Podvodnik

В травме был один доктор. Все мотоциклисты его были, и даже зимой. Причем мотоциклисты поступали в виде пазла. Любимыми словами его были: "Тэээк-с, этот на тысячу деталей потянет". Один раз привезли девушку-байкершу. Красивую-красивую. Когда он над ней шаманить начал сказал: — Не пикнешь — женюсь. Не пикнула. Женился. Теперь, когда ему говорят, что жена у него красивая, он отвечает: — Нравится? Сам собирал.

Лекарь! Прими и наши (мои,жены и хвостатых ) поздравления!!!!

— У нас с женой ещё со свадьбы уговор: накопленные деньги тратим поровну на любимые занятия. Она улетела в Таиланд, а я голову ломаю… — Чего? — Да не знаю, куда 180 бутылок водки поставить…

Аптека, очередь. Бабуля, довольно громко и внятно: — Мне от геморроя лекарство. Только не дорогое. Фармацевт: Вот, свечи. По две штучки в день, вставлять утром и на ночь. Бабуля: Куда вставлять? Фармацевт, несколько смущаясь: В дырочку, где геморрой. Бабуля: В какую именно? Фармацевт: У вас там их что, две? Бабуля: У меня две! И у всех нормальных людей две. А у тебя — одна? Фармацевт: У меня одна! Потом, понимая, что бабуля что то путает, уточняет: — А что у вас болит, бабушка? Бабуля, злясь, переходит на крик: говорю ж тебе — гемморой! Вот тут (показывая чуть выше переносицы) все забито, дышать не могу! … вообще-то двойная справа – это плохая примета…

