Жизненные истории, придуманные и нет

[Podvodnik 5372]

- Знаете, это очень сложный мальчик. Проблемный. Подумайте, прошу вас, -директриса выжидательно смотрела на меня, помаргивая подслеповатыми глазками за толстыми стеклами очков. Такие линзы сейчас уже никто не использует, стекло заменили высокотехнологичными видами пластика.
- Этим детям нельзя менять дом два раза в год. Предстоит очень много работы с врачами, психологом. Требуются серьезные финансовые вложения в здоровье Алеши. Почему вы не хотите взять здорового ребенка?

Почему? Потому что это мой ребенок. Эти спокойные прозрачные серые глаза, тонкая шея – того и гляди, переломится, худоба на грани истощения, странная неподвижность. Он не вздрогнул, когда я положила ладонь на его вихрастую голову, и не пошевелился, но я чувствовала, что ему хочется отстраниться.
Я обернулась, чтобы проследить направление взгляда мальчишки.
На стене висела картина, нарисованная то ли маленьким художником, то ли взрослым творцом в жанре примитивизма.
На огромном параллепипеде холодильника сидел синий кот. Он печально смотрел в окно, на макушки многоэтажек, серыми кубиками торчащие на фоне серого же неба. Рядом с одиноким котом на полированной стальной поверхности лежала связка ключей.
Я подошла чуть поближе, чтобы прочитать корявые буковки в углу картины. Фамилия художника? Дата изготовления картины?
Надпись гласила «хочу гулять».



Иван не сразу согласился с моей затеей взять мальчишку из детдома. Причем ребенка не щенячьего возраста, когда из него еще можно лепить личность, как из податливой глины, а вполне сформировавшегося человечка двенадцати лет. Он понимал, откуда растут ноги у этой моей дурацкой прихоти. Антону было одиннадцать. Сейчас ему было бы двенадцать.
Когда муж увидел Алешкину фотографию, губы его дрогнули. Нелегко видеть родные глаза на чужом лице.
Плохая затея, скажете вы. Да, наверно. Это была плохая затея.


Мы отвели Лешке бывшую комнату Антона – мансарду под самым потолком. На тот момент это показалось отличной идеей, ведь мальчишки обожают обстановку свободы и раскованности.
Мы убрали на чердак все, что могло напоминать о прежнем владельце – игрушки, книги, плакаты со стен. Покрасили потолок, настелили новый деревянный пол, сменили полностью мебель, купили компьютер и скейтборд .
Правда, у нас не поднялась рука выбросить модели самолетов, которые собирал Антон в кружке авиаконструктора. Он бредил воздухом, как бескрылая птица, собирающаяся взлететь. Самолетики остались кружиться на тонких лонжах под потолком, чуть покачиваясь и соприкасаясь легкими стремительными телами.
Приемный сын сначала застыл на пороге теперь уже его собственной комнаты, потом, молча, шагнул внутрь. Он все делал молча. Я понимала, что будет непросто. Но даже не представляла, насколько непросто.



В эту ночь мне впервые приснился Антон. Мы с Лешкой сидели на качелях в саду, я обнимала его за плечи, мы хохотали и болтали. Даже во сне я понимала, что это сон. Что с тех пор, как мы впервые встретились с приемным сыном, виделись впоследствии в течение длительного времени оформления документов и прочего официоза, приехали с ним домой - он не произнес ни слова.
- Он чужой, - холодно сказал Антон. - Выгони его туда, откуда он пришел. Он чужой.
- Антон, что ты говоришь, - беспомощно сказала я во сне. – Он твой брат.
- Он не брат мне.
С этими словами Антон шагнул в мокрые заросли кустов смородины, окаймляющих площадку.


Иван устанавливал качели в его день рождения, когда сыну стукнуло пять лет. Были гости – соседские детишки, наши племянники Сашка и Машка. Тот август выдался на редкость сухим и жарким, но двадцать пятого числа на поселок обрушился ливень, который и загнал всех в дом.

Взрослые пили вино, мелкие - горячий компот из садовых ягод, в окна тяжелым мокрым телом бился дождь. Это было счастье. Но оно имеет очень хрупкую структуру.
Зато раковые клетки прожорливы и неутомимы, как время.



Я проснулась от шума дождя. Уже светало, в саду деревья шуршали ветками и листьями, перекликаясь с водяными струями.
- Тин, тебя не пугает его взгляд? Я в жизни не видел такого взрослого взгляда у двенадцатилетнего мальчика.
Я повернулась к мужу, обнимающему меня за талию, сонно поцеловала в колючую щеку.
- Не пугает. Зато пугает его худоба. Он весит столько, сколько Антон. В последний год… Ест много, но не набирает вес. Надо показать его врачам. Ты договорился с сестрой о записи на обследование?
Наталья работала администратором в областном онкологическом центре. Я избегала общаться с ней, слишком свежи были воспоминания о времени, которое я провела в этих стенах.

- Через неделю. У них выйдет из отпуска Тимур Борисович. Я безоговорочно доверяю ему.
- Ну, анализы мы могли бы собрать пока и без него, - мудро заметил Иван.
- Да. Но все равно дождемся. А в понедельник я увезу его на прием к психологу. Спеца посоветовала подруга, они вместе заканчивали аспирантуру. Очень рекомендует.
Рука Ивана, небрежно ласкавшая складочку на животе, от которой я не могла избавиться даже на самых жестких диетах, стала настойчивее. Он поцеловал меня в шею и мягко опрокинул на спину.



К психотерапевту я ехала, обуреваемая сложными чувствами. У меня никогда ранее не было проблем общения с детьми-интровертами. Замкнутыми в своем мире, не желающими пускать никого в свою раковину, отчужденными и прохладными.

Я знала, на что иду, когда подписывала документы на усыновление. Приемный сын не страдал аутизмом, по уверениям штатного детдомовского психолога. Но общаться он ни с кем не желал, с момента своего появления там. Врач уверял, что это последствия нервного шока после гибели семьи, и время залечит эти раны. Но пока мальчишка молчал.
Лешка слушал мои рассказы о сортах садовых роз и окотившейся в нашей оранжерее соседской кошке, появлялся на пороге комнаты, когда я его звала, спускался к завтракам-обедам-ужинам, ездил со мной по магазинам и охотно таскал пакеты с продуктами, но на контакт не шел. Оживление в его глазах я замечала только в отделах компьютерного железа. Продавцы с состраданием смотрели на меня, когда я знаками показывала Лешке, чтобы он записал на бумажку то, что требуется купить. Названия деталей мне ни о чем не говорили.



Слава богу, Константин оказался не представительным холеным аристократом в модном костюме, а простецкого вида парнем в джинсах и тонком бумажном свитере. Правда, на запястье у него поблескивали очень дорогие часы. Единственная вещь, выдающая статус обеспеченного человека.
В беседе врача и сына я участия не принимала. Хотя было любопытно, как Константин с ним будет общаться? Жестами? Картинками? Написанным на бумаге текстом? Как вообще психологи понимают природу душевных болезней человека? Их истоки?
Кажется, они уверены, что корни всех страхов, фобий и проблем родом из детства.
Комфортно устроившись в кресле, я открыла книгу, которую мне протянул Константин перед тем, как плотно прикрыл двери в свой кабинет.
Она называлась «Пророк».


«Ваши дети – не дети вам». Я вздрогнула, прочитав эти жесткие слова. А далее глаза мои скользили по строкам, впитывая удивительно лиричные и мудрые мысли ливанского поэта-философа.

« …Они сыны и дочери тоски Жизни по самой себе. Они приходят благодаря вам, но не от вас. Хотя они с вами, они не принадлежат вам. Вы можете дать им вашу любовь, но не ваши мысли, ибо у них есть свои мысли. Вы можете дать прибежище их телам, но не их душам, ибо их души обитают в доме завтрашнего дня, где вы не можете побывать даже в мечтах. Вы можете стремиться походить на них, но не старайтесь сделать их похожими на себя. Ибо жизнь не идёт вспять и не задерживается на вчерашнем дне. Вы - луки, из которых ваши дети, живые стрелы, посланы вперед. Стрелок видит цель на пути бесконечности и сгибает вас своей силой, чтобы стрелы летели быстро и далеко».


Кажется, Константин был доволен результатами. Никаких вердиктов он не выдал, кроме краткого перечня советов. Эти советы годились для воспитания любого ребенка, но интроверта – особенно.

- Не применять силу и давление. Никогда. Избегать общества незнакомых людей и любой излишней сенсорной нагрузки. Уважать личное пространство сына, его территорию. Не исправлять то, что не сломалось. Со школой пока подождать, лучше частные педагоги, приходящие на дом. Пробелов в базовых знаниях нет. Предоставить неограниченный доступ к информационным ресурсам.

Услышав последний совет, я подняла брови и уточнила:
- Интернет?
- Интернет, журналы, книги, музыка… Все, что может составлять и формировать внутренний мир ребенка, - ответил психолог. – Он отфильтрует нужное сам. К тому же, ваш сын обладает потенциалом интеллектуального развития, который не снился среднестатистическому человеку. Его ай-кью превышает мой собственный на сорок два пункта. Возможно, даже и учителя не нужны, налицо признаки самообразования. Поверьте, я впервые вижу подобного ребенка.
Мы договорились на еженедельные встречи по пятницам.

- Он понравился тебе? – спросила я Лешку, встречая его внимательный взгляд в зеркале заднего вида. Сын кивнул. Что ж, мы на правильном пути.



Первое лешкино изобретение я увидела зимой, в предновогодние праздники. Мне показалось, что в комнате сына звякает что-то металлическое.
Дверь в комнату под крышей была всегда приоткрыта, ведь на мой стук он не мог ответить «войдите».
На столе важно расхаживал робот, размахивая крохотными серебряными колокольчиками, которые отзванивали бессмертное «джингл-беллз».

Я узнала игрушку. Это был робот Антона. Старый, облезлый, с оторванными конечностями. Со склада игрушек на чердаке. Сейчас он блистал свежей окраской и новенькими хромированными деталями. Значит, Лешка лазил на чердак? Зачем? Искал что-то нужное или просто любопытствовал?
- Здорово! – искренне восхитилась я.
Сын улыбался. Впервые его неподвижный пристальный взгляд был взглядом ребенка, а не старика.


Потом он починил пылесос, который я готовилась вынести на помойку. Потом проигрыватель в машине Ивана. Муж, великолепный юрист, но технический бездарь, обалдел.
Одна из моделей самолета обзавелась моторчиком, полосатой окраской и летала по дому, жужжа, как большой сердитый шмель.
В стойку новогодней елки Лешка вмонтировал двигатель, который вращал ее в разные стороны. Мы наряжали елку впервые за три года. Антон не любил праздники после того, как заболел.
В доме безукоризненно работала любая техника, начиная с моего ноутбука и заканчивая электрической проводкой. Иногда из мансарды изрядно пованивало неприятными запахами горящей синтетики или химических жидкостей. Пару раз Лешка вышел к завтраку с опаленными бровями и ресницами. Иван вздохнул и привез вечером пару очков для сварки и огнетушитель.


Учителя задерживались у нас ненадолго. Математик сломался на третьей неделе, когда Лешка решил уравнение за десятый класс неизвестным самому учителю способом. Русичка объявила через месяц, что, как честный человек, не может брать плату за обучение безукоризненно грамотного ребенка. Физик ушел вслед за ней, и теперь трижды в неделю к нам приезжал только учитель истории. К биологии Лешка был равнодушен, зато про дела давно минувших дней слушал с напряженным интересом, а потом лез в интернет проверять и сопоставлять факты.
Медицинское обследование не выявило в организме мальчишки никаких особых отклонений. Совершенно здоров, по всем показателям. Впрочем, эндокринолог настойчиво предлагал обследоваться более детально. Что-то его чрезвычайно удивило в биохимии крови.
Пару раз я назвала приемного сына Антоном. Он вздрогнул так, словно его ударили. Больше я не ошибалась.




В конце декабря я вдруг вспомнила, что месячные должны были начаться три недели назад. Странно, до сих пор они начинались всегда в срок и были неизбежны и точны, как хороший швейцарский хронометр.
Повода для беспокойства не было, но я решила не откладывать дело в долгий ящик и поехала в консультацию.

- Тошнит? – деловито спросил дядька-гинеколог, пощупав мне сначала живот, а потом грудь.
- Нет, - ответила я, вспомнив вдруг, как на прошлой неделе отравилась рыбой. Это что же, рыба была не причем?
Тупо глядя на зловредные полоски на тесте для подозрительно беременных, я пыталась осмыслить новость. Но ведь я не могла иметь детей! И это подтверждалось кучей медицинских выписок и документов бог весть какой давности. Много раз мы повторяли попытки после рождения Антошки, но безрезультатно.
- Природа не терпит пустоты и категоричности, - сообщил врач и отправил меня сдавать анализы.



- Беременна? – не поверил своим ушам Иван.
- Глобально и неотвратимо, - подтвердила я. - Будем увеличивать поголовье нашей ячейки общества. Как ты будешь всех нас содержать – ума не приложу.
Муж схватил меня на руки и закружил по комнате, я смеялась и пыталась выдраться из его объятий. – Сумасшедший, ты же меня уронишь!
В разгар веселья через перила лестницы свесился Лешка.
- Сын, собирайся! - закричал ему Иван. – Едем в ресторан! Гуляем. Есть повод.
В предпраздничное время улицы были забиты людьми, которые спешили запастись продуктами на долгие праздники и подарками для близких. Царили оживление и веселье, нас успели трижды поздравить с наступающим новым годом и вручить горящий бенгальский огонь в руки Лешке.
Мой любимый уголок в ресторанчике, где мы праздновали обычно семейные события, был свободен.
Мы плюхнулись на бархатный диван и уткнулись в меню. Лешка завороженно рассматривал экзотических рыб, плавающих в огромном стенном аквариуме.

