Podvodnik

И правильно делали, что учили! А по поводу "Правильной теплицы" - давно на форум кто-то выкладывал подобное, присоединённое к бане.

Вопрос дня. Из-за жары МЧС объявило предупреждение, а медики порекомендовали не выходить на улицу с 10 до 16 и побольше пить. Пили с соседом прямо с утра недели две. Первые дни жара действительно переносилась легче, а потом стало плохо и пришлось обратиться к врачу. Врач прокапал нас и посоветовал пропить железо. Мы пропили металлический гараж соседа и мой Урал, но легче не стало. Кто что посоветует? ВОПРОС ДНЯ! Как спасаетесь от жары?

ИСТОРИЯ ОДНОЙ ЛЮБВИ ©ЧеширКо Женщина неуверенно поднялась по ступеням и уже собралась постучать в дверь, но так и замерла с протянутой рукой. Пальцы медленно сжались в кулак, а рука безвольно опустилась вниз. Оглянувшись по сторонам, женщина спустилась с крыльца и подошла к окну. Убедившись, что ее никто не видит, она внимательно осмотрела свое отражение в стекле и, поправив брошь на груди, снова зашагала к двери. Резко выдохнув, она протянула руку и... снова ее опустила. – Да что же это я, в самом деле? – попыталась она приободрить себя, но дикое волнение снова заставило ее оттянуть момент стука, за которым непременно должен был последовать этот до боли знакомый звук шагов, который бы она узнала из миллиона. Она представляла, что будет потом – когда шаги стихнут, наверное, щелкнет замок, дверь скрипнет и откроется, а там... А там будет стоять Он. Он посмотрит на нее своими зелеными уставшими глазами и, может быть, улыбнется. Ох, если бы это было возможно, она пожертвовала бы всем миром ради этой улыбки! Она готова была смотреть на нее целую вечность, а осознание того, что сегодня эта улыбка, быть может, будет адресована именно ей, а никому другому, просто сносило голову... Она взглянула на свою ладонь, не понимая – почему она не хочет выполнять приказы ее мозга и отказывается сделать такую простую вещь, как постучать в дверь? Женщина вздохнула и снова осмотрелась по сторонам – мало ли, а вдруг кто-нибудь другой зайдет по своим делам к нему и постучит в эту проклятую дверь, избавив ее от мучительной борьбы самой с собой. Но нет. Редкие прохожие бросали какие-то задумчивые и тоскливые взгляды в сторону его дома, и тут же прятали глаза, ускоряя шаг. – Никто мне не поможет, – вздохнула она, – ну и не надо! Сама справлюсь! Неожиданно она вспомнила, как впервые увидела Его. Это было примерно полгода назад. Она столкнулась с ним на работе и просто окаменела. Да, она влюбилась. Моментально, с самого первого взгляда. Оказалось, что он тоже работает в той же сфере, что и она, и это очень ее обрадовало, поэтому после знакомства она постоянно стала искать с ним встречи. Пусть мимолетной и незначительной, но она просто физически нуждалась в том, чтобы увидеться с ним хотя бы раз в неделю. Он не отвечал взаимностью и ей иногда даже казалось, что он специально избегает ее. Если он замечал ее на горизонте, то тут же отводил взгляд, мрачнел и прикидывался жутко занятым, всем своим видом показывая, что ему сейчас не до нее. Она вздыхала, непослушными пальцами теребя край своего рукава, и уходила по своим делам, то и дело оглядываясь. Но буквально вчера, когда она в очередной раз наблюдала издалека за объектом своей любви, а он, как обычно, не обращал на нее никакого внимания, в ее голову пришел гениальный план. Если она никак не может подобраться к нему, используя все свои женские штучки, то она подберется к нему, используя штучки мужские. Она видела, как он любил свою работу и как отдавался ей без остатка, вкладывая в труд все свое мастерство и талант. Даже если этот план не сработает, он все равно стоит того, чтобы попытаться его осуществить. Ведь благодаря этому плану, сегодня она впервые с ним заговорит... Женщина поправила свой наряд, переступила с ноги на ногу и опять замерла с протянутой рукой. – Нет, ну это ж надо было так вляпаться, а? – сама у себя спросила она, – как девчонка... Как девятиклассница стоишь здесь и трясешься... Что он, убьет тебя что ли, если ты постучишься? Нет конечно. А чего тогда? Ты же знаешь, что он сейчас здесь, что он обязательно откроет дверь. Ты же сама хочешь его увидеть, чего ты тогда стоишь и мнешься? Давай уже стучи! Закончив эмоциональный выговор самой себе, женщина еще раз поправила брошь и, выдохнув и зажмурив глаза, постучала костяшками пальцев по дереву. Дальше все происходило именно так, как она себе и представляла. Откуда-то из глубины дома послышались те самые шаги. Шаг. «Может быть, надо было вечером прийти?» Шаг. «Ой, перышко прилипло к рукаву». Шаг. «Как лучше – просто стоять или облокотиться о перила?» Шаг. «Интересно, он сразу улыбнется мне или нет?» Еще шаг. «Может еще успею убежать?» Шаги замерли. Тишина. Теперь замок. Щелк-щелк. Пронзительный скрип двери, отдающийся в пятках. И всё... Вот Он. Мир перед ее глазами поплыл. – Пришла? – грубо бросил он, разглядывая ее из-под нахмуренных бровей, – может хватит уже меня преследовать? Женщина хотела что-то ответить, но все мысли и слова просто испарились из ее головы. Она стояла и молча разглядывала его лицо, пытаясь сделать так, чтобы он не заметил ее трясущихся коленок. – Ну? – повысил голос мужчина, – давай уже, говори. Хотя... Что говорить? И так все понятно. – Вот... – она протянула ему сложенный пополам лист бумаги, развернулась и на негнущихся ногах принялась спускаться по ступенькам, оставив ошарашенного мужчину разглядывать ее странный и жутковатый подарок. После этой встречи его дела пошли в гору. Уже через несколько месяцев он стал самым богатым и востребованным гробовщиком в городе, ведь он всегда знал, кто умрет завтра, какой рост у будущего покойника и какова ширина его плеч. А Смерть... Смерть была счастлива. Ведь теперь он ей улыбался.

По закону - снизу, снимая подкрылки. А Мастера это делают сверху - всегда интересно - что там нащупывают, но занимает это у них 5 минут максимум.

О ЛЮДЯХ И ЗВЁЗДАХ ©ЧеширКо Когда мы смотрим на ночное небо, в голову всегда приходят разные мысли - одна чуднее другой. Одни пытаются представить и осознать бесконечность Вселенной – редко у кого это получается, обычно после таких попыток у людей начинает болеть голова, и они идут пить обезболивающие таблетки и сладкий чай. Другие думают о том, что где-то среди этих огоньков обязательно должна быть маленькая планетка, на которой сейчас сидит такой же мечтатель и смотрит на наше Солнце, которое на его планете тоже выглядит как маленькая тусклая точка на черном небе. Обычно они выбирают понравившуюся звездочку и подмигивают ей. Им очень нравится мысль о том, что кто-то там, в миллионах световых лет, тоже ему подмигнул. Третьи, лишь взглянув на звезды, тут же зачем-то начинают искать Большую Медведицу и не успокаиваются, пока ее не найдут. «А, вот же она! Ковшик!» – радуются они и сразу же забывают о небе, как будто все их существование только от того и зависит – найдут ли они на нем «ковшик». Вадим Николаевич смотрел на звездное небо, как врач-терапевт смотрит на очередного нетерпеливого больного, когда тот просовывает голову в кабинет, чтобы удостовериться в том, что доктор действительно осматривает пациента и в очереди ему не наврали. Дело в том, что Вадим Николаевич работал учителем астрономии в средней школе уже пятнадцать лет, и за это время на карте звездного неба совершенно ничего не поменялось. Как не меняется фраза: «Ой, извините...» у тех самых нетерпеливых посетителей терапевта. Вадим Николаевич мог не только с закрытыми глазами показать на небе «летний треугольник», но и назвать все созвездия, которые в него входят. Что уж говорить о Большой Медведице... Скорее он забыл бы названия своих пальцев, чем названия звезд, из которых это созвездие состояло. – Дубхе, Мерак. Эти ты уже назвал. Дальше. Вадим Николаевич сидел за учительским столом, подперев голову и постукивая ручкой по столу после каждого произнесенного вслух названия звезды. У доски стоял Толя Шимкин, ученик одиннадцатого «Б» класса, и яростно втирал ладонь в свой затылок, будто пытаясь вместе с ладонью втереть в него названия этих проклятых звезд. – Дубхе, Мерак... Что-то там... Типа, трындец. – Не трындец, а Мегрец, – вздохнул Вадим Николаевич, в сотый раз услышав шутку про это созвучное имя звезды. Одноклассникам Толика шутка, тем не менее, «зашла». Легкий смех прокатился по классу. – Ты решил всех нас развлечь? - покосился на Шимкина Вадим Николаевич. – Добивай тогда уж. Пошути про звезду Алькаид, например. Она тоже входит в созвездие Большой Медведицы. Что-нибудь вроде: «Звезда Алькаид взяла на себя ответственность за Большой Взрыв». Шутка учителя «зашла» хуже, но несколько смешков в классе все же раздались. – Вадим Николаевич, можно вопрос? Толик перестал втирать ладонь в затылок и сунул ее в карман. – Попробуй. – Ну вот скажите – зачем нам нужны все эти Дубхе и Мераки? Ну серьезно! Когда нам смогут пригодиться все эти названия? Зачем нам это знать? Все эти галактики, звезды, кометы... Ну есть же интернет, там всё можно узнать. К нам если какая-то комета прилетает, так ее потом целый месяц обсуждают на всех сайтах. Кому это интересно, тот и так все прочитает. На фига нам эта астрономия, Вадим Николаевич? Этот вопрос задавали многим учителям и каждый из них всегда реагировал по разному. Кто-то начинал биться в истерике, доказывая, что без знания основ тригонометрии каждый человек обязательно сопьется к тридцати. Другие угрожали тем, что человека, не умеющего грамотно писать, не возьмут работать даже дворником. Третьи закатывали глаза и молча качали головой, как бы выражая этим жестом всю бессмысленность диалога с этим низшим видом млекопетающего, задавшего вопрос. Но никто из одиннадцатого «Б» еще ни разу не видел, как на этот вопрос реагирует Вадим Николаевич. Поэтому в классе повисла тишина и двадцать пар глаз вперились в учителя. Вадим Николаевич отбил ручкой по столу ритм какой-то мелодии и, аккуратно положив ее на классный журнал, поднялся со стула. Неторопливо подойдя к окну, он сложил руки на груди и полминуты смотрел на пустынный школьный двор. Затем повернулся