Василий На похороны бабушки я ехал со смешанным чувством грусти и стыда. Ранняя осень сияла золотом, а на душе у меня было черно. Я потерял последнего родного человека, и чувствовал горечь от того, что не был с ней в ее последние дни. Сразу после школы я уехал на учебу в большой город, а бабушка осталась одна и приезжать часто просто не получалось. Конечно, я мог бы остаться дома, устроиться в местный магазин и ухаживать за ней, но я мечтал чего-то добиться в жизни. Да и она тоже хотела этого и поддерживала меня. Я надеялся, что смогу быстро встать на ноги, и забрать ее к себе. И все почти получилось. Через три месяца я приехал бы за ней, но... Если б я только знал, что она болеет! И почему только бабушка молчала? Такой она была всегда – не жаловалась, как бы не было трудно, все тащила на себе. А я… ничего не успел для нее сделать. Деньги, отложенные на съем новой квартиры, я решил все равно потратить на бабушку. - Куплю плиту. Закажу самую лучшую, самую дорогую, - думал я. – Из мрамора. И надпись золотую. Я хотел как-то отплатить ей за годы ожидания и одиночества. После кладбища и поминок я рассеянно смотрел, как соседки разбирают бабушкины вещи. Я попросил их забрать что кому хочется. Себе оставил только фотографии и фигурки из серванта. Я как раз вытащил с полки фарфоровую лягушку с отбитой лапкой и перед глазами в один миг промелькнули сотни воспоминаний. Тут то, ко мне подошла соседка и тихо спросила: - А котика куда девать будешь? На улицу выбросишь? Или в Казань заберешь? - Котика? – Я и не знал, что у бабушки был кот... и что теперь с ним делать? - Василий в огород умчался. Как Веру понесли на кладбище, он весь заметался, за нами бросился было. А когда Вера умерла, он тут, возле нее был. Грустный, будто понимает… Я кивнул и вышел на крыльцо. Постоял немного. Что мне делать с этим котом? - Исанме! Син кем? (Здравствуй! Ты кто? – татарский) – спросил кто-то, и я чуть не подпрыгнул, до того момента мне казалось, что огород пуст. Я повернулся. Справа, из-за сложенной поленницы поднимался дед. И едва я его увидел, как горло у меня сжало и я, шагнув к нему, едва смог пробормотать: - Фарид - абы! Бу мин! Это я… Саша… В тот год, когда не стало моих родителей, я переехал сюда. Вернее, меня забрала к себе бабушка. Я помню, каким обозленным тогда был. Как ненавидел всех просто за то, что они живы, а мои родители нет. И вот однажды, сидя на заборе, я заметил, как через участок от нас, старик, мужчина помладше и мальчик, мой ровесник, собирают яблоки. Я следил за ними исподлобья. Потом дверь на крыльце их дома открылась и молодая женщина позвала их кушать по татарски. Мальчик побежал к ней, расставив руки и влетел ей в объятия. А мне захотелось стукнуть его. В тот же вечер, когда стемнело, я выбрался из дома, перелез через забор и забрался в их сад. Я оборвал все яблоки, до которых мог дотянуться, растоптал то, что смог. Тогда то меня и поймал хозяин сада, Фарид – абы. Он был ровесником моей бабушки, а мальчик, которого мне так хотелось побить был его внуком. Фарид-абы мог бы оттаскать меня за уши, или пожаловаться бабушке, но вместо этого он вдруг положил руку мне на плечо и сказал: - Ну что? Все потоптал, как кабан, яблоки попортил. Стало легче? Я видел, как ты днем на заборе сидел и смотрел на нас. Все сразу понял по твоим глазам. А ведь разве мой внук виноват, что твои родители умерли, а его родители живы? Ты сам то подумай! Я упрямо тряхнул головой и попытался вырваться, но ладонь Фарида – абы крепко сжала плечо: - Это горе в тебе кипит. Ты отпусти его, поплачь. А то станешь как шайтан злой! - Пусти! – заорал я и рванулся сильнее. От ярости меня затрясло. - Плохо тебе, я понимаю. Сиротой быть ой ей как тяжело! Я родителей хоронил, плакал, а ведь я взрослый был.. - Я не сирота! У меня есть бабушка! – заорал я, а Фарид – абы повторил: - Сирота, сирота. Ох, бедняга! И тогда я вдруг расплакался, уткнувшись ему в грудь. До сих пор помню, как я ревел, а большая рука Фарида –абы гладила меня по голове. Не знаю даже