- Шампанское? - ткнула я пальцем в строку меню бара.
- Тебе нельзя, - строго сказал Иван. – Беременным вреден алкоголь.
Пока муж обсуждал с официантом варианты горячего, я искоса поглядывала на сына. Он занимался забавной игрой – водил растопыренной ладонью по стеклу. За его рукой, как прилипшая, следовала яркая синяя рыба с оранжевыми полосками на боках. Вверх, вниз, в стороны, с той же ритмичностью, что и рисунок движения руки.
- Леш, ты будешь что-то мясное? – спросила я его тихо.
Он отрицательно качнул головой. Конечно, вопрос был излишним. Приемный сын не выносил мяса. Категорически.



Двадцать восьмого декабря Иван проходил ежегодную медкомиссию по полису страхования, который оплачивала его компания.
Он позвонил мне в обед и странным голосом сообщил, что у него есть новость.
- Хорошая? – насторожившись, спросила я.
- Странная, - помолчав, ответил он. - У меня две почки.
- Чтооооо? – я решила, что ослышалась. Бред какой-то.
Что же тут странного, спросите вы. У людей это парный орган.
Удивляться, казалось бы, нечему, но левую почку мужу удалили в армии. Несчастный случай.
- Перепутали снимки? - предположила я недоверчиво.
- УЗИ?
Я переваривала сообщение. Регенерация утерянных человеческих органов в природе встречается?
- Ты не Чужой? – пыталась пошутить я.
- Вот и я начал задумываться, - иронически сказал Иван и заключил: - Надо будет после праздников обследоваться тщательнее. Странно все это…
- Ну… теперь я хотя бы могу готовить для тебя острое, жареное и соленое.
Муж положил трубку, а я гоняла в мозгу полученную информацию. Моя беременность. Выросшая почка. Что за новогодние новости? Судьба пытается нам заплатить за черные полосы прошлого? Я вспомнила цитату из прочитанного «Пророка».
«Ибо жизнь не идёт вспять и не задерживается на вчерашнем дне».
Что с нами происходит?



Тридцать первое мы решили провести дома. Никаких гостей и родственников, никакой суеты. Мы втроем. Вернее, уже вчетвером.
Вечером тридцатого повалил снегопад. За ночь замело так, что утром Иван пыхтел минут сорок, откапывая выезд из гаража.
- Буду к обеду, - прокричал он из окна машины на ходу.
Я помахала ему рукой и пошла заниматься подготовкой праздника.
Гирлянды на окнах и изгороди мы с Лешкой развесили еще вчера. Он запрограммировал огоньки в лентах, и они бежали в совершенно немыслимом, сумасшедшем ритме.
Нужно было поставить тесто на пироги, упаковать подарки для моих мужчин и заняться собственной красотой. Чуть-чуть поспать днем, чтобы не клевать носом к полуночи, уложить волосы, придумать забавный рисунок для маникюра.
Услышав легкие шаги по лестнице, я спросила, не оборачиваясь: - Хлопья или каша?
- Хлопья.
Тарелка, которую я держала в руках, выскользнула из пальцев и упала на пол.
Обычно сын неслышной тенью проскальзывал у меня за спиной и указывал на коробку с завтраком.
А сейчас он говорил. Его голос был совершенно обычным. Чуть хрипловатый, ломающийся дискант.
- Прости, что? - растерянно переспросила я.
- Каша была вчера. Доброе утро.

Он наклонился и подобрал тарелку, которая чудом осталась в живых. Я отвернулась, чтобы скрыть слезы. Как долго я ждала звука этого голоса.
- В гараже у отца сломался выключатель. Я ему говорила, чтобы не хлопал по нему кулаком, когда заедает тугую кнопку.
- Я посмотрю, - спокойно ответил Лешка. Он стоял у окна, в лучах восходящего солнца, бьющего через затканные кружевом мороза стекла - тонкая долговязая мальчишеская фигура в майке и домашних джинсах. Длинные лохмы, которые сын упорно не желал состригать, торчали дыбом, создавая нечто вроде сияющего нимба вокруг головы.
- Ты мой ангел, - вырвалось у меня непроизвольно.
- Я знаю, - серьезно ответил мне Лешка. Так, что было понятно – он действительно считает себя ангелом.

Мне не хотелось поднимать сейчас тему внезапно заговорившего сына. Чтобы не спугнуть этот голос, как нечаянное новогоднее чудо, доставшееся по ошибке вдруг мне.
Не очень-то радостными для меня случались эти волшебные праздники последние пять лет.
Тридцать первое декабря был черным днем.
Тридцать первого декабря мы получили первое подтверждение болезни Антона. Тридцать первого декабря он ушел от нас. Тридцать первого декабря в автокатастрофе погибли лешкины родители и его старший брат.
Странная лженаука нумерология наверняка могла бы объяснить причины подобных совпадений. Я не могла.

- Я не хотел с ними ехать тогда на каток. Потому что мы с братом, Пашкой поссорились. И я остался дома. Хотя мог бы все изменить. Они остались бы со мной, я бы помог. Им не хватило всего пяти минут, чтобы запустить сердце. Я бы успел, я бы помог, - сбивчиво говорил Лешка.


Помог? О чем он сейчас? В груди неприятно кольнуло холодком. Неосознанным жестом защиты я положила руку себе на живот.
Сын замолчал, словно осекся, и наклонил голову. Он походил на щенка, прислушивающегося к звукам внешнего мира.
- Все будет хорошо, - серьезно сообщил мальчик. – Я хочу брата. Назовем его Пашкой?
- А я бы не против девочки, - вздохнула я. – С ума сойти с вами, мужиками.
- Нет, будет мальчик, - убежденно сказал Лешка. – Я точно знаю. Ведь с нами, мужчинами, не соскучишься.

[Lau 6225]

прочла на одном дыхании.

Добрый рассказ) Сильный. И трогательный.

[NIXA 602]

Спасибо,тоже на одном дыхании...со слезами...и надеждой на хорошее

[Reksman 1317]

доброе произведение... впечатлило.

[Podvodnik 5372]

Вот и выкладывайте свои - жизнь будем улучшать!

[Слонёнык 385]

Вот и выкладывайте свои - жизнь будем улучшать!

А это Ваше? Кто автор?

[Podvodnik 5372]

А это Ваше? Кто автор?

Да ну что Вы?!?! Какой из меня Лев Толстой! Стырено с просторов интернета...

[DenDRoID 1374]

Что-то как-то не хотелось делиться с  Вами "плаксивыми" историями и в преддверии НГ. Слишком много было плохого в последнее время.. Поэтому...

 

“Дайте мне корабль из дерева,
а железо вложите в людей”.
Адмирал Макаров

Жизнь подводника, это не только военные парады и красивый мундир, как рисуют ее себе обыватели. Не только восхищенные взгляды девушек на улице. Это еще и тяжелая мужская работа, полная неожиданностей и опасности.

***

Они сидели плечом к плечу, в крохотном помещении. Командир подлодки, капитан 1го ранга Андрей Петраков, мичман Сергеев Иван Петрович и ст.лейтенант, командир торпедной группы, Антон Каверин. Тусклый свет с трудом позволял различать лица товарищей. Пот застилал глаза. Воздух был раскален. Сколько времени может выжить человек в таких условиях? Неизвестно, но факт что недолго. Но когда ситуация экстремальна, срабатывают какие-то внутренние механизмы и человек находит в себе резервы, немыслимые в обычной жизни, тем более, если этот человек, офицер российского флота, подводник.

Сидели молча, говорить было тяжело, раскаленный воздух, обжигал горло и лекгие. Командир посмотрел на мичмана, тот сидел, прикрыв глаза, на мокром от пота лбу, пульсировала вена.
- Петрович – негромко позвал Андрей, мичман открыл глаза - Ты в порядке?
- В порядке.
- Ну, другого, то я и не ожидал услышать - улыбнулся краешками губ командир - Антон, ты как?
Лейтенант молчал, низко опустив голову.
- Петрович, посмотри, как он?
Мичман потряс лейтенанта за плечи.
- Антон, Антон.
- Мама, мамочка, у меня все хорошо.
- Командир, он бредит - мичман сильнее тряхнул младшего офицера - Лейтенант, очнись - Антон поднял голову.
-Все хорошо. Я в норме.

Мичман по-отечески обнял его за плечо.
-Ничего, ничего сынок. Все будет в порядке - как заклинание проговорил он. И уже бодрее: “На свадьбу то позовешь?”
- Позову, Иван Петрович, обязательно – улыбнувшись, ответил лейтенант и опять опустил голову.

- Молодой совсем - обращаясь к Петракову, прошептал мичман - не надо было его брать.
- Что значит молодой? Он офицер, подводник. У нас не детский сад - отрезал командир, а сердце защемило. Ведь это он настоял в штабе, чтобы Антона Каверина, племянника его старого друга, приписали к нему в экипаж.

- Петрович, я понимаю, я командир, на мне вся ответственность, но я тебя знаю вот с таких лет - он кивнул в сторону лейтенанта - ты же старый морской волк, посоветуй, что делать?
Мичман ответил не сразу, закусив ус, он посмотрел командиру в глаза, пытаясь прочесть в них, его моральное состояние и исходя из этого, дать ответ.

- Терпеть, Андрюша, терпеть – Иван Петрович, никогда не позволял себе называть так командира, хоть и знал его, действительно очень давно и был старше, но в данной ситуации, такое обращение прозвучало естественно и было правильным.

Андрей покачал головой, соглашаясь и сжал виски. Окружающий воздух уже раскалился до предела. Казалось от него можно прикурить.
- Петрович, а помнишь наш первый поход?
Мичман улыбнулся.
- Помню, Андрей, я все помню.
Помолчали, вспоминая, каждый про себя, былое. Лейтенант сидел, прикрыв глаза. Петракову показалось, что он плачет, но скорее всего, просто показалось, различить слезы на мокром от пота лице, было невозможно.

- Сколько мы уже здесь?- Андрей посмотрел на мичмана.
- Думаю около часа.

Надо было что-то решать. Капитан 1го ранга это прекрасно понимал. Дальше оставаться в этой полутемной духовке нельзя. Сам он мог бы еще держаться, крепкое здоровье и дух офицера-подводника, командира современной субмарины позволяли. Но он нес ответственность не только за себя. И как командир, как человек сильной воли и духа, принял для себя решение.
Андрей встал, пошатываясь, подошел к двери.

- Йух с вами, с МЕНЯ пиво. Упертые черти. Сдохнут б.л.е.а.д.ь, а за пивом не пойдут - прорычал Петраков выходя из сауны – ладно Петрович, а этот то сынок, чуть не сварился, а сидит. В следующий раз никаких пари, по приказу будешь за пивом бегать - он что-то еще кричал, отдаляясь от парилки, но Петровичу с лейтенантом уже не было слышно.

A.Polyakov
 

[Lau 6225]

хоть и было сказано, что

не хотелось делиться с Вами "плаксивыми" историями и в преддверии НГ. Слишком много было плохого в последнее время.. Поэтому...

но всё равно повелась)

финал зачОт) улыбнуло)

[Podvodnik 5372]

Денис! Ты чё пугаешь?!?!

Спасибо! Посмеялся!

[DenDRoID 1374]

Серёга - хэппиньюеар!!!! ))))))))))

[Podvodnik 5372]

И тебе Хэппи!!!!

[hope 433]

Возможно, вы читали эту историю. журнал "За рулем"...2011-й год...номер не помню)

мы уже были с Ниссашей вместе какое-то время...)

буковок много, но читается на одном дыхании

 

"Жил был внедорожник
или
история одного Нисана

Пролог.

Сознание медленно возвращалось к нему. Он совершенно не чувствовал своего тела: казалось, что оно разорвано на сотни мелких кусочков. Сквозь черную пелену забытья в памяти начали оживать последние минуты боя. Он отчетливо вспомнил запах свежей крови, звон бьющихся друг об друга острых мечей и свист рассекаемого ими воздуха. Он вспомнил своего господина, стоящего с гордо поднятой головой, и руку врага с занесенной для последнего удара клинком. 
«Не дать погибнуть господину. Это долг каждого настоящего самурая! Отдать свою жизнь, ради спасения своего хозяина – великая честь для воина».
Он вспомнил себя с обломком меча в правой руке, в отчаянном прыжке метнувшимся под удар. Дальше была тьма…
«Жив господин? Если нет, это бесконечный позор для меня, который сможет смыть только священное вскрытие – харакири!»
Вдруг в него откуда-то снаружи ворвался незнакомый голос:
- Ты настоящий самурай и с честью выполнил свое предназначение! Великий Создатель дарует тебе новую жизнь в том же качестве, но в новом теле. Помни – ты самурай! Защищай и оберегай своего господина, заботься о нем, проси только то, что необходимо тебе для жизни и, если будет нужно, с радостью пожертвуй собой ради него. 
Перед взором возникла сияющая рука с каким-то странным и маленьким, почти игрушечным, мечом в зазубринах. Меч вонзился ему в голову и повернулся на девяносто градусов. Он был совсем не острым и, вместо ожидаемой боли, душа наполнилась умиротворением и блаженством. Вместе с этим, он с удивлением понял, что его тело совершенно здорово и полно сил. Затем сознание вновь покинуло его…

***

Мастер приемщик вставил ключ зажигания и повернул его на девяносто градусов. Довольно заурчав двигателем, новенький Ниссан Х-Tрейл выкатился из ворот автосборочного цеха, удивленно оглядывая незнакомый мир своими глазами-фарами. Он не помнил ничего, кроме момента своего рождения: словно разорванная на тысячи осколков душа, повинуясь какому-то неведомому инженерному гению, в какой-то миг из хаотичных кусочков и миллионов молекул, рассеянных в пространстве, сложилась в единое целое. В электронной памяти остались смутные образы людей, одетых в одинаковую униформу, и непонятные железные роботы, которые копались в его стальных мускулах, терпеливо, умело и быстро, словно паззлы, вставляли недостающие детали и узлы. С каждым мигом он ощущал себя все увереннее и сильнее, пока не понял, что окончательно готов к тому, чтобы выполнить свое предназначение. Собирающие автомобиль люди очень бы удивились, узнав, что в электронном блоке управления среди всевозможных заложенных программ и функций, присутствует еще одна, совершенно им не ведомая. Для Ниссана же она была совершенно очевидной и самой главной, так как позволяла понять свое назначение в этом мире: «Ты – самурай и призван служить своему хозяину!»
Стоял теплый майский день. Весеннее солнце ярко блестело на покрытых лаком боках и хромированных деталях внедорожника. Сердце-мотор работало четко и уверенно, наполняя все узлы несокрушимой энергией. Х-Трейлу нравилось быть собой. Хотелось улыбнуться во весь воздухозаборник и мчаться в неведомую даль, но кодекс самурая требовал оставаться беспристрастным и спокойным. Легко, словно играючи, Ниссан вскочил на платформу автовоза и, мягко качнувшись, замер в ожидании своего часа.
Всю дорогу до автосалона внедорожник дремал, не обращая внимания на проносившиеся мимо пейзажи. Он оставался спокойным и безучастным, когда его сгружали с платформы и заново полировали. Равнодушно подчиняясь воле чужих людей, он занял отведенное ему место в демонстрационном зале и так же равнодушно смотрел на персонал автосалона и случайных зевак, которые восхищенно оглядывали его, трогали его мышцы, садились в салон и восторженно цокали языками. Он ждал своего хозяина.