и, опершись о подоконник, окинул класс грустным взглядом. – Я не буду скрывать. На самом деле мне глубоко фиолетово – будете ли вы знать названия звезд Большой Медведицы или забудете их, как только переступите порог кабинета. И я не буду переживать, если через десять лет, играя на телефоне в какую-нибудь интеллектуальную игру, вы не сможете ответить на вопрос: «Какая из этих планет расположена ближе к Солнцу». Вряд ли ты, Шимкин, позвонишь мне после этого и скажешь: «Вадим Николаевич, вы были правы – мне только что пригодилась астрономия, но я, дуралей такой, не хотел ее учить в школе». Он бросил взгляд на хмыкнувшего Толика и продолжил: – Мой предмет учит тому, как устроена Вселенная – место, в котором все мы живём. И если вы думаете, что где-то там, в космосе, всё совсем по-другому, не так как здесь, то вы очень сильно заблуждаетесь. Пройдет время, вы повзрослеете и поймете, что там, – он протянул руку с указательным пальцем, направленным в потолок, – всё подчиняется тем же законам, что и на нашей планете. Выйдите ночью на улицу и посмотрите на небо. Что вы там увидите? Миллионы звезд. Выйдите на улицу днем и оглянитесь по сторонам. Миллионы людей. И тем и другим до вас нет никакого дела. Люди – они как звезды. И каждый из нас одинок в этом мире, как хренова звезда в космосе. По классу пробежал удивленный ропот. Никто еще ни разу не слышал, чтобы Вадим Николаевич позволял себе вставлять такие словечки в свою речь. Но, видимо, вопрос Шимкина все же задел его за живое. – У каждой звезды, как и у каждого человека есть своя система. Планеты, которые вокруг них вращаются, астероиды, кометы, спутники... С каждым годом их становится все больше и больше. Одни прилетают откуда-то из глубин космоса и становятся частью системы, другие пропадают надолго, чтобы потом вернуться снова. Возвращению одних ты рад, а вот других – не очень. Некоторые звезды даже в одной галактике живут и тешат себя мыслью о том, что все они – участники одного большого звездного скопления. Вроде как все вместе они. А по сути – смотрят они друг на друга за хренову кучу световых лет и понимают насколько же они на самом деле далеки друг от друга. Всё вокруг в звездах, всё пространство заполнено яркими точками, а рядом... А рядом, оказывается, никого и нет. Только бездушные астероиды под ногами болтаются, да планеты перед глазами круги нарезают, – он покосился на Толика, – или у доски в карманах ковыряются. Что ты там потерял, Шимкин? Иди уже, сядь на место. Толик прошел к своей парте и сел на стул. – Но не всё так плохо, Никифорова. Чего ты там хмуришься? Есть же и другие звезды, не одинокие. Как они называются? – Двойные? – неуверенно произнесла старшеклассница. – Правильно, Никифорова, двойные. Такие тоже встречаются. Они на своей волне, а точнее – вокруг общего центра масс. Так и люди иногда находят друг друга и становятся частью одной системы, одним целым. Этим людям повезло. Они не только дарят свет и тепло холодным бездушным булыжникам, но и сами получают его от своей звездочки. Конечно, не всегда все так безоблачно. Бывает и такое, что одна звезда массивнее другой и она высасывает из своей спутницы или спутника материю. Да, Егоров, очень смешное слово «высасывает». Я подожду, пока ты посмеешься. В другое время и в другом месте одиннадцатый «Б» поддержал бы своего одноклассника, но сейчас почему-то все лишь недовольно покосились на Егорова, который тут же все понял и умолк. Вадим Николаевич продолжил: – А еще бывает такое, что живет себе человек, а потом вдруг раз... И начинает думать, что все ему должны. Уверен, что вы видели таких. Вечно всем недовольные, все у них вокруг не такие, всё им не так... Это черные дыры. И тянут всё себе и тянут. Хоть целую галактику добра в неё закинь, а все равно плохим останешься. Бывает такое, Никифорова, что и в системе двойных звезд одна внезапно оказывается такой черной дырой, представляешь? Здесь уже не угадаешь – с кем тебя Вселенная сведет. Поэтому очень внимательно нужно смотреть на тех, с кем систему собираешься создавать. Щеки старшеклассницы покраснели и она бросила быстрый взгляд на своего соседа по парте. – В целом же звезды одиноки. Вроде бы и системы у всех есть, вроде бы и в одной галактике живут, а все же... Вот и приходится им крутиться, давать свет и тепло своим планетам и знать, что тебя самого вряд ли кто-то когда-нибудь по-настоящему согреет. Можно только смотреть на далёкий огонёк какой-нибудь звездочки и радоваться тому, что где-то там она все же есть. А если очень повезёт, то и тот огонёк будет смотреть на тебя и думать о тебе. Но чаще всего никому ни до кого просто нет дела. Вадим Николаевич вздохнул и, оторвавшись от подоконника, прошел к своему столу. – Вот такая астрономия, Шимкин. Всё как у людей. А ты говоришь – зачем она нужна. – Не, ну если вот так, как вы рассказываете, то оно, конечно, интересно. – Это теория, Шимкин. В жизни все гораздо интереснее. Толик не успел ничего ответить, так как на последних словах учителя раздался звонок. Урок был закончен. Когда класс опустел, Вадим Николаевич собрал свои вещи в старомодный чемодан, закрыл класс на ключ и направился по коридору к лестнице, ведущей на первый этаж. Проходя мимо одного из кабинетов, он замедлил шаг и, немного посомневавшись, дернул ручку двери на себя. – Ой, Светлана Георгиевна, вы еще здесь? А я думал, что ушли уже. В пустом кабинете стояла женщина и что-то писала мелом на доске, сверяясь с тетрадью, которую держала в левой руке. – У меня еще урок, Вадим Николаевич. Контрольная у девятого «В». У вас что-то срочное? Вадим Николаевич стоял на пороге кабинета и чувствовал, как мокреют его ладони, уши краснеют, а коленки почему-то становятся очень слабыми. – Да нет... Просто подумал, что... Нам же по пути. Вместе бы домой пошли. Вот. – Спасибо, Вадим Николаевич, но за мной сегодня муж заедет. – А, муж... Ну да, ну да... – пролепетал астроном, - Ну что ж... До свидания, Светлана Георгиевна. – До свидания, Вадим Николаевич. Он аккуратно прикрыл дверь и ссутулившись, медленно переступая ступеньки, побрел вниз по лестнице. На середине пути он остановился и, приложив вспотевшую ладонь к своей груди, прошептал: – Как пульсар. Ей-богу, как пульсар... Пульсар ВН-1969 знал, что звезда СГ-1974 двойная, но ничего не мог с собой поделать. Он понимал, что их орбиты никогда не пересекутся и всё, что он может – это наблюдать за этой звездой на расстоянии. Но даже этот далекий свет помогал ему не превратиться в черную дыру. Звезды - они же совсем как люди...

УДИВИТЕЛЬНАЯ ИСТОРИЯ,СЛУЧИВШАЯСЯ С КОСТЕЙ ТРОФИМОВЫМ В СЕЛЕ Утром Костя Трофимов узнал две новости. Как порой бывает, одна хорошая, а вторая — плохая. Хорошая новость заключалась в том, что страховку по машине они с женой все–таки получат. А плохая: что документы придется оформлять по месту ДТП, в каком–то затерянном в районе селе с каким–то странным названием. Неприятный инцидент с семейной машиной произошел когда жена ездила с подругой к ее родственникам. Вины супруги в ДТП не было, но мытарств с возмещением ущерба машине, как догадывался Костя, они хлмордат полной мерой. Настроившись на длительную борьбу, Костя поехал в село со странным названием. Забив для надежности маршрут в навигатор, и включив тихий блюз, он на ходу анализировал возможные затруднения. Во–первых, пьяный тракторист, разбивший жене бампер, нагло заявил, что она сама была пьяная. Понятно, что это был бред, но любой бред чиновник должен записать и разбираться. А вот самих Трофимовых как раз всё это время не беспокоили и не вызывали. Это вызывало беспокойство: жена–приезжая, а тракторист — свой. Ну, сами понимаете. Второе, самое главное: вы когда–нибудь видели, чтобы в страховой компании все с документами было сделано, как надо? То–то же... За окном мелькали теплые, солнечные поля, километры шуршали под колесами, блюз мурлыкал, и, наконец, он въехал в село. Проехав по главной (и единственной) асфальтовой дороге, он безошибочно остановился у двухэтажного кирпичного здания приличного вида, не сомневаясь, что отсюда начнутся его дороги по кабинетам. 09:00. У крыльца болтали нарядные девушки, на въезде два мужика ковырялись в движке УАЗика, а газон под окнами подъедала хорошо откормленная коза. Пасторальную картину дополнял толстый кот, дремавший на коврике перед дверью. Возле входных дверей на стену были вбиты всякие таблички, и Костя сразу понял, что двигаться надо начинать отсюда. Переступив черного кота, и войдя в холл здания, он оглянулся. Как и полагается, висел стенд с правилами пожарной безопасности, памятка о ношении масок и перчаток, агитационный плакат местного депутата и всё такое. В тени у батареи он приметил старушку, в жилете с яркой надписью «security», внимательно смотревшей то на него, то на вязанье в своих руках. Костя, будучи смекалистым парнем, знал, что такие бабушки в учреждениях обычно бывают в курсе всех дел. –Здравствуйте, бабушка. Для внука вяжете? — вежливо обратился он к старушке, сразу стараясь наладить контакт. –Кого надо? — та сразу перешла к делу. –Ищу страховую компанию «Премиум АСК»… –Ищешь? А чё, это не она чтоль у крыльца с Наськой лясы точит? Я, сынок, даже отсюда слышу, как про своего Андрей Иваныча опять рассказывает. Костя вспомнил девушек у крыльца, одна из которых упоенно что–то болтала другой. –А–а, — догадался он, и быстро двинулся обратно на улицу. –На кота не наступи! — донеслось от столика у батареи. 09:05 Подошел к девушкам и, глядя в глаза молодой болтушке, спросил: –Здравствуйте. Прошу прощения, я ищу страховую фирму «Премиум АСК». –Здрасьте, –быстро ответила болтушка,–это вам ко мне. Что у вас? –Моя фамилия Трофимов, я по поводу возмещения по ДТП. Нам СМС–ка пришла, наверное от вас. –Трофимов? — быстро переспросила болтушка, — А почему приехали вы? Владелец транспортного средства — Трофимова. Жена, наверное? Вот пусть она и приезжает. –Но я же супруг… –Тогда нужна доверенность от жены. У нас в инструкции написано: или сам потерпевший, или его представитель по доверенности. –Но я же… –Обращайтесь к адвокатам. Костя откровенно сник. Это был красивый и почти честный удар бюрократической системы. Доверенность! Блин, ну как же он, специалист по тендерным закупкам, собаку съевший на оформлении гос.