сколько времени так прошло, но когда я наконец смог успокоиться, что-то внутри изменилось. Каким-то образом Фарид-абы заставил меня отпустить ненависть ко всем вокруг. И я смог оплакать смерть родителей. Нет, мне не стало легче, но я смог принять тот факт, что моих родителей больше нет и погрустить об этом. С тех пор мы с Фаридом – абы стали большими друзьями, и я бегал к нему не меньше, чем раз в неделю. Именно его я спрашивал, как вести себя, когда задирают в школе и что делать, чтобы понравившаяся девушка обратила на меня внимание. Я почти не видел его после того, как уехал в Казань. И вот он передо мной, совсем старый. Я побежал к нему смешно растопырив руки. Только теперь я не мог уткнуться в грудь Фариду-абы, я стал выше него. Да и обнимать пришлось осторожнее – он стал такой хрупкий, будто весь сделан из стекла. - Кадерлем!(дорогой) Саня! Яным (душа моя)! Я-то сперва не узнал тебя, глаза стали совсем плохие! Вера каждый день говорила, какой ты стал молодец и красавец! Каждый день! - он отстранил меня и разглядывал меня слезящимися от радости глазами: - Бэгърем(очень дорогой)! Как же я тебе рад! - Я тоже очень рад, бабай (дедушка), - шепотом добавил я, но он услышал и улыбнулся: - Я на кладбище пойти не смог – ноги совсем не ходят. Мы с Василием тут вместе Веру вспоминали. И вдруг ты идешь. Я чуть с ума не сошел от радости! Что ж ты так давно не приезжал?! - Я работал, - глухо сказал я. – Хотел абику(бабушку) забрать с собой. Да не успел всего то нескольких месяцев не хватило… - Понимаю, - покачал головой Фарид –абы. – Немножко бы еще ей пожить, чтоб насладилась таким внуком. Но ей теперь хорошо, на том свете. Она счастлива. Пойдем ко мне, посидим. Моя хатыным (жена) обрадуется, когда тебя увидит. А сейчас она плачет. Вера ведь была ей кодагый (сватья). Пойдем, онек (внук), посиди со стариками. - Конечно. Я только заберу из дома фотографии и фигурки. У меня автобус вечером, не буду в дом обратно возвращаться. - А Василия заберешь? Или тут оставишь? – он внимательно посмотрел на меня. - Я не знаю, - ответил я честно. – Куда я его дену? Может ему тут лучше? И тут, раздвинув траву, наружу показалась кошачья морда. Самая бандитская кошачья морда, какую только можно представить. Ухо разорвано (это у крутых котов традиция такая, ходить с порванным ухом?!). Широкая грудь и колесом расставленные лапы, дополняли картину. Кот посмотрел на меня круглыми, желтыми глазами, горестно мявкнул и пропал в траве. - Услышал, - расстроенно сказал Фарид-абы. – Эх, беда! Услышал твои слова и убежал! - Я тебе расскажу про него, - опускаясь на стул, сказал Фарид-абы. – А ты уж тогда решишь, что делать. Я понимаю, в городе с котом трудно, но Василий это не простой кот. Это очень замечательный кот. Ты послушай! - У нас за оврагом поселок дачный, помнишь? Весной дачники приезжают, осенью дачники уезжают. Есть хорошие люди, а есть начар кешелер (плохие люди). Хорошие отвечают за своих зверей, а плохие - нет. И поэтому каждую осень в пустом поселке остаются котята и щенки. Дачники бросают их и уезжают. Зимой они погибают от голода и холода. Так суждено было погибнуть и Василию. Его бросили дачники. Но не таков у него был характер, чтоб за просто так умереть от голода. - Хотя он и был всего лишь маленьким котенком, Василий научился ловить воробьев, – Фарид – абы повернулся ко мне и улыбнулся краем глаза. – Ни за что не догадаешься как! Этот чечегем (цветочек) притворялся мертвым и ложился на дороге, возле кустов с ягодами, куда часто прилетали воробьи. Птицы видели мертвого, кота и подходили ближе. Вот тут-то Василий и хватал их! Он был как пуля! Такой маленький, и такой сильный! Ловил даже голубей. - А еще у Василия была подружка. Она бы не выжила без него – не та порода. Она была тонкая, хрупкая, вся-вся белая, где такой выжить. Но в ее жизни появился Василий и спас ее. Они вместе перебрались в поселок и начали промышлять на помойке. Но ты знаешь, помойка – это территория собак. Кошек они рвут на части. - Так вот, Василий выжидал