***

В один из дней в автосалон уверенной походкой зашел мужчина средних лет и, не глядя на другие выставленные в зале автомобили, сразу же направился к Х-Трейлу. Тут же, словно из под земли, рядом вырос услужливый менеджер:
- Интересуетесь именно этой моделью Ниссана? Отличный выбор. Эта машина сделает вас счастливым. Ниссан Х-Трейл одно из лучших предложений сегодня среди внедорожников!
- Чем же он лучше?- заинтересованно спросил мужчина.
- Смотрите сами,- бойко зачастил менеджер, – у Х-Трейла практичный функциональный дизайн, высокая посадка, обеспечивающая отличный обзор. Объем багажника - семьсот литров, а при сложенных задних сиденьях достигает 1775 литров – можно целиком загрузить лося, не говоря уж об урожае с дачи. Автомобиль своими повадками напоминает «Патрол», но, конечно, гораздо ниже по цене. В отличие от многих кроссоверов, присутствующих сегодня на рынке, Х-Трейл является истинным внедорожником. Помимо комфорта и отличной динамики на асфальте, вы получаете практически безграничные возможности вне него. Благодаря полному приводу, фирменной ниссановской трансмиссии ALL MODE 4*4 с принудительной блокировкой межосевого дифференциала, а также минимальному клиренсу в двадцать сантиметров, вы на любом бездорожье будете чувствовать себя уверенно.
- Да мне это не очень важно, - прервал мужчина, - для меня важен статус, чтобы не было стыдно перед друзьями. 
- Ну, так это самое оно! Брутальные рубленые формы, настоящий внедорожник, системы безопасности, достойная динамика подчеркнут ваш статус и положение в обществе. Опять же - новинка! - убеждал менеджер. 
- Так оно. - Задумчиво произнес мужчина. Он обошел вокруг внедорожника, открыл дверцу и уселся на водительское место. Покачал, потрогал рычажки и колесики, пощелкал выключателями и решительно сказал:
- Беру, где оплачивать?
В тот же момент по всей машине прошла еле заметная дрожь. Ниссан Х-Tрейл обрел своего хозяина.
Уладив все необходимые формальности, машину выкатили на площадку перед автосалоном и торжественно вручили ключи новому владельцу, пожелав успехов в делах и на дороге. Важно усевшись в машину и вставив ключ зажигания, мужчина произнес:
-Ну что, Ниссан, утрем другим нос!
В ответ Х-Трейл дружелюбно заурчал двигателем.
- Тогда вперед! – Хозяин включил передачу. Радостно взвизгнув шинами, внедорожник рванул навстречу новой жизни.

***

С появлением хозяина жизнь Ниссана обрела смысл, и он с радостью окунулся в водоворот новых событий и впечатлений. Его лелеяли и холили как дорогую игрушку. Всегда заправленный высококачественным бензином, чисто вымытый и отполированный, с благоухающим ароматом цветущей сакуры и еще каких-то неведомых цветов салонам, он неизменно вызывал восхищенные взгляды окружающих. Попутные машины, увидев в зеркале холеного японского красавчика и, как будто чувствуя его суровый самурайский нрав, спешили быстрее убраться на другую полосу или услужливо жались к обочине, освобождая проезжую часть. Даже потомственные высокопарные лорды-англичане Ленд Роверы и задиристые выскочки-миллионеры Ауди-БМВ относились к нему, как к равному, благосклонно и дружелюбно поглядывая, как Х-Трейл грациозно кидает свое мускулистое молодое тело из ряда в ряд или с грозным ревом стартует со светофора, стремительно оставляя позади испуганные Лады - Москвичи.
Ночевал Х- Трейл в подземном сухом гараже многоэтажки, где жил его хозяин, рядом с такими же ухоженными и дорогими «игрушками». Когда в гараже окончательно наступала ночь, и люди-сторожа крепко засыпали, машины начинали тихонько перешептываться между собой, обсуждая своих хозяев и сплетничая о других автомобилях. Ниссан никогда не опускался до глупых и пустых разговоров, сохраняя японскую невозмутимость и хладнокровие. Даже когда рядом с ним поселилась огненно красная кокетливая «Ауди ТТ», и импозантные немцы-Мерседесы и жиголо-Ягуары наперебой стали осыпать красавицу комплиментами, пытаясь снискать ее расположение, ни один мускул не дрогнул в суровом самурайском теле. «Он должен служить своему хозяину». Остальное не имело значения. Ауди несколько раз пыталась заговорить с Х-Трейлом и даже флиртовала, делая недвусмысленные намеки, но не дождавшись ответа, обиделась и переключила свое внимание на местного гаражного авторитета БМВ Х-5…
Утром хозяин спускался к своему внедорожнику, и они по знакомому маршруту ехали на работу. Пока хозяин разрабатывал хитрые финансовые операции, X-Трейл отдыхал во внутреннем дворике фирмы на персональном месте.
Вечером они заезжали на автозаправку или на мойку и возвращались в свой гараж. По выходным дням X-Трейл возил хозяина с семьей за покупками по дорогим бутикам и супермаркетам или в загородный дом, расположенный на берегу реки. Несколько раз Хозяин позволял слегка порезвиться внедорожнику на укатанной грунтовке в соседнем леске, куда вывозили семью с друзьями на пикник. X-Трейл легко и упруго проглатывал тренированными мышцами подвески небольшие ямы и ухабы. Что ему это песчаная грунтовка! Он был способен намного большее, но хозяин экстремалом не был, машину берег, и не позволял Ниссану показать все свои возможности.

***

Год пролетел, как в сказке. Жизнь у Х-Трейла была легкой и приятной. Асфальтовые дороги и сияющие витрины магазинов, ухоженная чистота загородного поселка, сухой и уютный гараж. Чего еще желать! Он был по-прежнему молод и полон сил и даже слегка удивился, когда хозяин решил сделать ему плановое техническое обслуживание. Зачем? Он совершенно не устал. Все так же ровно бьется сердце мотор, горячая кровь-антифриз так же легко струится по венам-шлангам, суставы ходовой и подвески не скрипят и не болят, а мышцы амортизаторов упруги и тренированны! Но он самурай и должен служить своему хозяину, выполняя все его желания. Он терпеливо стоял в ремзоне фирменной станции обслуживания, позволяя людям-механикам манипулировать со своим телом. Те, выполнив необходимые операции, остались довольны состоянием машины, о чем и сообщили хозяину. Жизнь вновь вернулась в привычное русло. 
X–Трейл, конечно, догадывался, что существует и еще другая, неведомая ему сторона бытия, но возможности увидеть её у него не было. Иногда на дороге и на стоянках ему встречались искалеченные временем ржавые старики УАЗы, неопрятные дурехи-девятки с ослепшими фарами, грузно осевшие кривоногие тетки-Жигули, с больными и скрипучими суставами, едва передвигающиеся по дороге. Ниссан удивленно смотрел в их помутневшие наполненные тоской и отчаянием глаза, но заговорить с ними считал ниже своего достоинства. Наверно, они очень плохо служили своим хозяевам и за это наказаны. С ним такого точно не случится, ведь он молод, силен и предан.
Однажды возле супермаркета он увидел странное существо-машину, которое сразу выделялось среди разномастной толпы завсегдатаев стоянки своим внешним видом. Это был уже немолодой внедорожник Тайота Ленд Крузер 80. Несмотря на преклонный возраст, внешний вид его внушал чувство благоговейного страха и восхищения. Весь испещренный шрамами-вмятинами, он как исполин возвышался над другими машинами на огромных зубастых ногах-колесах. Под носом капота красовалось мощная лебедка с тросом, а сверху крыши грозно нависал экспедиционный багажник с россыпью фар-галогенок. Весь облик внедорожника источал звериную силу и при этом был преисполнен чувством собственного достоинства и уверенности. Его внешний вид был настолько необычен, что X-Tрейл на минуту забыл о своей невозмутимости и он заговорил с исполином:
- Привет, брат. Ты так классно и вместе с тем так странно выглядишь! Откуда ты? 
- Какой я тебе брат! - Презрительно ответил Ленд Крузер. – У нас хоть и общие внедорожные корни, но разные судьбы. Я настоящий войн - борец с бездорожьем, а ты всего лишь расфуфыренный городской франт-мажор,
- Неправда, я тоже могу ездить по бездорожью, только хозяин не разрешает, потому что любит меня.
-Твой хозяин любит не тебя, а свой имидж, - насмешливо возразил Ленд Крузер. - ты будешь нужен ему, пока молод и соответствуешь его статусу, а потом он безо всякого сожаления расстанется с тобой.
- Такого никогда не случится. - Самоуверенно возразил Х-Трейл. - Я верно служу хозяину и его семье, ни разу его не подвел. Я силен и хорош и буду дальше преданным другом.
-Ха,ха,ха! Ты еще слишком молод, парень, и совсем не знаешь жизни. Когда-то давно я был, как и ты, таким же самовлюбленным городским пижоном, и думал так будет всегда. Однако розовые очки быстро слетели. Много хозяев я повидал потом на своем веку, а по- настоящему счастливым почувствовал себя лишь теперь. Вот нынешний хозяин меня точно любит. Мы с ним уже третий год вместе, исколесили столько разных дорог, видели такие красоты, которые тебе и не снились. Мы поднимались по камням к самым вершинам гор, по непролазным топям и грязи, пробирались в леса с девственно-чистым воздухом, любовались восходом солнца в раскаленных песках пустыни. Я заработал множество шрамов, но невзгоды и тяготы лишь закалили мое тело и дух. И, черт возьми, я очень доволен своей жизнью.
Ниссан Х-Трейл представил себя полностью заляпанным грязью и с отвращением содрогнулся. Увидев это, старый внедорожник усмехнулся:
- Что, парень, передергивает тебя об одной мысли о бездорожье? А ты говоришь брат. У нас разные жизни. Для меня город с загаженным воздухом и дурацкими правилами движения гораздо хуже доброго бездорожья. Может быть, и ты когда-нибудь это поймешь. А мне пора, хозяин идет, прощай.
- Прощай! - Растерянно ответил Х-Трейл.
Разговор с Ленд Крузером оставил у Ниссана неприятный осадок и поселил в его душе смутные предчувствия перемен. Но он был настоящим самураем и ни перед кем не стал делиться своими мыслями и чувствами, а так же беспристрастно и невозмутимо продолжал выполнять свои обязанности.