заказов, мог забыть про элементарную доверенность! «Похоже, предчувствия меня не обманули», — подумал он с досадой. –Кстати, я — адвокат, — сказала вторая девушка, на вид еще моложе, и, пожалуй, еще симпатичнее, и указала пальчиком на самую маленькую табличку у входа. На табличке можно было разглядеть надпись «Адвокатское бюро. Услуги для бизнеса». –Девушка, вы можете… –Я — адвокат Анастасия Михайловна, — строго сказала ему девушка, глядя на него снизу вверх. –Скажите, пожалуйста, Анастасия Михайловна, мне требуется доверенность, если я действую от имени жены? –Машина куплена во время брака? –Да. –Значит, это совместная собственность супругов. Брак официальный? Костя торопливо полез в сумку и предъявил юристу штамп в паспорте. — Нет, доверенность не требуется, –уверенно сказала Анастасия Михайловна. — Наська, но у меня же инструкция! — ответила бизнес–юристу представительница страхового бизнеса. –А мы с Константином Васильевичем Трофимовым на тебя в суд подадим, — весело ответила адвокат, и добавила, уже смеясь: –По миру пустим вашу шарашку. Болтушка развела руками и позвала Костю за собой. У входа Костя на всякий случай осторожно приподнял пушистого, черного бездельника и, погладив, отпустил чуть в сторонку. Снова зайдя в здание, они прошли в дальний, правый конец коридора к двери с табличкой «Страховая компания «Премиум АСК. Лидеры вашей безопасности». Ниже этой таблички висела табличка поменьше: «Адвокат А.М. Прошкина». Пока болтушка открывала дверь, Костя поинтересовался, какие нужно будет оформить документы о юридической консультации адвоката для приобщения к делу. Ну, чтоб все было правильно Но девушка его перебила: –Настя сама мне справку потом сделает. А вы нам… то есть ей, тортик купите, за консультацию. Меня, кстати, Вера зовут. Садитесь. 09:10 Сев на предложенный стул, он оглянул маленький кабинет. Как было понятно, помещение занимали Анастасия Михайловна и Вера. Помещение прямо цвело цветами в горшочках, дышало ароматом косметики, столы заставлены всякими безделушками. Вера достала из почти пустого сейфа папку и просмотрела бумаги. И подняла на него посерьезневшее лиц: –Константин Васильевич, а вашем деле нет справки из отдела дознания ГИБДД об опьянении вашей жены. Ну, то есть справки, что она не была пьяной… –Пуф… — выдохнул Костя. Нет, предчувствия его не обманули. Конечно, с доверенностью он быстро разобрался, там ему явно повезло с адвокатшей. А вот ГИБДДшную справку ему без долгого и упорного боя не получить, Костя это хорошо знал по опыту. Он опустил голову и обхватил ее ладонями. В лучшем случае, он сегодня к вечеру найдет какого–нибудь чина из ДПС в районе, через неделю тот получит запрос… –Вы не торопитесь? — спросил Вера, отвлекая его от тяжких мыслей. –Нет. А что? –Если вы не очень спешите, я сейчас вам сделаю справку из ГИБДД. –А это возможно? — не веря своим ушам переспросил Костя. –Если Андрей еще не уехал. Хотя они с машиной долго будут возиться, наверное. Я в этой технике не разбираюсь. –Андрей — это который УАЗик чинил, во дворе? — обрадовался Костя. –Ну да. Пойдемте к нему. Они вышли из здания. 09:15 Подойдя к ремонтировавшим УАЗ мужчинам, Вера строго высказала здоровенному амбалу в замасленной майке, почему тот до сих пор не занес ей справку по делу о пьяном трактористе. –Тут люди приехали, ждут же! — с упреком добавила Вера. Амбал, виновато опустив глаза, протер замасленные руки тряпкой, и молча повел их снова в здание. Только не вправо от холла, а влево. Левое крыло здания оказалось вотчиной силовых структур, и здоровяк провел их в кабинет с табличкой «Отдел дознания ОГИБДД. А.И. Соколов». Зайдя в кабинет, он накинул на себя форменную рубаху, причесался перед зеркалом, еще раз протер руки тряпкой, сел за стол, выждал, когда посетители тоже сядут, и заговорил басом: –Вот что ты, Верка, опять на меня наезжаешь! Я же тебе еще на той неделе сказал: постановление об отказе в возбуждении дела против Трофимовой готово. Готово. Просто оно еще не утверждено прокуратурой. Костя открыл было рот чтоб задать вопрос, но здоровяк–дознаватель повернул голову к Косте и пояснил: — То, что ваша супруга не была пьяной — мы такие справки не даем. Мы не медицинские эксперты. Понимаете, было заявление от тракториста. И мы должны его отработать. И мы его отработали, что это — туфта. После этого мы оформляем постановление об отказе в возбуждении административного дела. И по правилам его должен утвердить прокурор. –А в прокуратуру как можно доехать? Или позвонить? — спросил Костя, приготовившись намотать хоть сотню километров. Вера и дознаватель Андрей с недоумением посмотрели на него. 09:20 –А че звонить–то сразу? — буркнул Андрей, подошел к окну и высунулся во двор: –Филиппыч, иди сюда. Тут по делу. Через минуту в кабинет вошел мужчина, с которым Андрей чинил УАЗик. –Здравствуйте. У вас вопрос ко мне? Костя оглядел Филиппыча — невысокий полноватый мужчина лет тридцати. –Это по делу Трофимовой, — важно ответил Андрей, — люди спрашивают постановление об отказе. Я тебе еще на той неделе дал его на утверждение. –Андрюха, так я же тебе тогда и сказал, что надо справку от оперов приложить. Забыл что ли? По растерявшемуся лицу Андрея было видно, что про справку от оперов он забыл. –А что за справка? — поинтересовался Костя, –она сильно нужна? Представитель прокуратуры пояснил: –То, что ваша супруга не была пьяной — это всем очевидно и все знают. Тут вопросов не было. Но при прекращении дела или, как в вашем случае, отказе в возбуждении дела, полагается справка об отсутствии судимости или розыска. Это такая стандартная процедура: проверить лицо. На всякий случай. Уголовный розыск в полиции по поручению дознавателя должен был это сделать. «Похоже, конец моему везению. Придется ждать, пока местные опера пробьют жену по всем базам и сделают справку»,–понял Костя. –А как проехать в полицию? –спросил он кратко присутствующих, готовый к новым путешествиям и новым приключениям. 09:25. Но тут Андрей встал со своего места, подошел к стене с календарем, и постучал в стену здоровенным кулаком. Костя слегка вздрогнул (он немного побаивался импульсивно–экспрессивных людей, да еще с такой комплекцией), однако никто на это не отреагировал, только Вера оглянулась в сторону двери. Через пару секунд дверь кабинета открылась и в просвет пролезла голова молодого, вихрастого парня. –Что случилось? — спросила голова, быстро, но внимательно оглядывая присутствующих. –Шарапов, срочно нужна справка об отсутствии судимости супруги вот этого гражданина, — пробасил Андрей, указав на Константина. –Понял. Сколько есть времени? — спросил тот, кого назвали «Шараповым». –Вот прямо сейчас. –Понял. Голова скрылась за дверью. Андрей и Филиппыч начали обсуждать возможные неисправности бензонасоса на УАЗе. Костя непонимающе оглядел присутствующих, но спрашивать не стал. Видимо, вопрос, так сказать, решался. 09:28 Дверь кабинета открылась и вошедший «Шарапов» (Костя отметил взглядом висевшую у него наплечную кобуру) передал дознавателю лист бумаги с тремя штампами, двумя подписями и одной печатью. — Здрасьте, — он быстро кивнул головой Косте, и обратился к Андрею: — Вот бланк. Сами данные впишите, — сказал он и тут же деловито вышел из кабинета. Дознаватель сел за стол, достал на удивление дорогую авторучку, и стал заполнять пробелы в бланке. Костя подсел к нему и продиктовал ф.и.о. супруги. — Я скоро, — сказал Филиппыч, и вышел из кабинета. Костя обеспокоено проводил его взглядом. Только бы прокуратура не ушла надолго, в такой замечательный момент, когда дело, казалось, уже сдвинулось с места. — Паспорт жены? — не поднимая головы, спросил дознаватель у Кости. 09:30 Костя вздрогнул. «2:0 в пользу системы», — снова вспыхнуло отчаянье в его голове. Система не хотела сдаваться и набирала очки. Блин, поехал за сто верст по делу жены — и даже не взял ее паспорт! Идиот! –У меня, кажется, есть ее данные, — быстро сказала Вера, — сейчас в папке посмотрю. Она успела подняться, но Андрей жестом остановил ее: –Не суетись. Потом дополним. Он дунул на листок бумаги, словно на нем была пыль, и поднял голову: –А где прокуратура? –Вышел по делам, — ответила Вера. –Ты, Верка, что там с адвокатшей обсуждала? –вдруг спросил дознаватель. –Как всегда, –ответила та. Они завели какой–то свой разговор, к которому Костя даже не прислушался. Его сильно беспокоило отсутствие работника прокуратуры. 09:35 В кабинет вернулся Филиппыч, на ходу оглядывая некий документ в руках. –Держи, — прокурорский работник передал документ Андрею. Дознаватель придирчиво осмотрел документ, встал из–за стола и снова обратился к Вере: –Ну, что, Верка, выполнил я обещанное? Вот, получи свое постановление. А ты меня еще несерьезным называешь. Эту фразу Андрей сказал скорее дурашливым тоном, но звучала она вполне серьезно. –Посмотрим, — игриво ответила Вера, и увела Константина за собой обратно в офис страховой компании. 09:38 Проходя по коридору, Костя робко спросил Веру, то ли это постановление? Может нужно что–то подправить, пока есть возможность? Но Вера решительно убедила его, что с постановлением все в порядке. В кабинете уже была умница–адвокат А.М. Прошкина, уминавшая пирожок с чаем. Вера еще раз посмотрела документы в папке. –Константин Васильевич, в принципе, наша компания завершила работу по вашему делу. То есть по делу вашей жены. Вам остается только оставить заявление с ее банковскими реквизитами. –У нее карта к телефону привязана, так подойдет? — тревожно спросил Костя. –Полагается указать именно банковские реквизиты, –ответила Вера, внимательно изучив бланк заявления. — В головном офисе без этого не примут, я знаю. И что тогда делать? Не ехать же вам сюда снова? Вы можете сейчас позвонить жене и уточнить реквизиты? –Она сейчас в деревне у матери. Там связи нет. Собственно, поэтому я и поехал вместо нее. –Бу–бу–бу, — заговорила Анастасия Михайловна со своего места. –Да ты зажуй пирожок сперва! — остановила ее Вера. Адвокатша доела пирожок, запила чаем, и повторила: –Верка, че ты человека мучаешь? Иди к Аленке и узнай у ней. Вера подняла указательный палец и четко вымолвила: –Точно! Аленка узнает. Идемте, Константин Васильевич. 