удобный момент, когда псов не было рядом. Тогда они с белой кошкой бросались к ящикам. Но они никогда не ели оба – сперва ел кто-то один, а второй смотрел вокруг и слушал. Поэтому они не попались ни разу. - О, ты не знаешь, всей хитрости Василия! Про него можно складывать легенды! Чего он только не придумывал, чтобы спасти свою ненаглядную от голодной смерти! А ведь ты знаешь, зимой, в холода, кошки очень быстро умирают, если не могут найти пищу. - Так вот, Василий начал лазить в форточки и красть из кухонь продуты. Однажды я сам видел, клянусь тебе, как Василий бежал по улице с целой связкой сосисок во рту! И в ту зиму они выжили. Это все Василий сделал. Ты представляешь, какой джигит?! Сам не умер и подружку спас! Сейчас мужиков то таких мало! А тут кот! - Потом, весной им стало полегче. Сельчане простили Василию его проделки потому, что он с подружкой начал новый промысел – ловил мышей в подвалах и приносил хозяевам домов. Не ел, складывал на порог. Будто говорил – смотрите, я настоящий сельчанин, я тоже работаю, выполняю важное дело. И люди стали оставлять корм для него и подружки. Тут им стало совсем хорошо. - Я встретил его однажды. Была ночь, а я возвращался от соседа. Мы выпили по рюмочке арака (водки) и я был веселый и спокойный. Вошел в ряд между гаражей и увидел его. Василий шел мне навстречу, хвост трубой. Увидел меня и не свернул. Эй, малай (мальчик)! Ты когда-нибудь видел кота, который не боится человека, взрослого мужчину? А Василий – не боялся. Так и прошел мимо меня, даже ус не дрогнул. Я тогда понял, что это особый кот. И сказал своей хатыным (жене) оставлять для него корм. - И вот однажды у Василия случилась беда. Мы с моей хатыным засиделись у твоей абики. И тут я услышал вой. Я испугался…кто мог так кричать, одновременно как зверь и как человек?! Твоя абика сидела около окна и она закричал, что там на улице Василий. Мы все бросились к двери. Во дворе сидел Василий, а около него лежала его подружка. Шерсть у нее была вся красная и в грязи. И видно было, что уже ничем ей не помочь. - Потом мы поняли, что его подружку ударила машина. Видно выскочила на шоссе. Может, погналась за птицей и увлеклась. Женщины! – он пожал плечами. – Но я видел, что Василий винит в этом себя. И я его понимал. Он чувствовал себя ответственным! Он мужчина и не уследил за своей подругой! Эх, беда… - Вера тогда забрала белоснежку к себе домой. Сделала все, чтобы ее спасти, да только там уже ничего нельзя было сделать… Он долго молчал, и я спросил: - А что же было дальше, бабай? - Дальше? – он пожал плечами. – Дальше Вера взяла Василия к себе. И я тебе скажу, этот умный кот сделал для нее все, чтобы она не учувствовала себя одинокой. В последние дни она рассказывала: «Вот мне совсем плохо, а тут Василий как вскочит на руки, потопчет больное место. Запоет по-своему, и мне легче.» - Моя хатыным говорила: «Это он смерть отгоняет от нее». И я думаю, она права – без Василия не протянула бы она так долго. Вера уже даавнооо болела. - Что делать будешь, онык(внучек)? – спросил меня Фарид-абы. Я пожал плечами: - А что тут делать? Заберу с собой, в город. Я квартиру снимаю на первом этаже. - Заберешь? Не бросишь? - Нет, теперь не брошу. Не смогу, - ответил я, и бабай похлопал меня по плечу: - Права была Вера. Ты умница, и еще настоящий мужчина, Саша. Только ты у Василия спроси – захочет ли он с тобой поехать, ладно? Нельзя такого кота просто так в сумку совать, понимаешь? Я кивнул: - Вот придет и спросим. Но тут что-то мягко коснулось моей ноги, и опустив голову я увидел пушистый рыжий хвост и два наглых рыжих глаза. - Значит ты согласен? – на всякий случай спросил я и услышал в ответ: - Мяу! - Ну вот и ладно, - сказал Фарид – абы вставая. – А теперь пойдем, посидишь с нами. Я пошел следом и на душе у меня вдруг стало спокойно. Наверное я поступил правильно и бабушка сейчас была бы мной довольна. Двери дома Фарида –абы были открыты – его жена стояла на крыльце и он сказал: - Жаным (дорогая)! Погляди кого я привел! ©Ловец снов