***

Незаметно пролетел еще один год жизни Х-Трейла, а с ним и второе техническое обслуживание. Ниссан по-прежнему был бодр и здоров. Правда, на него перестали на улицах кидать восхищенные взгляды и беспрекословно уступать дорогу - слишком много развелось в последнее время похожих и не похожих на него серебристых и черных внедорожников-паркетников. Да и хозяин уже и не хвастался им перед своими друзьями. Хотя, в остальном, их отношения оставались прежние. Давний разговор со старым внедорожником уже почти стерся в памяти Х-Трейла, как неожиданно вместе с майской грозой грянула беда. Все началось с не очень приятного, но незначительного, по мнению Ниссана, случая на парковке одного из супермаркетов…
В очередной раз, доставив хозяина с женой в магазин за покупками, Х-Трейл лениво дремал на парковке в ожидании обратного пути. Неожиданно он услышал дребезжащий звук давно не регулированных клапанов мотора. Приоткрыв глаз, внедорожник увидел вертлявую и старую, хотя и пытающуюся еще молодиться, девятку. На голове у нее было закреплено смешное украшение в виде желтого пластмассового корытца с черными шашечками, перевернутого к верху дном. Оглашая окрестности рвущимися из открытых окон звуками шансона, девятка лихо катила между рядами стоящих машин и, вдруг неожиданно резко изменив направление, попыталась проскочить между X-Трейлом и стоящей неподалеку Маздой. Не рассчитав, видимо, траекторию движения, нахалка на всем ходу ткнулась своим немытым бампером в бок X-Трейла, а затем костлявыми ручками пробороздила по дверям и заднему крылу Ниссана, оставив на всем протяжении рваную безобразную царапину. Даже не притормозив и не извинившись, девятка испуганно шарахнулась прочь с парковки. Скорее не от боли, а от неожиданности и возмущения Ниссан взревел сиреной сигнализации и послал хозяину на брелок сигнал: «Меня ударили!». Выбежавший через несколько минут из магазина мужчина покачал головой и лишь огорченно развел руками. 
Буквально через день X-Трейла закатили в уже знакомый фирменный сервис и опытные слесари-жестянщики бережно и аккуратно залечили-зашпаклевали нелепо полученные травмы. Заново покрасили тщательно подобранной краской раненые места. Глянув на свое отражение в зеркальной витрине-окне ремзоны, X-Tрейл облегченно вздохнул. Отремонтированный бок снова глянцем блестел черной краской, а значит, хозяину не придется переживать за безобразный внешний вид своего слуги. Внутренние органы повреждений не получили, следовательно, все пойдет, как и прежде. Однако на обратном пути Ниссан услышал, как хозяин разговаривает по мобильному телефону с невидимым собеседником:
- Ты понимаешь, Леха, какой-то подонок машину на парковке долбанул и смылся. Хорошо страховка полная оформлена - отремонтировали. Но от машины по-любому придется избавляться, на битой ездить – плохая примета. Да и вообще-то подумывал уже о том, чтобы сменить тачку, а тут видимо, сама судьба так распорядилась. Куда посоветуешь объявление о продаже кинуть? Что? Трейд-ин говоришь? Пожалуй, это идея! Наверно, так и сделаю… Все, пока.
Х-Трейл от неожиданности поперхнулся бензином: «За что? Я такой же, как и был!» Ощутив нехватку бензина, сердце-мотор нервно вздрогнуло, но в следующее мгновение вновь забилось спокойно и ровно. Он – самурай, и должен беспрекословно выполнять волю хозяина. Значит, так и надо! 
В эту ночь X-Трейлу не спалось. Странное пугающее слово «Трейд-ин» не давало покоя. Что это значит, его уничтожат или передадут новому хозяину? Как бы то ни было, он достойно примет свою участь и до последнего момента не даст повода сомневаться в своей верности. 
На следующий день хозяин, изменив привычному для него режиму, погнал X-Трейл давно позабытой дорогой в автосалон. Там, менеджеры о чем-то переговорив с хозяином, придирчиво осмотрели машину, завели, послушали двигатель, сканером поковырялись в электронных мозгах и, видимо, удовлетворенные результатом, скрылись в недрах автосалона.
Через пару чесов Ниссан увидел, как из ворот автосалона выехал новенький самодовольный «Патрол». Высокомерно взглянув на как-то враз съежившийся X-Трейл, он, теперь уже с бывшим хозяином за рулем, укатил в новую для себя жизнь. Осиротевшего внедорожника помыли и отполировали, затем закатили на огороженную сеткой стоянку рядом с автосалоном. Водрузив на стекло какую-то табличку, оставили его среди машин, покорно ожидавших своей участи. Тревожная атмосфера царила на парковке. Никто не пытался сплетничать и флиртовать друг с другом. Поддавшись всеобщему настроению, Х-Tрейл впал в унылую спячку-оцепенение…

***

Сколько времени Ниссан провел на стоянке, он не считал. Все дни были похожи друг на друга. Какие-то люди бродили среди стоящих машин, разглядывали их, читали таблички на лобовых стеклах. Иногда просили менеджера открыть и завести тот или иной автомобиль. Ночами холодный сквозняк продувал стоянку насквозь, а к утру машины покрывались росой. Хорошо, что на улице стояло лето, и Ниссан спокойно переносил непривычные для себя условия.
Своего нового хозяина Ниссан обрел совершенно буднично и вместе с тем неожиданно. В один из дней, как обычно несколько человек уже с утра побродили по парковке, разглядывая машины. Х-Трейл также удостоился чести быть осмотренным, но никто не пытался его завести или осмотреть салон. Не увидев в них потенциального хозяина, Ниссан равнодушно глядел по сторонам. Неожиданно около обеда к внедорожнику подошел менеджер автосалона, пикнул сигнализацией и завел машину. Встрепенувшийся Х-Трейл послушно выкатился с парковки, с удовольствием разминая затекшее тело. День, определенно, сулил изменения в его жизни. На площадке перед автосалоном их дожидался один из утренних зевак, и Х-Трейл с интересом присмотрелся к нему. Это был мужчина лет тридцати пяти, крепкого телосложения. Он пытался держать себя уверенно и деловито, но разница с прежним хозяином Ниссана чувствовалась сразу. Если в том сразу было видно потомственную, впитанную с детства привычку быть хозяином, уверенным в себе и в своем положении в обществе, то этот только пытался себя таким представить. Вроде бы модная одежда была одета небрежно и местами потерта. В движениях проглядывалась нервозность, да и сама манера держаться была лишена естественного чувства превосходства. Тем не менее, мужчина вальяжно подошел к машине и небрежным жестом принял от менеджера ключи зажигания с брелком сигнализации. Из их разговора Ниссан понял, что мужчина с утра побывал в автосалоне, облазил-осмотрел выставочный образец Х-Трейла. Денег, однако, не хватало, и ему предложили подержанный экземпляр в отличном состоянии с прозрачной историей и с хорошей скидкой. Мужчина осмотрел внешне автомобиль на парковке и взвесил все за и против. Видя неуверенность клиента, менеджеры предложили дополнительный бонус в виде еще одного года гарантии или пятнадцати тысяч пробега и, в конце концов, сделка состоялась. Так Ниссан Х-Трейл вновь обрел хозяина.
Начался новый этап в жизни японского внедорожника. Первым делом они с Олегом (так звали нового хозяина) объездили всех его знакомых.
- Японская тачка, два года, а состояние новой! Какой-то финансист-лох папочку с документами только возил. - Хвалился Олег друзьям. Те завистливо-восторженно осматривали машину и фальшиво поздравляли друга с удачной покупкой. Где-то уже за полночь Х-Трейл прибыл к новому месту жительства – небольшой парковке на окраине города. Олег не торопился расставаться с машиной. Похваставшись покупкой сторожам, он еще часа два сидел в машине, пил пиво с охранником и блаженно курил сигарету за сигаретой, заставляя Ниссан надрываться динамиками включенной на полную мощность аудиосистемой. Наконец Х-Tрейл оставили в покое. Олег отправился домой отлеживаться, а охранники забрались к себе в помещение и вскоре громким храпом известили припаркованные машины, что приступили к выполнению своих обязанностей. С трудом выдавливая из салона неприятный запах табака и алкоголя, Ниссан огляделся вокруг. Контингент обитавших на парковке машин разительно отличался и от расфуфыренных и чванливых автомобилей подземного гаража и от безучастных и грустных машин стоянки Трейд-ина.
В одном углу парковки сбились в кучу усталые работяги Газели и Москвичи-«сапожки». В другом, обосновалась приблатненная молодежь - яркие, новые, затюнингованные с ног до головы Приоры и Калины. Сверкая друг перед другом псевдохромированными деталями, они горделиво выпячивали напоказ свои литые диски и прямоточные глушители. Рядом робко помалкивали их не столь богатые и постаревшие родственники девятки-Самары. Обособленной кучкой расположились бывшие представители автомобильного бомонда: потрепанные временем Мерседесы, тойоты-Камри, Ауди и БМВ. Неодобрительно поглядывая на неугомонную молодежь, они ворчали о падении нравов, жаловались друг другу на старческие болячки и с ностальгией вспоминали былые прекрасные дни своей юности. Вперемешку с этой разношерстной толпой встречались и представители среднего иностранного класса – бюджетные Рено Логаны, Хундаи-КИА и Акценты, спортсмены Опеля и Мазды, уравновешенные, по-японски невозмутимые, Судзуки и Митцубиси.
Появление новичка на стоянке большого ажиотажа не вызвало, все уже привыкли, что на парковке за исключением нескольких сторожил, публика обитает непостоянная. Никто не пытался залезть к Х-Трейлу в душу, пожалеть или как-то осмеять. Просто еще один из многих спустился с сияющих небес на грешную землю, где ему и предстоит узнать суровую сторону жизни. Такое отношение к себе Ниссана вполне устраивало, и он спокойно заснул.

***
На следующий день X-трейл в прямом смысле ощутил на своих плечах все «прелести» новой жизни. Утром слегка опухший, но по-деловому бодрый Олег появился на парковке.
-Ну что, Япоша, поработаем. - Обратился он к Ниссану. - Посмотрим, на что ты способен и смотри, брат, не балуй у меня! Доказывай на деле свою японскую надежность, не зря же я за тебя столько денег отвалил.
X-Трейлу была приятна похвала нового хозяина, и он преисполненный решимости не разочаровать Олега, бодро рванул с места. Как выяснялось, Олег работал предпринимателем – владел небольшим магазинчиком в этом же районе и парой киосков на местном мини рынке. Часть товара ему доставляли торговые представители различных продовольственных фирм, а часть он возил самостоятельно. Объехав все свои торговые точки и собрав накопившуюся за предыдущий день выручку и заявки продавцов на товар, X-Трейл с Олегом помчались на оптовую базу. Стоя возле рампы в окружении фур и маленьких грузовичков, Ниссан впитывал в себя непривычную атмосферу деловой жизни склада. Вскоре появился Олег в сопровождении грузчика, который на рохле вез большую груду разнокалиберных мешков и коробок. Предприниматель сложил задний ряд сидений внедорожника и кивнув грузчику:
- Давай, подавай! - Сноровисто начал закидывать товар в чрево внедорожника. Ощутив непривычную для себя тяжесть в салоне, Ниссан изо всех сил напряг пружины подвески и скосив взгляд с удивлением увидел, что коробок убыло всего наполовину. Олег продолжал грузить. Под весом груза X-Трейл как не старался, стал, сдавлено покрякивая, ощутимо проседать. Наконец, весь товар был уложен в солон. Олег удовлетворенно произнес:
- Молодец, Японец! В мою бывшую Шевроле Ниву входило меньше. Споемся!
Тяжело переваливать на ямах в асфальте, Х-Tрейл отправился в обратный путь. Теперь живущие под капотом 140 лошадиных сил уже не казались ему излишне сноровистыми и бесконечно сильными скакунами. С удивлением он обнаружил, что его мощи при такой загрузке хватает только-только, чтобы удержаться в стремительном городском потоке. Восточное самурайское самолюбие не позволило ему сдаваться. Он не стал жалобно скрипеть панелями салона или сердито стучать амортизаторами, а гордо нес свою ношу. Олег был доволен. 
Вечером запыленного и уставшего Х-Трейла, не удосужившись помыть и заправить, поместили на парковку. Выкурив в салоне очередную сигарету и выпив бутылку пива, Олег ушел домой, а Ниссан, оставшись один, с трудом приходил в себя, брезгливо пытаясь отряхнуть с себя дорожную грязь.