09:43 Вера вышла из кабинета и... постучала в соседнюю дверь. Уже привыкший к местности Костя оглядел стену и заметил скромную табличку «Отделение банка. Обслуживание физических и юридических лиц. Готовые решения для вашего бизнеса». –Аленка, открой! — требовательно крикнула Вера. Однако дверь не открылась. Костя сжал кулаки и сказал себе мысленно: «Сейчас что–то случиться!» Повернув лицо в сторону холла, Вера громко крикнула: –Баб Маш, где Аленка? –В администрацию ушла, — ответила старушка–охранник из холла. –Это надолго, наверное? — спросил Костя Веру, — я если что на машине, можем съездить... –Сейчас узнаем. Пойдемте. Они вышли в холл и поднялись мимо старушки–охранника по лестнице на второй этаж. На втором этаже, судя по табличкам у дверей, размещалась муниципальная администрация. Поднимаясь по ступенькам, Вера ему пояснила, что у банковской Алены подружка в приемной главы администрации работает, и, видимо, поболтать к ней ушла. 09:46 Так оно и оказалось. Выслушав Веру, Алена (невысокая девица в очках, очень приятной наружности) увела их снова вниз, в свое ведомство. И по номеру телефона костиной жены быстро нашла в своей сети и распечатала Вере искомые банковские реквизиты. –С вас еще один тортик, — тихонько подсказала Вера Трофимову на ухо. –Не вопрос! — с готовностью ответил Костя. 09:55 Вера закрыла папочку, и, хлопнув по ней пухлой ладошкой, сказала Трофимову: –Вот теперь всё. Извините, что пришлось столько ждать и бегать. –Нет, нет. Все замечательно, — Костя был откровенно доволен. — Кстати, где я могу взять тортики в благодарность? Анастасия Михайловна подошла к окну и указала ему пальцем вдоль улицы: –Видите, вон телега с лошадью? Вот там есть продуктовый. Там есть очень миленький, шоколадный торт. –Лимонный, –поправила ее Вера, — шоколадные полнят. Подумав, Анастасия Михайловна согласилась: –Ладно. Пусть лимонный, — и выжидательно посмотрела на Константина. –Я мигом, — быстро сказал почти счастливый Трофимов, и, провожаемый их улыбками, почти бегом направился к магазину. Через час, на обратном пути, наслаждаясь набегавшим в окно машины встречным ветром, довольный Константин, мельком еще разглядев на дорожном указателе название села «Чудесные коты», усмехнулся. 18.05.2022 © suslik_agronom

НЕСГОВОРЧИВЫЙ Антон Петрович проснулся от нервного стука в дверь. ― Петрович, ты дома? Открывай! Петрович протёр глаза и взглянул на часы. Утро раннее. На шоссе за окном, в двухстах метрах от дома, ещё только начинают лениво собираться первые пробки. Слышно даже, как в автобусах трещат челюстями пассажиры во время зевания. — Петрович, ау-у-у, ты дома?! Или, может, переехал куда? Или, может, помер уже? ― мечтательно завывал за дверью Сергей Олегович ― застройщик нового квартала. ― Я ещё весь твой железобетонный лес переживу со всеми его дятлами, которые целыми днями свои стены долбят, ― поприветствовал с ироничной улыбкой Петрович гостя. ― Сам ты дятел! Упёрся в своё дупло ― все планы мне портишь, ― ворчал тот у порога. ― Чаю? ― спросил Петрович. ― Смородинового, ― смущенно произнёс застройщик и вошёл в дом. ― Слушай, Антон, я же тебе по-хорошему предлагаю: тридцать три элитных квадратных метра с видом на лес! Застройщик отпил из кружки и посмотрел в окно, за которым действительно когда-то расстилался огромный зеленый лес с непроходимыми чащами, высокими вековыми дубами, полями черники, холодными ручейками и вечно плутающими грибниками. Сейчас же за забором Антона Петровича стоял ряд облезлых больных берёз, которые к тому же раздавали wi-fi. ― У меня два этажа и десять соток земли. Где я в твоих тридцати трёх элитных метрах теплицу поставлю? ― Ну как это где? ― удивился застройщик, снова отпивая из кружки. ― На подоконнике! Как все нормальные люди! У меня у самого помидоры так растут и лимон! А ещё, ― он гордо выпятил грудь, ― авокадо! ― И как урожай? На полгода хватает? ― усмехнулся Петрович. ― Ну, если ещё и в магазине по акции брать, то хватает! ― Нет, не убедил, ― помотал головой Петрович и скрутил папиросу. ― Готов обменять на дом в новом районе, возле парка. Там хотя бы ваших человейников нет. ― Да ты с ума сошёл?! Ты хоть представляешь, сколько сейчас дом в пределах города сто́ит?! ― гость бросил возмущенный взгляд на хозяина, а потом, вспомнив, где сейчас находится, прикусил язык. ― Сволочь ты эгоистичная! Ай! ― внезапно вскрикнул он и вскочил со стула. ― Да что у тебя за мухи такие дикие? Постоянно кусаются! Я в прошлый раз три дня из-за них с температурой провалялся! Он посмотрел на лениво улетающее чёрное насекомое. ― Не знаю, меня не трогают, ― пожал плечами хозяин. ― Наверное, только элитные задницы им по вкусу. ― Уезжай, Петрович, не то худо тебе будет! Я в последний раз предупреждаю! ― рявкнул застройщик, допив чай и доев клубничное варенье. ― С годовщиной тебя, Сергей Олегович, ― засмеялся Петрович и начал убирать со стола. ― С какой ещё годовщиной? ― Сегодня ровно два года, как ты приходишь сюда и делаешь последнее предупреждение. ― Ну как знаешь! ― крикнул обиженно застройщик и ударил по столу кулаком. ― Я тебя все равно изживу! Он поправил галстук и, перед тем как уйти, купил у хозяина два десятка яиц и ведёрко крыжовника. Через час, когда Петрович вышел в сад и взялся за прополку, во двор влетел кирпич с соседней стройки, на который скотчем была примотана записка: «Вали отсюда, урод! Подпись: прораб и бригада». Петрович молча поднял кирпич и отнес его к поддонам, на которых были ровненько сложены сотни точно таких же «посланий». ― Ну вот, ещё неделька и можно начинать возводить баню, ― довольно произнёс Петрович и что-то пометил в своём блокноте. Потом он взглянул на старый трухлявый сарай, который весь гудел от поселившихся в нём мух, и подумал, что надо бы уже избавиться от этой рухляди, да и насекомых прогнать. Они, хоть и не мешают, но всё равно ― негоже иметь паразитов на участке. Ближе к обеду к Петровичу постучались пожарные инспекторы во главе с участковым. ― Не дело, Антон Петрович. Из-за тебя пожароопасность в районе увеличилась втрое. Люди из высотки напротив жалуются. Говорят, что ты не соблюдаешь технику безопасности и соседскую солидарность. Пока у тебя тут мясо и овощи на открытом огне жарятся, они вынуждены разогревать сосиски в микроволновке. Многие, нанюхавшись твоего маринада, не выдерживают и срываются: начинают прямо на балконах собственное барбекю разводить, иногда с применением газовых горелок ― отсюда риск возгорания. ― У меня всё готовится в мангале с вытяжкой и в коптильне, сами можете посмотреть, да и попробовать тоже, ― пригласил хозяин стражей безопасности на участок. ― Заодно и своих клиентов заберёте. ― Каких ещё клиентов? ― Да вон тех, ― показал Петрович на двух ночных поджигателей, которые уже сутки сидели на яблоне вместе с канистрой бензина. Внизу под ними медленно наворачивала круги «пожарная сигнализация» в виде тибетского мастифа. Собака могла бы при желании сгрызть дерево, как куриную кость, и проглотить бандитов вместе с канистрой, не жуя. Но она где-то слышала, что, напитавшись страхом, мясо становится нежнее. Быстро разведя огонь, Петрович нанизал на шампуры мясо и овощи и пригласил гостей за стол. На угли закапал сок, дым потянуло в вытяжку, гости начали потеть и облизываться от нетерпения. Тут у одного из пожарных инспекторов зазвонил телефон. ― Да чтоб тебя! Сигнал поступил. Жильцы высотки видели, как их сосед пропановый баллон на 50 литров в квартиру тащил. Не иначе как поросёнка на балконе собирается жарить. Поехали, ― печально вздохнув, сказал инспектор своему коллеге. Взглянув напоследок голодными глазами на подрумянившееся мясо, они побежали к машине. Через пять минут всё было готово. Петрович и участковый сели за столик у мангала. Тарелку с овощами они передали на яблоню незваным поджигателям, чтобы те не обессилели вконец и не свалились в бездонную пасть мастифа. ― Хорошо у тебя тут, Петрович. Жаль, весь посёлок вырубили. Как же было душевно тут раньше, ― мечтательно вспоминал страж порядка. Петрович согласно кивнул. ― А что за мухи у тебя тут огромные такие вечно летают? ― Да кто их знает. В прошлом году прилетели, никак прогнать не могу. Безобидные, если их не трогать, да и за территорию не вылетают. Рассказывая, Петрович подкладывал собаке кости, чтобы отвлечь её от жертв на дереве, которых участковый потихоньку начал снимать граблями. ― Ну, бывай. Надеюсь, что ты сможешь отстоять своё. Непросто тебе будет, ой, непросто. Мне каждый день приходят на тебя жалобы и заявления. Ничего с этим поделать не могу, ― попрощался участковый и, забрав своих «клиентов», уехал. Через час пришли вертухаи: два здоровенных детины с густыми бородами и лысыми головами ― Гаврила и Ринат. ― Говорили мы тебе, что придём через неделю? ― грозно спросил Гаврила. ― Говорили, ― совершенно спокойно ответил Петрович, сжимая в руках садовые ножницы. ― Помнишь, что ты обещал? ― ещё более грозно, чем коллега, произнёс Ринат. ― Помню, ― кивнул хозяин дома. ― Пошли на участок, чтобы без лишних свидетелей. Все трое двинулись вглубь имения Антона Петровича и там остановились возле клумб. Петрович вздохнул, затем встал на колени и поднял ножницы: ― Так, пионы для Алисы и гладиолусы для Оли, всё правильно? ― спросил Петрович, кусая ножницами стебельки. ― А можно еще попросить пять штучек ирисов? ― уже стесняясь, спросил Ринат. ― Для дочки. ― Можно конечно, ― по-доброму улыбнулся Петрович и, прогнав несколько черных мух с цветов, куснул ножницами. ― Только не показывайте никому, а то налетят желающие, я так всех клумб лишусь ― не смогу отказать. ― Спасибо большое! Через пару недель зайдем? ― спросил Гаврила, убирая цветы в пакет. ― Что уж с вами делать, заходите, ― развел руками хозяин и проводил мужчин до калитки. Вечером, когда солнце уже скрылось за двадцать пятым этажом высотки напротив и Петрович перебрался на веранду для вечернего чаепития, на пороге появился