Поутру Лев Толстой выходил на покос. Махал косой и думал: - До чего ж хорошо! Только тяжкий физический труд позволяет человеку мыслить, чувствовать и совершенствоваться. Крестьяне, стоявшие поодаль, говорили так: - Почто барин капусту косит? - Кто ж их, образованных, разберет? "Можно было, конечно, еще поболтать" - думал Змей Горыныч, убегая от Ильи Муромца, - "но одна голова хорошо, а две лучше".

Ну, типа, я обхохотался.... "Омск" на камчатку Илья Козлов перевёл. Наш бывший Начальник Радиотехнической Службы. По кораблю (лодке) периодически звучало сообщение : РТС собирает Козлов! А Илья Николаевич - очень выдающейся Адмирал!

Огромное спасибо ударникам авторемонтного труда за качественный ремонт (замена сцепления, масла , фильтров на Ларгусе), дополнительно выявленные недостатки (замена передних тормозных дисков и колодок). Отдельное спасибо за организацию возможности забрать машину в удобное клиенту время - ЧЕТЫРЕ утра! СПАСИБО!!!!!!!!!!!

А нашей (ВВМУРЭ им. А.С.Попова) в марте будет 85!

Для поднятия настроения в этот серый день.

Алчные старики Родители моего приятеля, вот уже лет десять как сдали свою московскую квартиру, купили далеко-далеко дом в деревне и живут себе на свежем воздухе. Все бы ничего, но транспорта там никакого нет, вообще никакого, только велосипед и пешком. Страдали старички, страдали, аж пока не стукнуло маме 70 годочков. И вот, по такому торжественному случаю, все трое детей собрались, затянули пояса, влезли в кредит и купили родителям новенькую «Ниву». Счастье родителей не знало берегов. Папа каждый день намывал машину, мама сшила миленькие цветастые чехлы, чтобы на сто лет хватило, даже соседи были рады, ведь и они частенько «падали на хвост», когда старики ехали в райцентр за продуктами. Однажды теплой летней ночью, мимо дома проходили двое тридцатилетних балбесов. Дискотека закончилась, водка тоже, скоро утро, а до своей деревни пилить еще девять скучных километров. Тут-то балбесы и заметили во дворе беленькую «Ниву». Перелезли через забор, машина оказалась открытой и даже ключ торчал в замке зажигания. (А чего хозяевам боятся? Ворота во дворе серьезные, замок еще серьезнее, ехать некуда, да и в машине ничего ценного нет) Но у лихих парней спьяну родился отличный план: «Заводим, газуем, сносим ворота, как индийских фильмах, десять минут и мы уже дома» Сказано-сделано. Ба-бах!!! Только ворота не поддались. Накренились слегка, треснули, но вполне выстояли. На шум выскочил дед в трусах и с фонариком. Недовольные балбесы выматерили ситуацию, выползли из машины, вскарабкались на ее крышу, оттуда на покосившиеся ворота и не прощаясь растворились в ночи. На следующий день было подано подробное заявление в полицию и хлопчиков быстро нашли и раскололи. А дня через три, во двор к потерпевшим старикам прибыла торжественная делегация ходоков: две старушки, две тетки помоложе, ну и несколько детей россыпью. Ходоки посмотрели на грустную одноглазую «Ниву», поздоровались с хозяевами и тут началась смесь Н.В. Гоголя с М.М. Зощенко: - Хозяева, мы к вам пришли просить за своих несчастных детей, мужей и отцов. Не губите вы нашу семью, заберите заявление из милиции. Наши, конечно же балбесы, спору нет, но ведь они ранее судимые и теперь «условкой» уже не отделаются. Им из-за такой ерунды могут запросто по два года впаять. Кто деток будет кормить? Как их жены без мужей? Подумайте. Заберите заявление. Они ведь не убили никого, не зарезали. Так ведь? Вы люди, по всему видно, нормальные, у вас самих дети есть, так что заберите. - Ну, в принципе, мы люди отходчивые и не кровожадные, все понимаем. Садится в тюрьму из-за фары, капота и радиатора… Да не дай Бог. Конечно же, заберем, не звери ведь. Что смогу, я отремонтирую сам, чтобы дешевле стало, но все остальное потянет ровно на тридцать две тысячи, я узнавал и подсчитывал, могу показать у меня тут на бумажке. Там все: капот, крыло, покраска, фара, радиатор, ну и так, по мелочи. Наживаться, как видите, не хочу, и так по Божески прошу. Хорошо, хоть цвет не «металик», а то бы под сорок встало. Ходоки переглянулись, задумались и после некоторой паузы ответили: - Мы к вам со своей бедой, как к людям пришли, а вы. Вроде бы жизнь прожили, а думаете только о деньгах. Все дeньги, деньги, деньги. Тут решаются судьбы людей. Л-ю-д-е-й! А вы про деньги и свои машины. Удивительно просто. - Но, нам же нужно ее отремонтировать. Ваши же ребятки набедокурили. - Да, они нехорошо поступили и очень раскаиваются и извиняются, но давайте решать сначала важные дела – побыстрее забрать заявление, а уж потом будете про машину свою думать, провались она совсем. Что машина? Говна кусок, железка. А тут живые люди. Ну как вам не стыдно? Вы что не переживали бы за ваших детей, если бы они на волосок от тюрьмы были? Видите, вы уже и малышей до слез довели. - Ну, как же не переживали бы? Костьми бы легли, но денег собрали бы, чтобы дело замять. - Нe вот, опять - дeньги. Я таких алчных людей еще не видела. Вы ведь уже не молодые, а не поймете того, что не в деньгах счастье. С собой деньги в могилу не прихватишь. Хотите, на колени встанем? - Да при чем тут колени? Почему мы за свои дeньги должны ремонтировать машину – это же ваши ребята понатворили. - Опять вы про деньги! Хватит! Больше не говорите о деньгах и о ремонтах! Противно слушать! - Но ведь нам нужен ремонт. - Ну, вы что, издеваетесь!? Вас же, кажется, просили! Гоголь с Зощенко продолжались еще часа полтора, в конце концов, трагические ходоки так и ушли ни с чем. Вскоре состоялся суд и балбесы сели на три и три с половиной года… © Грубас