***

Новая жизнь Х-Tрейлу давалась нелегко. Хозяин Олег оказался одним из представителей малого бизнеса, из тех, кто делал себя сам. Работал без выходных, расслабедаась лишь вечером с неизменным пивом и сигаретой. Целыми днями он метался между базами, перевозил товар, искал новый ассортимент, контролировал работу продавцов и договаривался с поставщиками. Работая сам на износ, Олег требовал того же и от машины.
Х-Трейл быстро забыл о каждодневных мойках и заполненном под завязку бензобаке. Он перестал брезгливо морщится от запаха никотина и давно не чищеного салона. Характер его грубел. Отдыхая на парковке после напряженного трудового дня, он вспоминал свою беззаботную юность и удивлялся, каким наивным же он был тогда. Ниссан стал себя ощущать совсем взрослым и возмужалым.
Незаметно пролетело лето и осень. В одну из ноябрьских ночей небо очистилось от туч, подул пронизывающий северный ветер, и температура начала резко падать. Не привыкший к ночевкам на морозе Х-Трейл настолько окоченел, что к утру в нем едва теплилась жизнь. Сил хватило лишь на то, чтобы отключить сигнализацию и разблокировать двери пришедшему хозяину. Завести машину Олег так и не смог. Севший аккумулятор не мог провернуть коленвал. В сердцах Олег стукнул по рулю обеими руками:
- Ну, ты что, япона мать! Еще морозы по-настоящему не наступили, а ты уже чахнешь. 
Через пару часов купленный новый аккумулятор вдохнул силы в Х-Tрейл, и он снова помчался с хозяином по торговым делам. Постепенно Ниссан адаптировался к новой суровой жизни, каждодневным нагрузкам и холодным ночам, и больше сбоев не давал. Так в каждодневных трудах пролетело еще полтора года.
Вместе со зрелостью пришли и первые болячки. Внедорожник по-прежнему старался бодриться, но стал чувствовать, как от непосильной работы силы его тают, слабеют пружины со стойками, резинки сайлент-блоков начинают покрываться трещинами, как от воды и грязи разбитых дорог закисают и ржавеют резьбовые соединение механизмов ходовой и подвески, а истертые протекторы шин уже не так сноровисто цепляются за проезжую часть. На капоте и крыльях появились сколы, а некогда глянцевые бока потеряли былой блеск. На дороге Х-Трейл стал все чаще ловить на себе презрительные взгляды новеньких сверкающих внедорожников. Ниссан старался не обращать на это внимания, ведь он, как мог, помогал хозяину в его нелегком деле. Не его вина, что у Олега не находилось времени на своего слугу. Вечерами Х-Трейл все чаще вспоминал свой давний разговор с пожилым Ленд Крузером и все больше убеждался, что тот был прав. Жизнь автомобиля гораздо короче человеческой, и ценность свою она теряет очень быстро. Тем не менее, он помнил свое предназначение и был готов до последнего исполнить свой долг, даже если ему и не доведется испытать в этой жизни большой любви и уважения своего хозяина.
Ниссан старел, а у Олега дела пошли в гору. Он открыл еще один магазин, нанял толкового управляющего, а сам осуществлял лишь общий контроль. Самостоятельно ездить на базы за товаром он перестал и сразу как-то располнел. В походке появилась барская уверенность и вальяжность состоявшегося человека. С облегчением вздохнувший Ниссан отмыли, сделали химчистку салона и поменяли некоторые расходники. Х-Трейл был рад даже такому минимальному вниманию. Наконец-то хозяин по достоинству оценил верность своего слуги, и теперь за свою безупречную службу Ниссан будет вознагражден спокойной обеспеченной жизнью до самой старости. Хотя…. Вновь Х-Трейл вспомнил слова старого внедорожника: «Ты будешь, нужен своему хозяину, пока соответствуешь его статусу, а потом он без сожаления расстанется с тобой». Быть может старый Ленд Крузер действительно знал, о чем говорил. Теперешнее его положение всего лишь очередной шаг в другую жизнь? Несмотря на довольно долгую и непростую судьбу, он многого еще не видал. Ведь он - внедорожник, а по сути, жил все время в городе. Да, он привык не бояться луж и разбитого асфальта баз, без стонов взваливал на свои плечи непомерную тяжесть грузов, его не испугать, как раньше, ночевками на открытом воздухе под проливным дождем и трескучем морозе. Он перестал обращать внимание на сколы и царапины кузова и мог неделями работать на пределе сил. Но это все была лишь рутина - его работа. Ни разу его сердце не замирало от восторга и не трепетало от предвкушения каких-то неизведанных приключений, о которых говорил Ленд Крузер. Дано ли будет Х-Tрейлу испытать эти чувства или это удел избранных? Ответа на эти вопросы Ниссан не знал, но внутренне был готов к любым поворотам судьбы. Они не заставили себя долго ждать.
Однажды утром Олег появился на парковке в сопровождении какого-то мужчины. Несмотря на неброскую одежду незнакомца, Ниссан сразу почувствовал исходящую от него силу. Эта была не самоуверенная вальяжность прежнего хозяина и не напускная крутизна нынешнего. Обветренное загорелое лицо указывало на то, что мужчина проводил много времени на свежем воздухе, а мужественные черты и упрямые складки на лбу выдавали в нем человека волевого и решительного. Уверенная походка, четкая лаконичная речь показывали, что мужчина знает, чего хочет, и привык добиваться своего. От него исходила какая-то непонятная Ниссану притягательная энергетика. Х-Tрейл, вдруг каким-то шестым чувством понял, что необычный незнакомец, возможно, его будущий хозяин и с удивлением ощутил, что очень хочет этого. Мужчина деловито осмотрел машину, заглянул под днище, мельком глянул в салон, послушал работу двигателя. Несмотря на отчаянно колотившееся сердце, Ниссан постарался изо всех сил понравиться незнакомцу.
- Ну что прокатимся?- Спросил мужчина у Олега. - Посмотрим машину на ходу.
- Да чего ее смотреть - это же японец! Я тебе говорю, что на бездорожье она не ездила! Прежний хозяин финансист, я бизнесмен. Возили только папки с документами на заднем сидении, - лукавил Олег, - за два года, что я ее имел, абсолютно никаких проблем. Только аккумулятор заменил.
- То, что машину имели, я уже заметил. – Усмехнулся мужчина. - Давай все же прокатимся.
- Да, легко! - Обиделся Олег и направился к водительской дверце.
- Нет, я сам. - Решительно сказал незнакомец.
Олег недовольно поморщился, но возражать не решился. Мужчина уверенно вывел Х-Tрейл с парковки, несколько раз резко разогнался и затормозил, проверил работу всех режимов трансмиссии и вынес вердикт:
- Катастрофических последствий имения машины я не наблюдаю, но профилактику придется делать серьезную.
- Да все с ней нормально, - недовольно пробурчал все еще обиженный Олег, - зря пытаешься цену сбить, уступать больше не буду. И так за дешево отдаю. Просто времени нет. В салоне уже дожидается новый Патфайндер, деньги срочно нужны.
Ниссан с замиранием сердца ждал решения своей участи.
- Да ладно, уговорил, - засмеялся мужчина, - поехали в ГАИ оформляться.

***
Через несколько часов томительного ожидания Х-Tрейл обрел очередного хозяина. Оформив необходимые документы и рассчитавшись с Олегом, мужчина подошел к Ниссану и заговорил с ним:
- Ну что, давай знакомиться. Меня Андреем зовут, я твой новый владелец и надеюсь, мы с тобой подружимся. Для начала мы тебя подлечим, как следует и дооборудуем. Ну а потом, друг, нас ждут великие дела!
«Друг? Он назвал меня другом! Хозяин предлагает мне дружбу и обещает заботиться обо мне!» - восторженно подумал Ниссан. Он сразу как-то понял, что это не просто какие-то дежурные фразы. Такой человек не будет слова на ветер бросать. Ради такого хозяина Х-Трейл был готов мчаться хоть куда. Первый раз в жизни он по-настоящему почувствовал себя счастливым.
В этот день внедорожнику не удалось увидеть свое новое место жительства. Андрей сразу же направил машину в незнакомый автосервис на окраине города. Здесь не было сверкающих зеркальных витрин ремзоны фирменного СТО и гладко прилизанных менеджеров-приемщиков. Их радушно встретил белозубой улыбкой на измазанном мазутом лице веселый парень в синем комбинезоне:
- Привет, Андрей! Что все-таки решился расстаться со своим УАЗом? Давай показывай новенького!
- УАЗ не трогай, он был настоящим другом! Но отдал в хорошие руки! С мужиком на рыбалке познакомились, так он слезно просил, если надумаю, только ему продавать.
- А то! Машинка была что надо! Хоть сейчас отдавай на участие во внедорожных гонках без дополнительной подготовки. Не жалко было?
- Да жалко конечно! Сколько его до ума доводили, но надо дальше двигаться, раз уж средства позволяют.
- Конечно! Не дрейфь, сделаем и из твоего Ниссана конфетку. Машина не первый год на рынке, опыт работы у ребят с ним уже есть! Что-то из аксессуаров есть в наличии, что-то придется ждать под заказ. Недельки за две, думаю, управимся.
- Да, постарайтесь, ребята! перетряхните машину по полной, а то прежний хозяин особо не озаботился обслуживанием. Если что-то надо будет, звоните, я всегда на связи.
Вскоре Х-Трейл занял свое место на отведенном ему подъемнике. С некоторым испугом он ждал начала работ. Успокаивало лишь то, что Андрей и этот чумазый парень, видимо, давно были знакомы, и, судя по разговору, являлись друзьями.
«Друг моего друга – мой друг» - решил Ниссан и решительно выдохнув стал ждать конечного результата.
За две недели, проведенные Х-Трейлом в сервисе, внешность и состояние его разительно изменились. Ему сменили все технические жидкости, заменили потрескавшиеся резинки сайлент-блоков, поставили новые усиленные пружины и внедорожные стойки, спереди и сзади установили защиту бамперов, прочистили-промыли всю топливную систему и много чего еще. В конце его нарядили в новые зубастые шины с белыми надписями на боковинах и опустили на землю. Х-трейл с удивлением обнаружил, что стал шире в плечах, выше и гораздо сильнее, чем даже в дни своей молодости. Вся прежняя жизнь и перенесенные лишения откатились куда-то в дальний уголок памяти. Он был готов к новой жизни и любым приключениям и желал этого.
Прибывший по вечер Андрей увидев внедорожник, лишь удивленно присвистнул:
- Ничего себе! Неплохо ребята над тобой потрудились. Вот теперь ты мне совсем нравишься.
Радостный Х-Трейл ярко сверкал новыми галогенками. По дороге к своему новому дому Ниссан с Андреем заехали в рыболовный магазин и припарковались рядом с новеньким сверкающим еще заводским воском Сузуки Гранд Витарой. Сузуки удивленно таращился на Х-Трейл, и только они остались одни, заговорил:
- Привет, брат! Ты откуда будешь? Первый раз с такой внешностью машину в городе встречаю.
- Какой я тебе брат! - Небрежно ответил Х-Трейл. - У нас может быть и общие корни, но тебе еще предстоит помотать километры на колеса, прежде чем ты что-то начнешь понимать. Я теперь настоящий внедорожник и жизнь в городе закончилась, а твоя еще только начинается. Служи верно, и может быть, когда-нибудь ты найдешь свое счастье. Я свое, кажется, нашел только теперь! Все, пока, пацан!

***
На этот раз Ниссан поселили в пригороде. Андрей жил в частном двухэтажном доме. Рядом был пристроен кирпичный гараж с навесом. Х-Трейл оказался не единственной машиной. В гараже жила совсем еще молоденькая японка – Тойота Королла. Андрей закатил внедорожник под навес и сказал: 
- Ну вот, друг, жить ты будешь здесь. В гараже места для двоих маловато будет. Твоему предшественнику УАЗу здесь было неплохо, я думаю, и тебе понравиться. Сверху не сыплет, с боков не дует – все лучше, чем на открытой парковке. Теплый гараж, как настоящий джентльмен, ты должен уступить даме! Обживайся, а в выходные мы тебе устроим генеральную проверку!
Андрей зашел в дом, а Королла тут же презрительно прокричала через стенку:
- Ха, джентльмена мне нашли! Одного мужлана неотесанного убрали, другого поставили. Тоже, наверно, будешь по буеракам ковыряться, приезжать домой пропахшим болотной тиной и рыбой, в грязи так, что глаз не видно!
- Тебя что-то смущает в этом, сестренка? – Весело отозвался Х-Трейл. – Я же внедорожник – это мое истинное предназначение.
- Какая я тебе сестренка! – Истерично взвизгнула Королла. – Не вздумай лезть в мой чистый гараж в своих солдатских сапожищах. И не разговаривай со мной!
- Как скажешь, дорогая! Повидал я и покруче тебя цыпочек, и ничего – колеса не отвалились. 
- Фи, мужлан! – Обиженно скривила губы Тойота и замолчала. Больше они друг с другом не разговаривали.
Каждый день Андрей на Королле уезжал в город на работу. Х-Трейл нисколечко не ревновал своего нового хозяина. В городе для него ничего интересного и нового уже не было. Он с нетерпением ждал другой, неизведанной пока жизни.
Наконец, наступила суббота. С утра Андрей, одетый в странную пятнистую форму подошел к Ниссану:
- Привет, вот и пришел твой час, друг! Сегодня мы тебя потренируем.
Х-Трейл был готов ко всему. Вдвоем они выехали за пределы поселка в расположенный неподалеку песчаный карьер, испещренный глубокими оврагами с водой и крутыми откосами. Какой же восторг испытал внедорожник, когда на всем ходу взлетев на крутой косогор, он на пару секунд оторвался всеми колесами от земли, а затем, со всего размаху ухнул в глубокую лужу, подняв по сторонам груду грязных брызг. Почувствовав вновь сцепление колес с землей, Ниссан, яростно рыча и грозно ощерившись, вытащил свое тело из грязи и снова вскарабкался наверх. Из-под шин летели комья, с крыши стекали струи воды. Фары и лобовое стекло было измазано грязью, но Х-Трейл был счастлив. Это была его стихия!
Еще с полчаса внедорожник утюжил карьер. С каждой минутой, чувствуя на руле крепкие руки Хозяина, Ниссан становился все уверенней. 
- А ты молодец! - Похвалил Андрей Х-Трейла. – Не так уж и сильно уступаешь УАЗу в проходимости, а по комфорту – и говорить нечего. Сегодня мы с тобой махнем на рыбалку на одно лесное озеро. Теперь я уверен, что ты меня туда довезешь.
Около обеда Андрей загрузил в машину снаряжение с удочками, и они отправились в путь. В первый раз Ниссан оказался на заброшенной, поросшей травой и мелким кустарником, дороге с глубокими колеями. Еще какой-то год назад он пришел бы в ужас от одной только мысли, что ему нужно здесь проехать. Теперь же, пройдя внедорожную подготовку, защищенный стальной броней и получив в карьере первые навыки, Х-Трейл бесстрашно рванулся вперед. 
Через пару часов они выехали на берег лесного озера. Оставив разгоряченную машину остывать, Андрей занялся обустройством лагеря и места ловли. Ниссан перевел дух и огляделся. Все время в пути ему некогда было любоваться окрестными пейзажами. Разбитая грязная дорога требовала полнейшей концентрации и внимания. Сейчас же от увиденного захватывало дух. Зеркальная гладь воды, непривычные звуки и шорохи в кустах, пение птиц в кронах деревьев, кружащий голову чистейший лесной воздух, запах прелой хвои и травы – все было необычно и приводило внедорожник в восторг. Ради этого стоило два часа преодолевать грязь. Такая жизнь нравилась Ниссану все больше и больше.
В воскресенье вечером они с Андреем вернулись домой. Оба уставшие, грязные, пропахшие дымом костра, но абсолютно счастливые. На площадке перед домом Андрей из шланга отмыл машину, обтер чистой сухой ветошью и поставил под навес:
- Вот и состоялось твое боевое крещение, друг! Жди следующих выходных.
Так они и зажили: с понедельника по пятницу Ниссан стоял под навесом, а выходные они с Андреем колесили по всей области в поисках новых уловистых мест и приключений. Где и кем работал хозяин, Х-Трейл не знал, да ему это было и не интересно. Главное, в выходные они были вместе, штурмовали очередное бездорожье и наслаждались этим.