неизвестный молодой человек в деловом костюме с тяжелой папкой в руках. ― Добрый вечер, я из Потребнадзора, ― представился неожиданный гость и поправил очки на носу. ― Добрый вечер, ― поздоровался Петрович и, как всегда, пригласил человека внутрь. ― Какие-то проблемы? ― Да, к сожалению, проблемы есть, ― совершенно безэмоционально отозвался парень и достал из папки какую-то бумагу. — Дело в том, что у вас нет центральной канализации и вы пользуетесь выгребной ямой, то есть загрязняете экологическую среду жилого квартала. ― Да я бы с радостью провёл канализацию, ― начал оправдываться Петрович. ― Знаете сколько писем я писал в администрацию, а они ― ни в какую! Присаживайтесь, я сейчас налью вам чаю. Гость продолжал стоять. ― Дело в том, что по предписанию, из-за этого серьёзного нарушения мы обязаны вас переселить, а ваш дом и участок передать во владение городу. ― Но как же так? Почему бы просто не провести канализацию? ― Петрович налил чай и пододвинул чашку гостю. ― Вопрос не ко мне. Я лишь уведомляю вас. Петрович тяжело рухнул в садовое кресло и посмотрел на свой участок. Он вместе с отцом строил этот дом. Здесь прошла вся его жизнь. Здесь он прожил сорок лет со своей супругой, здесь могли бы вырасти его дети, если бы получилось ими обзавестись. Он смахнул слезу и принялся читать бумаги. ― У вас тут из-за выгребной ямы уже мухи завелись, ― начал было отчитывать мужчина хозяина, но внезапно его голос резко изменился: ― Постойте-ка, да это не мухи вовсе! ― Как это не мухи? ― удивился Петрович и отложил в сторону бумаги. ― А вот так! Это же пчёлы! ― Какие ещё пчёлы? ― ничего не понимая, спросил хозяин дома. ― Это пчёлы-плотники, очень-очень редкие, занесённые в Красную книгу, ― с восхищением говорил гость, разглядывая насекомое, сидящее на перилах. ― Подумать только, в наших краях они почти не встречаются. Я давно увлекаюсь апиологией ― это наука о пчёлах такая. Я даже не мечтал увидеть их живьём! Парень буквально захлслуживался от возбуждения и без конца поправлял очки дрожащими руками. ― Да? Странно, у меня их целый сарай, ― пожал плечами Антон Петрович, глядя на черную муху-пчелу. ― Потрясающе! Они избрали ваш дом средой своего обитания! Это же просто невероятно! Давайте сюда, ― он схватил бумаги и небрежно запихнул назад в папку. ― Завтра я приеду сюда со своим дядей, он профессор, он будет в восторге! ― радовался тип, словно ребенок, увидевший Деда Мороза. ― Так значит, переезжать пока не придётся? ― с надеждой в голосе спросил Петрович. ― Не придётся! Я сделаю всё, чтобы этим созданиям ничего не навредило! Кто знает, куда они полетят и выживут ли, если мы нарушим их привычный ритм жизни! В общем, будем бороться! ― уверенно кивнул мужчина и, пожав Петровичу руку, уехал, предварительно сфотографировав пчелу. На следующий день к Петровичу приехала целая делегация. Его расспрашивали о странных чёрных пчелах и о том, где они живут и как себя ведут. Ученые делали снимки и снимали видео, а в перерывах Петрович поил их чаем и кормил салатами. На следующий день вокруг дома Петровича понаставили камер, подключили весь периметр к пожарной сигнализации, а через неделю провели канализацию. Спустя год, когда сарай окончательно был уничтожен, Петрович завёз на участок новой древесины для своих "квартирантов". Его дом стал местной гордостью и рассадником учёных. Кто бы мог подумать, что тот, от кого хочется больше всего избавиться, может оказаться единственным спасением. «Удача», ― думал Петрович, сидя у себя на веранде и попивая чай. Он и понятия не имел, что несколько лет назад пчёл сюда привезла его жена, когда вернулась из поездки в гости на малую родину. Ей всегда хотелось приносить пользу окружающей среде ― хотя бы в пределах собственного участка. Александр Райн

ОТГОВОРИ МЕНЯ ©ЧеширКо Стас поднялся по лестнице на второй этаж офисного здания и оказался в длинном коридоре, обе стороны которого были «украшены» двумя рядами одинаковых дверей. Осмотревшись в поисках указателей и не найдя их, Стас вздохнул и поплелся по коридору, читая вслух таблички у дверей. – Страховая компания «Компас», фотостудия «Колорит», строительная компания... Да где же этот нотариус?! Стасу, как и любому из нас, иногда позарез оказывался нужен нотариус. И если в любой другой день вывески с этим странным словом бросались в глаза на каждом шагу, то именно в тот день, когда он оказывался нужен, все нотариусы города, как по команде, прятались куда-то во тьму пыльных архивов и молча сидели там, стараясь не чихнуть, чтобы человек с выпученными глазами и кипой документов подмышкой не смог их найти. – Букмекерская контора, управляющая компания, приемная бога, визовый центр... Стас остановился и задумчиво почесал подбородок. Его явно что-то смутило и это был совсем не визовый центр. Развернувшись, он пошел в обратном направлении. Сделав несколько шагов, он замер у двери, которая ничем не отличалась от других дверей в этом здании. И да, на табличке действительно было написано: «Приемная Бога». – Ну что ж... У него и спросим, – пожал плечами Стас и, вежливо постучавшись, повернул ручку. Кабинет, как и дверь, ничем особенным не выделялся. Диван для ожидания, кулер с водой в углу, стол и стул, на котором сидел самый обычный человек и, явно скучая, вертел в пальцах карандаш, другой рукой подпирая голову. – Вы не знаете, где здесь нотариус? – спросил Стас. – Если не ошибаюсь, на четвертом этаже, – вздохнул хозяин кабинета, – за сегодня уже третий раз спрашивают. – Ну так указателей же нет никаких... – развел руками Стас. – Ну да, – по инерции закивал человек за столом. Судя по всему, этот диалог по своей наполненности в точности повторял первые два. Стас хотел было отправиться в новое путешествие на четвертый этаж здания, но, как это часто и бывает, в последний момент решил неудачно пошутить. – А вы не можете мне заверить пару документов? Вы же Бог. Человек за столом снова вздохнул и с сожалением посмотрел на юморного посетителя. – Нет, я же не нотариус. – Ну да, ну да... Разговор явно не клеился. – Так у вас можно что-нибудь попросить? – Вы не могли бы закрыть дверь? – поежился мужчина за столом, – очень дует. Я пытался заклеить окна скотчем, но ничего не вышло – теперь дует еще и с противным звуком. Стас на секунду замешкался, так как не получил указаний - с какой стороны закрыть дверь, но все же, собравшись с духом, перешагнул через порог и выполнил просьбу. – Я прослушал ваш вопрос, простите, – удовлетворенно кивнув, переспросил мужчина. – Я спросил – раз вы Бог, то могу ли я что-то у вас попросить? – А, нет конечно, – усмехнулся Бог, – я не выполняю просьбы. В соседнем здании находится приемная губернатора – попробуйте обратиться к нему. – Но ведь вы же... – Кто? Добрый волшебник? – Нет, но к вам же обращаются с разными просьбами? Бытует мнение, что некоторые вы выполняете. – За всю свою жизнь не исполнил ни одного желания. Это заблуждение. Стас присел на диван и откинулся на спинку, не сводя глаз с хозяина кабинета. – А зачем вы здесь тогда сидите? – Там же написано: «Приемная». Я принимаю людей. – Значит, вы все же выслушиваете их просьбы? Мужчина снова тяжело вздохнул и покачал головой. – Я не знаю, кто придумал эту шутку о том, что я исполняю желания людей, но если бы я встретил этого человека, я бы очень серьезно с ним поговорил. – В чём же тогда заключается ваша функция? – пожал плечами Стас. – Свою функцию я выполнил миллиарды лет назад, устроив Большой Бум, из которого родилась Вселенная, но иногда я занимаюсь дополнительной деятельностью – я отговариваю. – Что, простите? – Отговариваю людей. – Э-э... От чего? – От всего, что может навредить другим людям и им самим. Все просто. – А как же все эти истории про всякие чудеса? – Совпадения, не более того. Стас на несколько секунд задумался. – Не очень во все это верится, но все же всё это очень интересно. А не могли бы вы и меня от чего-нибудь отговорить? – Вы не поверите, но я это уже делал много раз. – Да? Но я вас в первый раз вижу. – Имя Елизавета вам о чем-нибудь говорит? Стас помрачнел. Ему тогда было двадцать четыре года. Лизу он любил так, как никогда не любил никого ни до, ни после нее. – Ну знакомо и что? – скрестив руки на груди, буркнул Стас. – Вы же всерьез хотели убить того человека, к которому она от вас ушла. Ночами, не в силах даже уснуть, вы строили планы мести. Один жестче другого. Но мне тогда удалось вас отговорить от мести. Признаюсь, это было сложно, но вы прислушались к моим доводам. – Не помню, чтобы вы мне тогда что-то говорили. – Зато я помню, как вы просили меня вернуть ее обратно. Конечно же, я не выполнил вашу просьбу, а вы тогда сказали, что вам такой бог не нужен. Щеки Стаса покраснели, а взгляд забегал из стороны в сторону. – Просто мне тогда казалось, что я не смогу без нее жить. – Да, помню, – кивнул мужчина, – прекрасно помню, как отговаривал вас от самоубийства, когда вы всё же отказались от мести. А помните, как вы хотели обмануть своего партнера по бизнесу, но все же этого не сделали? – Это тоже вы? – Нет, вы, – усмехнулся Бог, – я всего лишь отговорил вас от этого поступка, а вы ко мне прислушались, хотя если бы вы поступили по-другому, я бы вас не осудил. Я вообще не сужу людей. Вы вправе делать всё, что вам заблагорассудится. Я всего лишь пытаюсь отговаривать от того, что может принести вред вам или тем, кто вас окружает. Мужчина посмотрел на Стаса с легкой улыбкой. – Идите, нотариус работает до четырех. И помните, что если вдруг вам понадобится моя помощь, не надейтесь, что я исполню все ваши желания, но я всегда буду рад отговорить вас от чего-нибудь эдакого. Стас поднялся с дивана и подошел к двери. – А можно еще один вопрос? Бог кивнул. – А дьявол существует? – Существует, – рассмеялся мужчина, – и вы тоже с ним знакомы. Он уговаривает. «Отговори меня от злобы, отговори от ненависти и безудержного желания мести, отговори от темных мыслей и поступков, от уныния и печали, от холодного взгляда и ледяного сердца. Отговори от равнодушия и безразличия, от нежелания смотреть в глаза, от лицемерия и лжи. Отговори, пока меня еще не уговорили..»

