. Эх, будь что будет, взяла. В конце концов, немцы люди педантичные. Если б что и заподозрили, то не мыльцем бы выманивали, а овчарками. Через неделю девочка поняла, что доброй феей была уборщица тетя Зина. Толи по маленьким мокрым следам, то ли еще как, но тетя Зина догадалась о «привидении». Жизнь у Ады началась царская: целый кусочек хлеба в день иногда даже с кубиком сахара. В одно прекрасное утро в комендатуре перестала звучать немецкая речь. Все шло совсем непривычно. Дом наполнился новыми запахами и звуками. Незнакомые люди говорили только по-русски. Ада целых три дня еще сидела в камине прислушиваясь, пока не решилась выйти к нашим. Был 1943 год. Четырнадцатилетнюю еврейскую девочку Аду вначале отправили в полтавский детский дом, а в 44-ом во Львовский интернат. В этом городе она и прожила всю свою жизнь. Детей у Ады не было, расплата за подорванное женское здоровье, жизни в камине. Году в семидесятом, тетя Ада съездила на полтавщину, где и разыскала уборщицу тетю Зину, которая к тому времени уже давно отмотала свою «десятку». Узнала по голосу...