***

В августе у Андрея пришло время отпуска, и он с другими увлеченными путешествиями друзьями решили отправиться в дальний автопробег на своих внедорожниках по бескрайним просторам Урала и Сибири. Х-Трейл был снова отдан на профилактику в сервис и тщательно подготовлен к нелегкому испытанию.
В назначенный день на выезде из города собрались все участники пробега. Загруженный снаряжением Ниссан подъехал к собравшимся в кучке машинам и, вдруг, среди них узнал своего знакомого – Тойоту Лэнд Крузер 80. Время, как будто, не властвовало над ним. Все такой же большой и мощный, он по-прежнему был в строю. Скосив взгляд на новичка, Лэнд Крузер наморщил лоб:
- Что-то лицо мне твое знакомо, парень. Мы с тобой раньше не встречались?
- Было дело пару лет назад. – Осторожно ответил Х-Трейл. – На парковке возле одного магазина.
- Не тот ли молодой отполированный пижон, который задавал глупые вопросы? Точно! А ты, брат, изменился! Смотрю, за ум взялся. Молодец! Добро пожаловать в нашу компанию.
- Раньше ты меня братом не хотел называть, - напомнил Х-Трейл, - но все равно я очень рад тебя видеть снова.
- Теперь мы с тобой в одной упряжке, а значит, брат! Будем вместе грязь месить.
- Непременно! – ответил Ниссан.
С этого дня у них с Лэнд Крузером завязалась настоящая дружба. Старый внедорожник взял шефство над еще не совсем опытным новичком и учил его словами и личным примером искусству езды по бездорожью. Пару раз, когда Х-Трейл, не рассчитав своих ил, по уши увязал в грязи – Ленд Крузер вытягивал его своей мощной лебедкой, приговаривая:
- Ничего, не дрейфь, брат, прорвемся. Мы внедорожники и своих в беде не бросаем!
Из этого путешествия Ниссан вернулся окончательно возмужавшим, опытным и уверенным в себе бойцом, которого невозможно было уже ничем испугать и удивить.
Дни и недели летели стремительно – Х-Трейл не считал их. Он был абсолютно счастлив и наслаждался своей жизнью, не обращая внимания на время. Промелькнула осень, наступила зима.
В очередную субботу Андрей по обыкновению с утра загрузил Ниссан рыболовной амуницией, и они отправились на рыбалку на один из водоемов. Путь большей частью пролегал по асфальту, и поездка каких либо сложностей не представляла. Х-Трейл бодро несся по дороге, изредка обгоняя грузовики и легковушки. Падал легкий редкий снежок, блестящий обледенелый асфальт послушно струился под колеса автомобиля. 
Навстречу из-за поворота показалась большая фура. Неожиданно Ниссан увидел, как из-за кабины слева выползает прицеп. Водитель грузовика начал тормозить, пытаясь вывести машину из заноса, но только усугубил ситуацию. Складываясь пополам, фура все больше и больше занимало пространство дороги..
«Опасность!» - яркой вспышкой полоснуло в электронном мозгу Х-Трейла. Андрей тоже увидел надвигающийся прицеп Фуры и резко нажал на тормоз. Отчаянно стрекоча АБС, Ниссан изо всех сил пытался погасить скорость, с трудом удерживаясь на скользком промерзшем покрытии. Расстояние между машинами стремительно сокращалось. Прицеп, изогнувшись под прямым углом, занял уже всю дорогу и своей задней частью поднял фонтан снега с обочины. Слева откосом возвышалась каменистая гряда, а справа уходил вниз глубокий овраг. Места для маневра не было, и в какой-то момент Х-Трейл понял, что столкновения избежать не удастся. 
«Спасти жизнь Хозяину!» - вновь пронзила мозг яркая вспышка. Ниссан судорожно напряг мышцы своего тела, готовясь к удару. В тот миг, как капот Х-Трейла встретился с боком прицепа и под напором многотонной тяжести начал сминаться, внедорожник намертво заблокировал ремень безопасности Андрея и выкинул навстречу его напряженному лицу с крепко стиснутыми зубами подушку безопасности. Громкий удар и скрежет рвущегося железа вспорол зимнюю тишину. «Успел!» - было последней мыслью Ниссана, и его окутала черная тягучая тьма…

Эпилог.

Андрей еще раз обошел вокруг новенького Ниссана Наварра:
- Будем дружить, красавчик! – По лицу его промелькнула тень. – Был до тебя верный друг, жизнь мне спас, а сам погиб. Надеюсь, с тобой такого не случиться. Снаряд дважды в одну воронку не попадает. Сейчас мы тебя немного доработаем, обкатаем, а потом и за приключениями махнем. Согласен?
Ниссан в ответ дружелюбно ворчал двигателем. Андрей, как и люди собиравшие автомобиль, очень бы удивились, узнав, что в электронном мозгу машины помимо множества заложенных программ и функций присутствует еще одна, совершенно им не ведомая. Для Ниссана она была самой главной и очевидной. К тому же, на этот раз он помнил абсолютно все…"

 

Робин Гуд (с)

[Lau 6225]

Родился Ванька ночью, от кривой спицы. Пятнадцатилетняя его мама, узнав о беременности, долго пыталась спровоцировать выкидыш. Таскала тяжести, парилась в ванне, но ничего не получалось: живот рос и Ванька вместе с ним. Он оказался живучим и сидел крепко, как коренной зуб – попробуй-ка, вырви сама.
Денег на аборт не было, желания растить ребёнка – тоже. Мама перепробовала всё, от уколов окситоцина до тошнотворного отвара из луковой шелухи, который не удержался в желудке, зато Ванька держался вовсю – очень, рыжик, жить хотел. Отчаявшись, мама, как в старину делали, стала ковырять в себе алюминиевой вязальной спицей. Начало кровить. Маме было больно, она плакала и всё ковыряла, отчаянно толкая спицу в себя, пока не пробила плодный пузырь, тогда пятимесячный Ванька, страшненький и покрытый рыжим пушком, и появился на свет.
Мама положила его умирать в кресло, на тряпку, и стала ждать. Целую ночь ждала, стараясь не смотреть, как сжимаются от холода крошечные сморщенные и синюшные паучьи лапки, с пальцами без ногтей, но Ванька упрямо дышал и тихо покрикивал-мяукал. А к утру началось кровотечение, которое никак не останавливалось. Пришлось вызвать скорую. Скорая и забрала обоих в больницу, где мама от Ваньки отказалась, зачем он ей? Сама ещё ребёнок, не ведает, что творит. Ванька на неё и не сердился. Печально, но как уж вышло. И так проживёт.
Отвезли его в отделение патологии новорожденных, положили под колпак и ввели пищевой зонд. В отделении тоже ждали, что Ванька умрёт. Даже те пятимесячные, над которыми суетились мамы, по каплям давая сцеженное молоко – не всегда выживали. Но Ваньке очень хотелось жить. Он отоспался, отогрелся и пошёл на поправку.
Аппетит у него был отменным. К полугоду он твёрдо держал на плечах ярко-рыжую, как у солдатика-папы, голову. Поворачивался, обрёл солидный для недоношенного вес и командирский громкий голос, которым и накричал себе пупочную грыжу. А в остальном – был здоров и счастлив, потому что по вечерам медсёстры брали его на руки и смотрели вместе с ним телевизор в холле. На руках Ванька молчал и улыбался. Теперь он собирался переехать в Дом малютки – документы уже оформлялись.


***
– Подставить меня хочешь, детка! – рявкнул Павел Петрович и, с шумом отодвинув кресло, грузно поднялся. – Деньги куда дел?! Я тебе этого так не оставлю, я разберусь!
Компаньон Владимир глядел поверх очочков с обычным своим, чуть глуповатым выражением, даже улыбался уголками рта. Со вчерашнего дня, когда обнаружилась недостача, это лицо стало Павлу ненавистным.
С видом разъярённого носорога он прошествовал к выходу из кабинета и хлопнул дверью. У стола секретаря носорог притормозил.
– Позвони адвокату, – фыркнул он подстриженному тощему юноше. – Я к нему. Засужу эту сволочь! И водителя вызови.
– Толик отпросился, – робко напомнил секретарь. – У него ребёнок младший заболел…
– Наклепают нищеброда, – скривился Павел, – и отпрашиваются, сволочи, а работать некому. Вставай, отвезёшь сам.
– Но вы сказали отчёт до обеда послать?
– Ничего, – ухмыльнулся Павел, – работать здесь захочешь – и отвезёшь, и с отчётом справишься, как миленький. Таких, как ты, – по десятку на место.
Уши у секретаря стали пунцовыми, как помидоры, он открыл и сразу закрыл рот, решив благоразумно промолчать.
– Чёрт с тобой, оставайся, – тут же передумал Павел. – Ещё и в самом деле протупишь с отчётом.
«Надо было вместо него взять грудастую девку. Хоть смотреть приятнее. Бездельник! Лодыри чёртовы, проходимцы!» Он стремительно шагал по коридору, глядя в ковровое покрытие и не отвечая на кивки сотрудников. За ним тянулся тяжёлый шлейф из крепких духов и отрицательных флюидов.
Сзади заспешили, догоняя, шаги.
– Паша, да погоди ты, – вкрадчиво сказал подоспевший компаньон, кладя руку ему на плечо. – Давай поговорим…
– В суде поговорим! – отрезал Павел, и рука соскользнула. У выхода он обернулся – мерзавец, неизвестно куда просравший громадные бабки, змеился улыбочкой.
– Ты у меня посмеёшься, – угрюмо пообещал Павел.

Искрились от инея яблони в палисаднике, ветки – серебряное кружево на бледном небесном шёлке. Поблёскивали в коротких солнечных лучах сугробы на крышах технических помещений, на заднем дворике. Под ними, в белом пуху и в серебре – кровавые бусы рябины. Кричали воробьи – суетливые птицы, прыгали по расчищенным плитам двора. Совсем как людишки, сражались за брошенную кем-то корочку.
Салон успел остыть. Павел вздохнул – изо рта вырвалось лёгкое облачко пара. Он включил двигатель и собрался ударить по газам, мельком, по привычке посмотрел по зеркалам, да так и замер с открытым ртом.
У заднего колеса на корточках сидел бомжеватого вида подросток и делал что-то плохое. От неслыханной наглости у Павла отвисла челюсть. С перекошенным лицом он затянул ручник, выскочил на улицу и оббежал машину. Так и есть! В руках оборванец держал складной нож и раз за разом тыкал в шину в самом тонком месте – возле диска.
– Ты что творишь?! – рявкнул Павел. – Ты кто такой?!
Пацан поднял бледное лицо, густо усыпанное веснушками. Серо-голубые глаза задумчиво и безмятежно смотрели куда-то сквозь Павла, словно тот был прозрачным, а сам мальчишка досматривал сладкий утренний сон. Из-под растянутой вязаной шапочки торчал рыжий завиток. Из коротких рукавов изношенной куртки выглядывали худые белые руки. «Наркоман, – понял Павел. – Клея нанюхался». Словно в ответ на его мысли, оборванец изумлённо улыбнулся и ещё раз саданул колесо ножом. Шина засвистела.
– А ну, пойди сюда, гадёныш! – Павел направился к нему, – Тебя кто подослал?!
Он через стеклянную дверь помахал рукой охраннику в холле, а когда повернулся – мальчишки не было. Он завертелся по сторонам, гадая, куда успел смыться беспризорник, но тут дверца машины хлопнула, «Порше-каен» завёлся и тронулся с места, шлёпая и треща спущенным колесом. Растерянный Павел даже рот открыть не успел, как грянул взрыв, отбросивший его к самой двери вестибюля.
Истерически заголосили, перекликаясь, чужие сигнализации, зазвенели стёкла, закричали набежавшие сотрудники, но оглушённый Павел ничего не слышал. Приподнявшись на локте, он смотрел, как догорает, клубясь чёрным дымом, остов любимой машины, а в мыслях ликующе билось: «Жив! Я жив! Что, взяли?! Пососёте, сволочи!»

Ни кусочка горелой плоти в машине не нашли, поэтому в отделении Павлу не верили. Его долго гоняли по кругу вопросами, спрашивали в прямом и обратном порядке, стараясь найти нестыковки в показаниях, пока он не вышел из себя.
– Да я чуть не погиб! – закричал он, чувствуя, что покрывается красными пятнами. – Вы думаете, я сам себе подстроил взрыв?!
Оперативники молча переглядывались: как знать, как знать… Допрос продолжался, пока не появился знакомый чин МВД, которому Павел, немного оклемавшись, позвонил. Оперативники нехотя отстали.
– В рубашке ты родился, что ни осколком не задело, – сказал чин. – По слухам, твой партнёр должен большим людям, рассчитываться надо. Походу, на твою долю глаз положил. Ты в последнее время никаких документов не подмахивал не глядя? В общем, проверим. Запись с камер посмотрим. Кстати, тебя кто крышует? Под меня переходи…
Разумеется, камеры оказались отключены. Зато экспертиза показала остатки корпуса и взрывателя «консервной банки». В далёкие советские времена, когда Павел служил в армии, так называли гранаты РГД-5. Вероятно, банально пристроенная проволочка выдернула чеку, когда машина тронулась.
Получалось, не проткни беспризорник шину – не вышел бы Павел посмотреть, что творится. Ударь он по газам – конец пришёл бы его жизни и многолетнему тяжёлому труду. Пропал бы по копейкам сколоченный капитал. Рухнул бы правдами и неправдами построенный дом, в котором жило его дело.
Впрочем, а был ли мальчик? Скорее, просто померещился от нервного переутомления. А Павлу элементарно повезло, как везло уже не раз.

Из отделения он вышел приободрённым. Проблемы, конечно, были: компаньон со своей долей, считай, испарился. Придётся брать кредит и реорганизовывать фирму, а это – масса работы, беготни и взяток, но к трудностям – не привыкать. Главное, что покушение провалилось. Бог не выдаст, свинья не съест, как говорится... Одна свинья Павлом уже подавилась, подавятся и остальные. А вот вторая половина новогодних праздников – некстати. Праздновать он не умел и не любил, разве что с нужными людьми, из необходимости.