Кто помнит?

Он, конечно, может быть и миф, но я уже ВОСЬМОЙ год катаюсь на контракте. Особых проблем нет. Ну, подъедает масло на скоростных длинных забегах. А так - без проблем.

АВТОБУС — Молодой человек, передайте за проезд, пожалуйста, — сказала мне женщина с маленьким ребенком на руках, протягивая три монетки. — Что? – переспросил я, не особо понимая, что происходит. — Деньги, молодой... ах, ладно. Женщина! Возьмите вот еще! Мать вытянула руку подальше и вручила деньги кондуктору. Та оценивающе посмотрела на нее и на ребенка, затем сказала: — Мальчику сколько лет? — Четыре. Да, Пашуля? – обратилась мама, улыбаясь. Мальчик кивнул. Кондукторша оторвала от ленты два билета и повернулась ко мне. — Платите, молодой человек. — Сколько? – спросил я, подняв глаза на эту полную женщину. — Пятнадцать, — ответил мне голос откуда-то справа. Я повернул голову. Там сидел парень, примерно мне ровесник, лет двадцати трех или двадцати пяти в темных очках, с длинной челкой, зачесанной набок, в длинных джинсах, широкой спортивной куртке, в которую могла бы вся Земля влезть, и кепке. Вид такой, прямо сказать, гопнический. Он закурил. Я ожидал, что ему скажут привычное: «В общественном транспорте не курят! Вы не видите, здесь ребенок!», — но ничего не последовало. — Пятнадцать? – переспросил я. Парень выпустил колечко дыма и кивнул головой. — Ага. Я полез в карман. Нащупав там всего две бумажки, я искренне надеялся, чтобы они были по десять и пять , но увы: десять и два. — У меня... у меня только двенадцать. Кондукторша возмущенно посмотрела на меня. — Как это только двенадцать? Куда Вы дели еще три? Ищите! Ищите, а то билет не дам! Придет контролер и ссадит Вас, не будет Вам покоя!.. — Тише, тише, мать, — произнес мой сосед, залезая в карман своей необъятной куртки и доставая оттуда заветных три рубля. – Держи. Считай, что он сам расплатился. Она, сощурившись, грозно глянула на попутчика, но затем успокоилась и пошла дальше по салону автобуса. Парень протянул мне руку. — Иннокентий, — сказал он, шмыгнув носом. Я чуть поморщился, но ответил на его рукопожатие. — Саша. — Санька, значит... – произнес он. – Ну будем знакомы. — Да... В воздухе повисла неловкая пауза. Надо сказать, я вообще не сторонник случайных знакомств, тем более с такими «слишком выбивающимися» людьми. — А что с тобой случилось? – вдруг спросил он. — Со мной? Случилось? Ничего со мной не случилось. — Ну!.. – взвыл он. – Не происходило ли с тобой сегодня что-то странное? Не падал, там... иголки не глотал?.. — Все в порядке? – справился я. - Он не в своем уме? — Да в своем я уме, в своем! – прокричал он. – Да, я слышу твои мысли. Не смотри на меня, как баран на новые ворота! Он внезапно вскочил, а затем так же резко сел. Я вдруг начал понимать, о чем он говорит. — Э-э-э... ну... я шел к остановке, вдруг на меня выехала машина, чуть не сбила, но я успел отскочить и пошел дальше. — А-а-а, — протянул он и расслабился. – Так вот в чем дело. — Что? О чем речь? — Ты умер, Санька. Как ни прискорбно и ни странно говорить, но ты умер. Тебя машина сбила. А сейчас я разговариваю с твоей душой. Ты думаешь, что ты жив, но на самом деле то, как ты увернулся от машины – галлюцинация. Сказать, что я удивился – ничего не сказать. Умер? Душа? Что? — Нет, это не бред, поверь мне! – воскликнул он и, нагнувшись к моему уху, прошептал: — Скажу тебе по секрету, здесь все мертвые. Если бы я что-то пил или ел, я бы уже давно этим подавился. Пока я переваривал в голове то, что только что услышал, Кеша выпускал одно колечко дыма за другим. — И что?.. Прям все-все мертвые?.. – едва слышно прошептал я. — Прям все-все, — согласился он. — Эх... Я перевел взгляд на сидящих рядом женщину и четырехлетнего Пашу. — И они?.. – прозвучал мой голос, и я, мотнув головой, указал на них. — И они, — грустно произнес Кеша. – Жаль, конечно, но... — Но что? — Но только она сама это сделала. У нее долги, обязательства, тяжко ей. А сынок у нее один из всех остался. Терять нечего. Решила и на себя, и сразу на сынка руки положить. Я бросил взгляд на несчастную женщину. И правда, изрезанные руки тряслись, лицо, покрытое маленькими пятнами, чем-то походило на звериное. Вдруг ее взор, дикий, посмотрел на меня. И не увидел. Рассеянное внимание, ничего не замечает. А маленький мальчик сидел у нее на руках и играл с какой-то крошечной синей машинкой. Эх, бедное дитя. В чем же ты виновато?!.. — Ни в чем, — тут же поступил ответ. – А вот его мамаша за убийство невинного ребенка здорово поплатится. Спроси ее, какой номер ее остановки. — Женщина?.. Я дернул ее за руку. Резко рассеянный взгляд стал четко сфокусированным. — Что Вам, молодой человек? — Вы на какой остановке выходите? Кажется, приедем скоро. — О, можете не беспокоиться. Мне еще долго ехать. Моя остановка — А-19, если Вам так интересно. Я отвернулся, а женщина вновь уставилась в окно. — Вишь? – спросил Кеша. – А-19! Расшифровывается, как девятнадцатый вход в Ад. Меня передернуло. — Ад? То есть мы едем в Ад? И я туда же?.. Как-то искренне мне не хотелось в Ад. — Да ладно тебе, расслабься. Это она едет в тот самый Ад, где страшные муки, терзания, и все такое. А, например, ее сынишка едет на остановку Р-15. — Рай, пятнадцать? — Именно! Всего входов и в Рай, и в Ад двадцать. Чем старше номер, тем или лучше, или страшнее, соответственно. Но, как правило, в Ады с тринадцатого по двадцатый самые отпетые попадают. Не боись! — А я куда?.. — А ты... Он взял билетик из моей руки и сказал: — Смотри же, черным по белому: Р-3 с пересадкой на А-1. Иннокентий посмотрел на меня так, будто рассказал, сколько букв в алфавите. Т.е. будто ничего сложного в его речи не прозвучало. — И?.. – спросил я. — И, и... Что и? Сначала в первый вход в Ад, помучаешься, что тогда соседку свою, Инну Аркадьевну, старой каргой назвал, и отправишься в свой Рай. Я стал возмущаться по поводу того, что Инна Аркадьевна и правда была женщина немолодая и сварливая, и вполне заслуживала такого именования, но фраза «Небесному суду виднее!» остановила все мои порывы. — Да ты не переживай, — начал Кеша, — не один ты здесь сразу в два пункта едешь! Он небрежно указал пальцем на мужчину лет сорока, низкого, невзрачного, с толстыми линзами в очках, на коленях у которого стоял портфель. Мужчина то и дело поглядывал на часы. — Видишь его? Угадай с трех раз, куда торопится? — На работу? — Именно. Офисный клерк. Сидит и думает, — в этот момент едва заметный шепот мужчины и слова Кеши стали звучать в унисон, — «И почему этот автобус едет так медленно? Нельзя ли побыстрее, уважаемый? Так. Отчеты взял? Взял, да. Сам собирал. Ах. Эх. А планиро... Взял, да. А?.. Да, и его тоже. И почему так долго? Я опаздываю на совещание! И почему мне никто не звонит? А что, если... Да нет, не может быть, я все тщательно спланировал. А вдруг... Вдруг они поняли, куда пропали те пятьдесят тысяч? А вдруг кто поймет, откуда у меня вдруг деньги появились? А вдруг?.. И вся голова клерка была занята подобными мыслями. — Своровал, поэтому тоже в Ад, — вынес вердикт Кеша. — Но пошибче, чем у тебя будет, уже не первый вход, а пятый. Посерьезнее. А потом отмучается, и тоже в Рай. Скудный Рай первой степени. Будет вновь сидеть на работе своей, в Раю. Ему ведь не нужно ничего другого, у него ничего и нет. Жены нет, детей нет... А мама ему уже и так надоела, не для Рая она. А, да, и за надоедание тоже помучается в Раю наш мужичок. Я усмехнулся. Почему-то меня вдруг разобрало безумное любопытство. — А как он умер? — Он? А... Да на него кирпич упал из окна. Путь хотел срезать, пошел через стройку. Там на него и... Хоть смерть оригинальная, да. Ведь скучный он до ужаса. Кеша оказался удивительно циничным. Глядя на него, невозможно было сказать, что этот «гопник» мог так рассуждать и выносить приговоры. Вдруг парень встал, открыл форточку, выкинул туда окурок своей сигары и присел назад. — Кеша, — тихо сказал я. — Чего тебе? — А расскажи еще про кого-нибудь! — Весело тебе? — Ну... так... интересно... — Ну, чтобы особенно над чужими смертями не смеялся, вон, — он показал рукой на другого молодого человека, усердно что-то набиравшего на телефоне, — смотри. Видишь? — Тот, что с телефоном? — Да, он самый. Я перевел взгляд с парня на Кешу и обратно. — В отличие от клерка, по этому пареньку немало слез-то прольется. Видишь, он набирает что-то? С девушкой своей переписывается... — Я не знал, что тут есть связь, — промямлил я. — А ее и нет. А интернет с перебоями, да ловит. Знаешь, почему? Потому что ему еще рано умирать. — Че-т как-то... нелогично... – смутился я. — Ну смотри: с тобой все понятно, тебя машина сбила. Не растяпивай глазенки, ежу понятно, что машина сбила. А он... А он в поезде сейчас. Через пару минут поезд с рельс сойдет. Паренек появился здесь, как только в поезд сел. Тогда, когда гибель стала неизбежна. А пока он еще в поезде, там даже ловит что-то, некие остатки интернета и связи. Вдруг парень вскочил на ноги и вытянул руку вверх. — Вишь? – продолжил Кеша. – Поезд сошел. Пропала связь. Не дождется она... — Она? — Паренек-то к даме своей ехал. Да вот не доехал... — И что теперь? — Что, что... Все просто. Или она появится здесь через несколько часов, или через несколько лет. Вслед за ним, или жизнь проживет. Прозаично, не правда ли? Я несмело кивнул. Вдруг автобус остановился. — Смотри, ща мясо будет, — восторженно воскликнул Кеша. Меня удивила его фраза и «прошаренность», но ничего говорить я не стал. В салон автобуса вошла еще одна женщина, лет пятидесяти-пятидесяти пяти. — Билетики предъявляем, — произнесла она. — Кто это? – спросил я. — Контролер! Проверяет, всем ли соответствуют их билеты. В этот момент контролер подошла к молоденькой девушке, лет семнадцати, не больше. Огромная копна седых волос девушки была увенчана небольшими кошачьими ушками. — Смотри на нее, смотри! – воскликнул Кеша, с упоением наблюдавший за всем происходящим. Женщина посмотрела на девушку. — Мадемуазеля, — произнесла она. – Поднимите голову вашу! Девушка подняла большие глаза. Искусственные реснички делали их еще больше, нарисованные брови придавали какой-то поражающий вид. — Встаньте, мадемуазеля. Девушка встала с сиденья, вышла в проход. — Смотри, картинка! Кроссовки, джинсы с дырками на коленях и подворотами, маникюр, как когти у коаллы , майка с вырезом из под которой выпирал складками желеобразный живот и бока!.. Ух!.. Люблю, когда такие попадаются. Редкий случай! Я стал так же внимательно смотреть за действиями двоих. Женщина смерила презрительным взглядом девушку, вырвала из ее рук билет, где красовалось «Ад-2, Рай-2». — Девушка, Вам не положено в Рай. Вас не пустят. — Что? В смысле? — Вид неподходящий! Женщина достала из сумки печать, дыхнула на нее и прижала к билетику, после чего спокойно пошла дальше. — И?.. Что теперь?.. – не понимал я. — И теперь у нее написано на билетике «Аннулировано». То есть будут переопределять ее судьбу. Вид, конечно, странный фактор, но это Рай, туда в таком образе не пустят. Я хмыкнул. Даже здесь униформа. Медленно, одного за другим, контролерша проверила у всех билетики. Мой отчего-то тоже вызвал у нее вопрос, но, глянув на Кешу, она кивнула и вернула мне бумажонку назад неизменной. В конце концов проверены были все. Кроме Иннокентия. Остановившись на какой-то неведомой остановке, автобус отпустил контролера в свободное плавание. А мой сосед так и остался непроверенным. — А почему она на тебя не стала смотреть? — А что ей проверять меня? Я здесь не первый раз. — Как это? – удивился я. — А ты думаешь, откуда я столько знаю про все эти станции, билеты, мысли людские читаю к тому же? Я... как бы тебе объяснить... некто вроде Харона... Провожаю людей в мир иной, так сказать, слежу за порядком. Контролерша и кондуктор – они как куклы. Ходят, чтобы меня не было заметно. — Они тебя не видят? – я указал рукой на всех сидящих. — Видят. Но не замечают. А за тебя платить пришлось, вот я и «ожил». Попал в поле зрения. — Хм, неплохо, неплохо, — усмехнулся я. — Вот такая профессия. На самом деле, это мама с батей пристроили, я б сам сюда ни за что б не попал. — А кто твои родители? Кеша хмыкнул. — Сам как думаешь? Мама – Сатана, папа – Бог. Все логично. Он пожал плечами. Вдруг я схватился за голову. Немыслимая боль дробила ее надвое. — Тихо! Что с тобой? Кеша подскочил ко мне. — Что? Голова? Вдруг он сделал шаг назад в растерянности. — Неужели? Да ладно? У тебя получилось? — Что? – проорал я. Все завертелось перед глазами. «Остановка А-1», — было последним, что я услышал. *** — Берегись! – прокричал кто-то со спины, когда я едва увернулся от наезжающей машины. Спасен! Жив! Все-таки получилось! Вот, о чем он говорил! Я вдруг задрожал, а затем, успокоившись, уверенно пошел дальше. Смс-ка. От сестры. Она жила в другом городе, чуть ли не в тысяче километров от меня. «Привет, Сашка! Представляешь, ко мне сегодня Вадим приедет! Я так ждала, так ждала! Эх, Санька, я так рада! Лови фотку!». Дальше следовала прикрепленная фотография, где моя сестра была изображена с каким-то молодым человеком. Собственно, секундного размышления хватило, чтобы узнать в нем того самого парня из автобуса, что «должен был ехать на поезде». «Вызов: Сестра». — Алло, Катя? Катя! Быстрее! Не спрашивай, зачем или почему! Просто слушай и делай, что говорю! Меняйте бегом билеты на ваш дурацкий поезд! Не спрашивай, откуда знаю про поезд! Просто! Вадим твой не должен на нем ехать! Сама спасибо скажешь! Быстрее! Через пару минут пришел ответ все той же смс-кой (Катя отчего-то предпочитала общаться именно письмами): «Хорошо. Поменяно. В последнюю минуту. Взял на попозже. Что такое случилось?». Через час узнаешь, Катя, что же такое случилось. А точнее, случится. Между тем я быстро подошел к остановке. Толпу усердно расталкивал какой-то маленький невзрачный мужчинка. — Стойте! Вы! Вы папку забыли! И я знаю, откуда у Вас деньги! Мужчина остановился и, обернувшись, стал искать источник крика. Думаю, прошло достаточно времени, чтобы кирпич пролетел раньше и не попал ему на голову. Ну и хватит с него. Не найдя кричавшего, мужчина развернулся. Прямо перед его носом захлопнулись двери автобуса. Но мой путь лежал дальше. «Дойду до следующей остановки, не перетружусь», — думал я и шел дальше. — Эй, пацан, стой! – окликнул меня сзади кто-то. Я обернулся. Парень с длинной челкой, закинутой набок, в огромной спортивной куртке, джинсах клеш и с темными круглыми очками на носу, двигался ко мне уверенным шагом. Подойдя ко мне, он знакомым голосом спросил: — Библиотека имени Ленина здесь недалеко? — Метров триста налево, потом направо и через дом, на углу, будет она, — рассказал я. — Спасибо, пацан. По-братски выручил! А то уже плутаю тут битый час, все никак не найду. Я улыбнулся. А вон и остановка! И автобус, что интересно, сразу подъехал нужный. Я сразу же запрыгнул в него и, провернувшись вокруг поручня, приземлился на сиденье у двери. Вон, спереди сидит та седоволосая... — Молодой человек, передайте за проезд, пожалуйста, — сказала мне женщина с маленьким ребенком на руках, протягивая три монетки. — Это вы! Я вас искал! Помните, как бы страшно и тяжело ни было, все можно пережить. Жизнь идет, жизнь меняется. Как бы что ни казалось безвыходным, помните, что выход есть всегда! Она изумленно посмотрела на меня. — Передайте... пожалуйста... – пролепетала она, не отрывая от меня глаз. Я передал деньги подошедшему кондуктору и вернул женщине билет. — Платите, молодой человек, — прозвучал надо мной грозный голос. — Сколько? – спросил я, подняв глаза на эту полную женщину. — Пятнадцать. Я полез в карман. Три бумажки: десять, два, два и пара монет по пятьдесят копеек. В аккурат... © Кто автор, не знаю, слито с просторов интернета.