***
Перед Рождеством жена уехала к тёще в деревню. Павлу было безразлично – пусть катится хоть к чёрту на кулички. Любовная их лодка давным-давно пошла ко дну, бывало, не разговаривали по нескольку дней: нечего сказать, да и скучно. О чём с ней говорить? О дурацких благотворительных приёмах или почти старушечьих уже, покаянных походах в церковь? У него – работа, пусть жена спасибо скажет, что живёт без забот и его кровными деньгами швыряется. Из такого говна Павел вылез самоходом и её вытянул! Без родителей-партийников, с нуля, с дрянной коммуналки поднялся!
Детей они не нажили. Жену это обстоятельство когда-то огорчало, пока не смирилась, Павел же безразлично пожимал плечами. Впрочем, и любовницы от него не залетали, что вполне устраивало. Нет детей – нет проблем. Вечный шум, возня, тупые няньки и вонь от пелёнок, пока мелкие. А когда подрастут – проблемы с учёбой и милицией, разбитые машины и бесконечная выкачка денег. Деньги, деньги, деньги, чтобы чадо не липло в неприятности! Пока мозги ему вправишь – сам сойдёшь в могилу, и уж тут чаду свобода – пропивать да прогуливать нажитое отцовским трудом! Эту утомительную картину Павел наблюдал не раз и не два по знакомым. Однажды даже, через третье лицо, перекупил у такого наследничка пакет дешёвых акций. Как пришло – так и ушло. Спасибо, в общем, ешьте сами…

Подчинённых лодырей он отпустил на два часа раньше, напиваться, хотя знал, что доброту не оценят, как не ценят ничего. Сам же засиделся допоздна над документами. Проверял и сверял, подсчитывал и пересчитывал: не будет хозяйского глаза – всё разворуют и развалят, черти.
Что-то зашуршало в углу кабинета. Павел глянул через очки и вздрогнул: там мелькало, расплываясь, рыжее пятно, блик или призрак. Он быстро положил на стол очки и посмотрел внимательно – никого, померещилось. Значит, нужно прекращать сидение над бумагами. Лёгкий ужин и крепкий сон. Спал Павел, как любой человек с чистой совестью, всегда крепко.
Он вызвал такси, запер бумаги и кабинет, спустился вниз и кивнул охраннику, прилежно изучавшему монитор.
– Христос рождается! – поздравил его тот.
– Мне уже доложили, – пошутил в ответ Павел и растянул рот, радуясь своему остроумию. Охранник тоже натянуто улыбнулся.

Оживлённый вечерний город переливался разноцветными гирляндами. Светились украшенные толстыми еловыми венками витрины, блестела мишура и пластик. Магазины ещё работали, им в праздники – самый барыш. В витринах – целые выставки красивостей и вкусностей. Сперва вздёрнут цену до потолка, потом скидку дают. Всё верно, так и надо, не обманешь – не заработаешь. Иногда в ночном небе расцветал огненным цветком и тут же гас одинокий фейерверк, чудом переживший Новый год. Словно выстрелы, хлопали петарды, сперва Павел нервно поводил головой, вспоминая о партнёре, затем приказал себе прекратить и успокоился. Повсюду сновали толпы весёлых бездельников. Ну да, одни трудятся – другие гуляют.
Такси проехало мимо ярко освещённого собора с распахнутыми, словно летом, коваными дверями. Там шла всенощная, тоже работали – зарабатывали на простаках, вроде его жены, и нищих дурах, несущих последние копейки. Павел одобрительно фыркнул – молодцы попы!
Ужинал он принципиально в одном и том же месте. Когда-то ресторан был фабричной столовой, с погонялом «Хромая лошадь», с копеечными сытными обедами. Потом стал прокуренным ганделыком, куда Павел, уже начинающий бизнесмен, по-прежнему забегал перекусить и пропустить сто грамм, напахавшись за день. Менялась обстановка, посетители, названия и хозяева. Фирма Павла давным-давно разрослась и переехала в отдельное здание, а привычка к вечерним ужинам «у лошади» осталась. Каким-то неведомым Павлу образом энергетика места во все времена, лихие и спокойные, приманивала отличных поваров.
Предвкушая вкусный и умиротворённый следующий час, проведённый в привычном, милом сердцу общепите, Павел расплатился с таксистом и вышел. Он взялся за ручку тяжеленной двери ресторана, резной по краям, с громадным овальным стеклом в центре. С обратной стороны уже спешил швейцар, заучено улыбаясь постоянному посетителю. Даже в этот суетливый вечер для Павла-то столик найдётся…
– Сынок, не найдётся гривны-другой на опохмел? – прозвучало сбоку.
Павел обернулся. В лицо пахнуло вонью немытого тела, перегара и одиночества. К нему тянул руку спитый патлатый старик в грязных обносках, с громадной клетчатой сумкой через плечо. Глаза старика заискивающе и пьяно слезились.
– Ты, дед, пенсию получаешь от государства? – добродушно спросил его Павел, на секунду замешкавшись. – Трать разумно, причём тут я?
И в следующий же миг тяжеленная дверь словно сама по себе рванула ему в лицо. Спиной вперёд Павел пролетел четыре гранитные ступеньки и рухнул на аккуратно очищенную от снега и льда плитку тротуара. В чёрном небе бесшумно и тошнотворно расцвели огненные цветы фейерверка, тело сковала вялость, и… всё исчезло.

***
Чёрный куб: темнота и тишина. Покой. Павел несколько раз моргнул, приходя в сознание, и широко открыл глаза. Над ним, виновато улыбаясь, сидел давешний рыжий беспризорник.
Кудрявились рыжие длинные волосы, белел в темноте нежный овал точёного лица.
– А! – обрадовался Павел. – Значит, я тебя на самом деле видел и не придумал! Молодец, что жив остался. Я, парень, твой должник.
– Ты не мой должник, – негромко произнёс пацан.
Улыбка исчезла, он задумчиво поглядел сквозь Павла и тот сразу вспомнил, что мальчишка – наркоман. Уж больно странно, и сонно, и пронзительно смотрели широко расставленные глаза.
Теперь на нём была не изношенная куртка, а длинная, в пол, холщовая рубаха.
– Не дури, пацан, – отмахнулся Павел. В животе у него шевельнулось неприятное, давно забытое чувство – робость. – Я ужинать собирался. Идём, хотя бы накормлю тебя, напою. Жрать-то хочешь? Не всё ж обдалбываться! Мамка хоть есть у тебя?
– Пища моя невидима, и напиток мой не увидят смертные, – задумчиво произнёс пацан.
И снова удивлённо улыбнулся. Светлые глаза глядели сквозь Павла, на что-то под его спиной. Павел сразу сел и поёжился. «Ах, боже мой, – вспомнил он. – Меня ведь, кажется, ударили дверью…» Удивляясь, что голова не болит, он потянулся ощупать лоб. Руки вошли в лицо, слились с ним и безболезненно провалились в череп. Теперь Павел по-настоящему испугался.
– Я умер? – быстро спросил он, таращась на страшного беспризорника. – Ты тоже мёртвый?
Тот молчал.
– Я умер?! – крикнул Павел.
Страх превратился в скотский ужас, каким пугается свинья, ведомая на верёвке на убой.
– Пока ещё нет, – ответил пацан. – Но обязательно умрёшь. Все люди, какие родятся на этом свете, будь они праведны или нечестивы, должны непременно вкусить смерти.
– Ты кто такой? – дико закричал Павел. – Ты спас меня тогда, в машине, зачем? Чтобы сейчас убить?!
– Ты сам себя убиваешь, Павел, – вздохнул мальчишка и поднялся.
Упала складками белая, как снег, риза; золотом блеснули рыжие локоны; бесшумно развернулись за спиной лебединые крылья.
– Пойдём, – сказал ангел, и осторожно, как дикому животному, протянул Павлу ладонь.
– Я никуда не пойду, никуда не пойду! – лязгая зубами, забормотал тот и принялся шарить по сторонам глазами.
Ничего вокруг не было – везде, куда ни глянь, простиралась чернота, небытие.
– Пойдём…
Улыбаясь с жалостью, ангел всё тянул к нему белую тонкую руку.
– Куда это? – подозрительно спросил Павел, и признался: – Я боюсь…
– Все сущие под небом твари, в которых есть дыхание жизни, поражены великим страхом, когда души покидают тела их, – безмятежно пояснил ангел, мечтательно глядя сквозь него. – Я с тобой, не бойся.
Павел зарыдал. Деваться было некуда. Он шагнул вперёд и взял протянутую руку.

И тут же всё изменилось вокруг, завертелось в сумасшедшей пляске, смешалось, как стёкла в огромном калейдоскопе. Причудливо сплелись в узоры места и времена, события и давно позабытые лица, он же сам, вместе с попутчиком, на бешеной скорости понёсся куда-то, влекомый могучим потоком. Или это ангел нёс его несчастную душу?
Внезапно, так быстро, что он и понять ничего не успел, сбоку метнулась чёрная тень с кровавыми углями глаз, вцепилась в лодыжку цепкой хваткой и повисла, как тяжёлая гиря. За ней – ещё одна и ещё! Полёт замедлился, потянуло вниз. Павел посмотрел туда, на облепившие его уродливые зверские рожи, и завизжал дурным и тонким бабьим голосом.
– Наш! Наш! Нашшш! – зашипело отовсюду. – Отдай, отда-ай, отда-а-ай!!! – заблеяло.
– Не время, – ответил ангел безмятежно, с натугой ударил крыльями и рванулся. Гири опали.
– Что это? Кто они? – переведя дух, пробормотал Павел.
– Твои кредиторы, – пояснил ангел. – Долги за тобой, будешь им отчитываться, на что пошли их кредиты.
– Да я ведь не делал ничего плохого, – быстро заговорил Павел, заглядывая в светлое лицо. – Я всю жизнь работал! Трудился, добывал насущный хлеб, всё как в библии написано!
– Ты переоценил значение своего труда, – улыбнулся ангел, и калейдоскоп вокруг них остановился. – Смотри!
На мгновенье Павлу показалось, что он снова потерял сознание и оказался в прежнем, покойном и тёмном месте, но вскоре его глаза привыкли к темноте. Он вскрикнул и затрясся мелкой дрожью, как листок на ветру.
– Где мы? – затравленно озираясь, спросил он.
– Смотри! – подтолкнул его ангел.
Они стояли в сырой могиле над развалившимся полированным гробом с металлической инкрустацией. Свисали корни растений, горками лежала просевшая земля.
– Дорогой-то гроб… – заметил ангел, нагнулся и тонкой рукой приподнял крышку. – А гнить в нём так же, как в дешёвом.
С визгом брызнула прочь крыса. На потемневшей атласной обивке шевелилось скопище червей, чёрных толстых жуков и кольчатых личинок. Вся эта копошащаяся масса пожирала то, что было когда-то полным силы, воли и стремлений телом. Хороший некогда костюм превратился в лохмотья. И только платиновая заколка для галстука по-прежнему блестела так же ярко, как в день именин, когда жена подарила её Павлу.
– Горе всякому человеку, умирающему в грехах своих… – произнёс ангел. – Где твои деньги? Ищи их здесь!
Ноздря покойника зашевелилась, оттуда выбрался блестящий жук и принялся чистить лапки, удобно устроившись на переднем резце с самой лучшей коронкой, даже теперь абсолютно не отличимой от остальных зубов.
– Не хочу! – взвизгнул Павел, но глаза его, будто обзаведясь собственной волей, таращились, обшаривая изъеденный оскал мёртвого лица. – Уведи меня скорее!
– Где твои деньги? – сурово повторил ангел. – Поищи их хорошо. Что ты взял с собой в могилу?
– Но я всю жизнь работал! – крикнул Павел, не в силах оторваться от мертвеца. – Я не делал ничего плохого, не убил никого, не ограбил!
– А что хорошего ты сделал? Как тебя вспоминают живые? – вздохнул ангел, опуская крышку. – Впрочем, памятник сверху тоже дорогой, красивый… Большому человеку – большой памятник… Ты утешен?
– Идём, идём отсюда! – проговорил Павел, дрожащей рукой хватаясь за край его ризы. – Я всё понял, не дурак!
– Пока ещё не понял, но пойдём. Здесь – тлен, и больше делать нечего.

И снова ангел подхватил его и повлёк за собой.
И снова завертелись стёкла, складываясь в причудливые, невероятные узоры. Вот весёлая студенческая свадьба, юность, полная желаний и надежд, за нею сразу – детство Павла. Стёкла сложились в прямого морщинистого старика – его деда, добрейшего, любимого всеми человека. «Жив господь! – радостно, как раньше, сказал он и тут же превратился в бомжа со слезящимися глазами и клетчатой рваной сумкой на плече: – Сынок, не найдётся на опохмел?»
Чтоб ничего не видеть, Павел уткнулся носом в ангела, между твёрдой ключицей и мягким золотистым локоном, но тут всё снова замерло. В гулкой тишине родился лязг и стон, гул и скрежет механизмов, будто вдалеке работал огромный завод.
– Смотри! – велел ангел.
– Не хочу, – помотал головой Павел.
– Смотри!!!
Павел обречённо открыл глаза.

Они висели в кромешной тьме. Под ногами зияла пропасть, на дне её гудело, лязгало и вспыхивало багровыми отблесками. Присмотревшись, Павел увидел огромные, зелёные от времени, закопченные медные ворота с чёрными железными засовами. Тоскливый, полный жути вопль просочился между створками, поднял дыбом волосы на руках у Павла, стих до стона и снова утонул в лязге и грохоте невидимых машин...
– Стоны и жалобы их не прекратятся, – сказал ангел тихо, – и слезам не будет конца, ни на минуту не найдут ни утешения, ни покоя…
Павел посмотрел на него и с изумлением увидел, что по бледным щекам катятся слёзы.
– Ты меня сюда принёс? – только и сказал он. – Мне – туда?
– А куда бы ты сам хотел? – спросил провожатый.
– Назад хочу! Жить хочу! А можно?
Лязг и стон, вой и грохот стихли. Они снова сидели друг напротив друга. Струились по плечам рыжие локоны, сверкала белоснежная риза.
– Я спас тебя, дал знак, что ты не вечен, – с упрёком произнёс ангел. – А ты ответил – пососёте. Ты ничего не понял!
– Верни меня назад! – страстно зашептал Павел, складывая руки. – Ты мне вправил ум, сколько проживу – столько буду тебе служить. Как сказал – так и сделаю.
Ангел радостно улыбнулся и вдруг превратился в прежнего беспризорника. Исчезла белоснежная риза, сменившись заношенной курточкой, золотое сияние волос потухло под растянутой шапкой, только глаза смотрели по-прежнему изумлённо и мечтательно, словно он видел удивительный сон.
– Не говори так, – покачал головой он. – Ты мне не слуга, я – твой товарищ. Мы оба служим. Но то, что хотел предложить мне – принеси во всесожжение господу. И, кстати…
Ангел приподнялся.
– Да? – с готовностью спросил воспрявший духом Павел.
– Прости...
И как отвесил щелбана!

***
Павел так и подскочил на кровати. Сердце вылетало из горла, глаза стремились вырваться из орбит. В палате было чисто, светло и тепло, в руке его торчал катетер, оттуда тянулась трубка капельницы. Что-то в Павла вливалось сверху, из бутылочки. Болел от ангельского щелбана лоб.
– Паша! – воскликнула жена, сидящая на краю постели, и крепко обняла его за шею. – Ты так всех напугал!
– Наташка! – как сумасшедший закричал Павел, выдёргивая и отшвыривая катетер. – Я мог умереть и не успеть сказать, как же я тебя люблю! Я такая сволочь, но ничего! Я всё исправлю!
Жена засмеялась и заплакала, Павел тоже засмеялся, отодвинул её в сторону и принялся споро выбираться из-под одеяла. Голова кружилась, подташнивало.
– Лежи, тебе нельзя! – испуганно воскликнула жена.
– Мне можно и нужно, – отрезал Павел. – Сколько я провалялся?
– Да ночь только и проспал, под уколом. Я сразу приехала. Тебя вчера вечером дверью ударило. Хозяин ресторана уже раз пять звонил, говорит, швейцара уволили сразу.
– Нет, нет! – нашаривая ногами тапки, возмутился Павел. – Не надо увольнять! Я сам как дёрнул сдуру… Никто не виноват! Ты позвони, скажи, что меня всё устраивает! Я иск подам, если его уволят.
Еле Наталья, вместе с медсестрой, его утихомирили, упросили лечь и позвали доктора. Тот посветил в глаза, послушал трубочкой и прописал покой, но Павел с ослиным упрямством стремился прочь из больницы, и ничего нельзя было с ним поделать. Он сунул деньги в карман врачу и написал расписку, что уходит под собственную ответственность, впрочем, торжественно поклялся вернуться и пройти обследование.

…Ярко светило полуденное зимнее солнце. Мороз хватал за щёки, кусался за нос. «Бросай воз, бери сани!» – голосили вёрткие синички, оклёвывая специально для них подвешенный в беседке кусочек сала. Весело искрился снег, белый – на больничных газонах и светло-бежевый – под ногами. Павел осторожно потрогал пальцем грандиозную шишку на лбу, глубоко вздохнул и радостно улыбнулся. Как хорошо жить на свете!
Блеснуло рыжим солнечным бликом окно на фасаде двухэтажного здания рядом. Павел оглянулся и притормозил. Там, за стеклом, стояла маленькая нарядная ёлочка.
– А это что за корпус? – спросил он у жены.
– Детское отделение, кажется, – ответила та.
– Давай зайдём на секунду, – с комсомольским энтузиазмом сказал Павел. – Хочу им пожертвовать. А лучше не деньгами, а сам закуплю, что скажут и привезу. Капельниц, инструментов, препаратов, или прибор какой закажем.
– Ну, давай… – ответила жена, удивлённо посмотрев на Павла – тот сам на себя не походил. – Доброе дело, хорошо придумал…
Дежурный врач, узнав о цели визита, охотно перечислил всё, в чём нуждалось отделение, украдкой посматривая на ушибленный Павлов лоб.
– Вы в патологию зайдите, – сказал он затем. – Там вообще всё бедно и ремонт нужен, а денег нет. Идёмте, проведу.
Он быстро куда-то позвонил, и вскоре Павла с женой, облачённых в бахилы и халаты, водил по отделению заведующий, доброжелательно показывая облупленные там и сям стены. Видимо, ударенные дверями благотворители попадали в детскую больницу не слишком часто.
С любопытством озирались на них замученные мамки в халатах, с убранными под косынки волосами, пищали несчастные младенцы в кюветах, под капельницами. Вскоре Павел весь измучился от вида крошечных, невесть за что страдающих человеческих существ. Жена еле сдерживала слёзы.
– А этот чего один? – с жалостью спросил Павел, кивая на стоящую у окна советскую ещё, железную кроватку. За нею, на подоконнике поблёскивала гирляндой маленькая ёлочка. А в кроватке, держась за прутья, лежал крепкий рыжий бутуз и с любопытством таращился по сторонам широко расставленными голубыми глазами. Особенно на ёлочку и на посетителей. Белая распашонка у ворота была мокра от слюны, рядом лежала надоевшая погремушка и бутылочка с водой. Павел внимательно глянул на золотую кудрявую голову и поперхнулся.
– А это Ванька. Отказник, – ответил доктор. – Уже большой и поправился, скоро выпишем.
– Кто ж тебя такого золотого бросил? – укоризненно спросил младенца Павел.
– Мать-малолетка, – вздохнул зав отделением, и вкратце поведал Ванькину историю.
– А… – сказал Павел и подавился остальными словами. Он всё смотрел на Ваньку, а Ванька во все глаза смотрел на чужого странного дядьку с огромной багровой шишкой посреди лба и хмурился, о чём-то размышляя. Павел оглянулся на жену – Наталья плакала.
– Упакуйте, пожалуйста, я возьму… – глупо пошутил он. – А долго оформлять документы на усыновление? – добавил тревожно.
Жена всхлипнула и благодарно сжала его локоть.

Ванька надумался, протянул к ним руки и требовательно, громко заревел.
© Пяткина

[Taurus 470]

Спасибо!

[МихаилЕ 110]

Тема создана значит будем наполнять потихоньку. Окончив в 1970 году СПТУ получил диплом электрика. Работал до армии помощником электрика в деревне а электриком был мой, покойный уже ныне, отец. Весной 71го, в самую распутицу меняли лампочки на столбах уличного освещения. Кто не электрик поясню что при этом провод освещения находится под напряжением и расположен он ниже трёх фахных и нулевого. Сижу (стою) на столбе лицом к дороге и копаюсь в патроне лампочки, никого не трогаю, а тут по деревенской грязюке едет трактор МТЗ с телегой а в телеге покойник в гробу, на кладбище стало быть их путь. За трактором, как водится, толпа людей разных. Мне сверху видно все и очень так интересно. Перемещается эта процессия слева направо относительно меня и постепенно столб начинает мне мешать наблюдать эту картину. Что было дальше, многие наверное уже догадались. Догадались - напишите. Расказ продолжу завтра.

[МихаилЕ 110]

А сейчас еще один поучительный расказ, поучительный потому, что никому нельзя верить, особенно когда дело касается безопасности.В том же 71м получил вызов от местного мужика - не горит свет в конюшне с коровой. Пришел к нему домой и чтобы не снимать сапожищи, так как была грязюка, попросил его вывернуть пробки(предохранители) которые обычно располагались на щитке вместе со счетчиком электроэнергии.Мне бы тоько добавить что,  выверни и положи их на стол, но я об этом не подумал даже. Мужик ушел в дом и через некоторое время вернулся с сообщением что пробки вывернул. Я в конюшню и искать проблему. Нашел быстро, подсвечивая "китайским" фонариком. Да, да и тогда уже было полно китайских товаров таких например как кеды, футбольные мячи и даже мясо в больших жестяных банках. Однако отвлекся от темы. Нашел повреждение которое кто-то уже замотал тканевой изолентой и начал разматывать последнюю. Как только пальцы коснулись оголенного провода, мою руку сжало вокруг провода а из глаз "посыпали искры", потому что пол был, мягко говоря, не сухой. Мое счастье что ноги начали подкашиваться и провод был довольно прочный и я, падая, оторвал руку от провода. Немного очухавшись, забежал в дом вместе с грязюкой и навозом на сапогах и по чистеньким половичкам к счетчику. Как вы уже догадались, пробки не были вывернуты а только ослаблены и естественно по закону Мэрфи, именно фазная и контачила. С той поры я всегда лично убеждался и своими глазами проверял разомкнутость сети или при отсутствии такой возможности при помощи индикатора. На ошибках учатся а на смертельных учатся на всю оставшуюся жизнь. Тогда же я понял почему отец,(он конечно говорил мне но я не обращал внимания надеясь на технику) прежде чем начать работать руками с оборудованием и проверив отсутствие напряжения индикатором, еще и прикасался к железюке тыльной стороной ладони, если индикатор сломался и железяка под напряжением - то хоть и ударит но руку уже не сожмет.Я хоть после армии и не работал электриком но всю жизнь электричество по роду занятий входило в мои обязанности и даже два года поработал на северах релейшиком. Опыт полученный в молодые годы очень ценен.Можно и доверять но проверять обязательно.

[NIXA 602]

Спасибо.неожиданно найти на форуме такую вот душевную тему...пишите еще,читатели будут

[МихаилЕ 110]

Ну что ж. Никто не пишет продолжение 16 поста. Придется продолжить. ....начинаю поворачиваться за процессией,выглядывая из за столба и О УЖАС, в глазах темнеет и я теряю сознание. Мой нос был как раз на уровне провода освещения, им то я и прикоснупся к проводу. Хорошо что был пристегнут поясом с цепью к столбу. До сих пор не понимаю как остался жив но сознание вернулось быстро и обхватив столб обеими руками, на ватных ногах, кое как спустился на землю и сел у столба. От соседнего столба подошел отец и видя мое плачевное состояние поинтересовался моими проблемами. А мне было стыдно сознаться так как у меня был диплом с похвальной грамотой за отличное овладение профессией а отец был самоучкой и имел 4 класса образования.Я просто молча качнул головой в сторону ушедшей процессии и отец проворчал; Не расстраивайся сынок по покойному - это был не очень хороший человек". Потом конечно уже после армии я все ему рассказал. За всю остальную прожитую жизнь меня только еще один раз "било током" и то не по моей вине.

[МихаилЕ 110]

Еще вспомнился случай со столбами. Лет 25 назад работал электромехаником АТС и радиоузла. По штату и по обьемам линий и населения полагалось 2,5 монтера, но даже один монтер бал редкостью из за маленькой зарплаты и часто я работал один и хоть и нельзя работать на линии в одиночку по ТБ, но премии терять не хотелось и повреждения старался устранять в кратчайшие сроки, и начальство об этом знало но "закрывало глаза" на нарушения - ему, начальству, премии тоже лишними не были. При очередном выезде на "урале" на повреждение радиофидера в соседнюю деревню, нашел повреждение, проверил столб на загнивание но только с одной стороны, полез с проводами, скрутил их и уже было собрался спускаться как столб повалился и повис на только что скрученных мною проводах, примерно под 45 градусов. Столб был не низенький так как стоял посреди поля и чтобы сельхоз техника не рвала провода, столбы в таких местах ставили повыше, но всеравно совхозники умудрялись их рвать. Вишу значит буквой ЗЮ и соображаю что делать. Хорошо что лазы(по деревенски - когти) не были пристегнуты к ногам ремешками как раз вот для таких случаев, что в случае чего можно спрыгнуть со столба, пусть хоть копчик отобьеш но жив останешся, если падать со столбом то шансов гораздо меньше. Обхватил одной рукой цепь и зажав ее, другой отстегнул карабин, хорошо тогда весил примерно 65кг. и разжал руку, все закончилось благополучно, только стальным карабином освободившаяся цепь мне по башке трахнула уже на земле. Шишка конечно была. А служба в ВДВ помогла правильно приземлиться на ноги всей ступней и с сжатыми коленками.Ну блин как у Задорнова герой расказа кирпичи воровал и встречался с бочкой.

 

Другой раз искупался в ледяной воде. В конце марта поступила заявка с соседней деревни о не работающем телефоне. Где проехал на "урале" (это мотоцикл), где пешим по лесу но повреждение нашел. Рухнула старая береза и макушкой порвала половину из 8 пар проводов и повисла на оставшихся. Делать нечего - сходил к мотоциклу за топором и начал подрубать с земли сучья которые лежали на проводах, благо провода вытянулись и были метрах в двух от земли. Штук 5 отрубил а остальные не выдержали и обломились а ранее отрубленные лежали на проводах и когда "березка" упала, высвободившиеся провода сработали как пружина и подкинули отрубленные сучья кверху как из пращи. Блин, отскочить я тогда не успел и эти ветки и сучья как-то так невзначай, опрокинули меня на спину. Я еще забыл сказать что стоял в большой луже в сапогах "болотниках", которые были развернуты и вода доходила почти до колен. Хорошо так промок и ехал до дому 15км. на мотоцикле весь мокрый при температуре воздуха +5-+7 градусов. Хорошо хоть стекло на "урале" было. В тот и во многих других случаях от простуды меня спасла водка, наша Российская. Короче купальный сезон открыл в марте.