ЦСКА - обладатель Кубка Гагарина по хоккею!!!!!!!!!!! УРА!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Я – мастер тату, вгоняю людям под кожу краску, вырисовывая самые разные изображения. Работаю с удовольствием – в маленьком салоне почти в самом центре Москвы. «Мы не делаем наколок, мы делаем настоящие шедевры» – наш рекламный слоган. Большинство посетителей – девушки приятной наружности, все они хотят усилить свою сексапильность, нарисовав на ягодицах, лопатках, в зоне пупка или на лодыжке пантеру, розу, скорпиона. Чаще всего решение сделать татуировку принимают осознанно. Совсем другое кино – отчаявшиеся домохозяйки, мы уже подумываем ввести ради них должность штатного психолога. С этими работать сложно – сначала плачут, рассказывая, что муж перестал обращать на них внимание, затем излагают историю всей своей жизни. В девяноста процентах случаев так и уходят ни с чем. Есть и молодые пары, которые сначала увековечивают на своих телах имена друг друга, а спустя год-два приходят поодиночке их сводить. И, конечно же, байкеры – куда же без них. Родители считают, что я занимаюсь странным делом для человека, окончившего архитектурный вуз. Бабушка плюётся и называет меня маргиналом. Моей девушке в целом всё равно, главное, чтобы зарабатывал достаточно для походов в ночные клубы. Честно говоря, денег вполне хватает сразу на нескольких девушек, чем я часто пользуюсь. А недавно к нам в салон зашёл совсем нетипичный посетитель – дедушка лет восьмидесяти. Сначала подумали, что он перепутал нас с соседней аптекой, хотя вывеску на двери сложно не заметить. Он остановился и несколько минут пристально всматривался в картинки на стенах. Глядя на него, я вдруг подумал, что хотел бы выглядеть так же в его возрасте: он совершенно не вызывал жалости, которую часто чувствуешь при виде стариков. От него не пахло нафталином, одет был опрятно и аккуратно. Старик снял пальто, подсел к нам с напарником и твёрдо произнёс: – Мне нужно навести наколку. Только мы приготовились отбарабанить дежурный слоган салона, как дедушка закатал рукав рубашки и показал левую руку, на которой был наколот шестизначный номер. – Это очень дорогая для меня вещь. Сможешь не испортить? – сурово посмотрев на меня, произнёс старик. – Постараюсь, – замешкавшись, ответил я. Тут свои пять копеек решил вставить Пашка, мой сменщик и неизменный напарник: – Кажется, такой номер давали в концлагерях. – Прикуси язык, – шепнул я. – Да пусть. Это хорошо, что знает, – оборвал меня старик. – Тогда зачем вам такая память? Может, лучше свести? – никак не мог успокоиться Пашка. Повисла пауза. Я боялся взглянуть на старика, мне казалось, что такой вопрос задавать как минимум бестактно. – Нет. Не хочу, – недружелюбно ответил он. Разговор явно не клеился. Я встал, пододвинул клиентское кресло и попросил дедушку пересесть. Он исполнил мою просьбу, затем снова закатал рукав и положил руку на стол. Я стал настраивать лампу – свет упал на татуировку. Обычно работаю в перчатках, а тут мне до жути захотелось дотронуться до цифр голыми пальцами. Пробежала мысль: а смогу ли, вообще? Я не решался дотронуться. Противно? Странно? Чувства были смешанные, сам себя не понимал. «Я же не фашист, не буду наводить эти цифры», – говорил внутренний голос. Пока вытаскивал всё необходимое, задумался: а чем тогда кололи? Какие были инструменты? Их раскаляли на огне? Совсем ничего об этом не знаю. Одна мысль опережала другую, и я неожиданно выдал: – Кололи под наркозом? Обезболивали? Старик с ухмылкой ответил: – Ага. Ещё рюмочку шнапса и шоколадку давали. – Шутите? Смешного мало. Откуда мне знать? – с обидой ответил я. – А ты губы вареником не делай, – смягчившись, ответил старик. – Просто удивляюсь, что ничего вам не надо. Мы-то о вас думали, мечтали. А вам и неинтересно совсем, как это было. – Было бы неинтересно, не спрашивал бы. Продолжая подготовку, я пересилил страх и стал водить пальцем по татуировке, прощупывать кожу. Это важный момент – понимаешь, насколько грубая или, наоборот, тонкая кожа в том месте, где нужно вводить иглу. Я не мог сосредоточиться. Комбинация цифр постоянно лезла в сознание: 180560. Видимо, у меня было испуганное лицо, поэтому старик спросил: – Хочешь знать, как это было? – Хочу. Правда, хочу. Он откашлялся, помолчал. Затем, глядя в сторону, заговорил: – Я попал в Аушвиц-Биркенау в июле сорок четвёртого. Мне было четырнадцать. Настоящий еврейский ребёнок – никчёмный, не приспособленный к жизни. Мама решала за меня всё: что и когда есть, какой свитер надеть. До войны я был толстым, это было заметно даже в лагере. Один из немцев сказал, что меня убивать не стоит, смогу долго пропахать, жира хватит на несколько месяцев. Больше всего я боялся провиниться – тогда бы меня загнали в камеру пыток. Это такой вертикальный бетонный пенал, чтобы протиснуться туда, нужно было пройти через узкую дверь. Даже самый худой взрослый мог находиться там только стоя. Там многие умирали, я бы точно не выдержал. Постоянно представлял жуткую картину: пытаюсь протиснуться в эту дверь, а немцы смеются и, упираясь сапогом мне в лицо, проталкивают внутрь. Старик ненадолго замолчал, будто вспоминал какие-то детали, а может быть, думал о том, способны ли мы с напарником вообще понять его слова. Временами я забывал, что Пашка сидит рядом, мне казалось, что всё рассказывалось только для меня. – Со мной в лагере была только мама, отца забрали уже давно, и мы могли только предполагать, что с ним. В сентябре мне исполнилось пятнадцать, и именно в день рождения сделали вот эту наколку. У каждого узника был такой номер. Я плакал от боли, обиды, страха – евреям по Закону вообще нельзя уродовать тело какими-либо изображениями, об этом мне рассказывал дедушка. А ещё он говорил, что любого, кто обидит еврея, Бог сильно накажет. А ведь я верил, фантазировал, как сильно все они будут мучиться, что всё им вернётся в десятикратном размере. Представлял, как их лица будут изуродованы татуировками, и даже получал от этого удовольствие. Несмотря на моё настроение, мама попросила меня пройти по бараку и благословить всех на долгую жизнь: у нас считается, что именинник обладает особым даром, особым счастьем. Я подходил к каждому, все старались сделать радостные лица, ведь у меня был праздник. Иногда мне даже кажется, что я спас многих тем, что искренне просил у Бога вызволения для них. Дойдя до угла барака, увидел девочку. Тогда мне сложно было определить, сколько ей лет, не слишком-то в этом разбирался. Она усердно пыталась стереть с запястья свой номер – тёрла землёй и грязной тряпкой. Рука была в крови от свежих уколов татуировочной иглы. – Что ты делаешь? – воскликнул я. – Ты же умрёшь от заражения крови! У нас в семье много поколений медиков, поэтому я понимал, о чём говорил. – Ну и что? Лучше сдохнуть, чем быть таким уродом, – продолжая тереть, ответила она. – Какой же ты урод? Ты очень красивая, – неожиданно для себя выпалил я. Эти слова прозвучали очень нелепо в устах такого неуклюжего толстого парня. А ведь она действительно была очень мила. До этого момента я никогда не задумывался о том, какой должна быть красивая девочка. Мне всегда казалось, что моя жена будет точно такой же, как мама – милая, добрая, всегда любящая отца. До войны мама была слегка полновата, маленького роста, с округлым носом, прямыми каштановыми волосами. У этой девочки была совсем другая внешность: рыжие кудрявые волосы, тонкая шея, тонкие черты лица, вздёрнутый нос и зелёные глаза. Обратил внимание на её длинные белые пальцы, они были просто созданы для пианино. Я подсел к ней, и мы вместе стали рисовать на земле. Она знала, что у меня сегодня праздник, я чувствовал, что со мной ей не так одиноко. Несмотря на неразговорчивость, мне всё же удалось кое-что выспросить. Её звали Симона, ей шёл пятнадцатый год. В бараке у неё никого не было – родителей немцы забрали несколько месяцев назад как переводчиков, оставив Симу с бабушкой, которая вскоре умерла. С того дня мы стали тянуться друг к другу. По крайней мере, мне так казалось. Сима была скрытной, возможно, так проявлялась защитная реакция. Порой я подумывал больше к ней не подходить: пусть бы посидела в одиночестве и поняла, нужна ей моя поддержка или нет. Всё изменилось, когда Сима заболела, у неё началась горячка. Я сидел рядом и молился, вспоминая всё, чему меня учил дед: как правильно обращаться к Богу, как давать Ему обещания. И тогда я пообещал Небесам, что если она выживет, я стану для неё всем – братом, мужем, отцом, всеми теми, кого у неё отняла война. Приму любую роль, какую она сама для меня выберет. Я был готов убить любого, кто хоть как-то обидит мою Симону. Я был никто по сравнению с ней, умной, талантливой, неземной. Она выжила. Из нашего барака почти все выжили, нас спасли в конце января сорок пятого. Не буду рассказывать об ужасах, всю жизнь стараюсь забыть их. Хочется помнить только минуты счастья, ведь они тоже были. Мы стали жить одной семьёй: я, мама и наша Сима. Конечно, мы были как брат с сестрой, о другом сначала не могло быть и речи. Но внутренне я знал, что когда-нибудь мы обязательно поженимся. Мама умерла, когда нам было восемнадцать – она заболела туберкулёзом ещё до лагеря. Спустя два года мы с Симой поженились. На свадьбе не было никого, кроме нас и раввина, который заключил наш брак перед Богом в подсобном помещении одного из городских складов Кракова. Какое-то время мы ещё пытались найти родителей Симы, но безрезультатно. Создали хорошую семью, родили троих детей. Все трудности, а их было много, переносили вместе, сообща. Вечерами она играла для меня на пианино. В эти минуты не было на свете людей счастливее. Только в одном Сима подвела меня – ушла первой, шесть лет назад. Сегодня мой день рождения – тот самый день, когда мне и ей сделали наколки. И в память о жизни, которую мы прожили вместе, я хочу навести этот номер, чтобы он был ярче. Чтобы не стёрся. Он закончил. А мы молчали. Я не знал, что сказать и уместно ли говорить что-либо. Сделал то, что должен был, – навёл номер. Ещё никогда я так не старался сделать татуировку. Ни о каких деньгах за работу, конечно же, не могло быть и речи. Я первый раз был благодарен посетителю просто за то, что он пришёл, за то, что в какой-то степени открыл мне и моему напарнику глаза на жизнь. Я впервые задумался о том, что вторая половинка – это не просто красивое тело и лицо, а человек, с которым придётся прожить до конца. Вечером, убирая инструменты в ящик, я вдруг снова вспомнил эти шесть цифр, они частично совпадали с датой рождения моего отца. Я снял трубку и позвонил ему. Просто захотелось услышать его голос. ©Из сети