Жизненные истории, придуманные и нет

Podvodnik · 11 марта 2020

Ширвиндт о смысле жизни

Я могу набросать портрет поколения. Но зачем? Мне кажется, сегодня наш опыт мешает.

В словарях типа Даля написано, что «на сто лет считают три людские поколенья». Так что у меня идёт конец третьего поколения.

Мы — моё и предыдущее поколение — как жили? Мы не знали, что такое деньги. Была зарплата и сберкнижки. На этих сберкнижках лежали мистические сбережения, в основном на чёрный день или похороны. Старички и старушки копили, чтобы их похоронили по-человечески. В остальном была коммунальная жизнь с кастрюлями борщей на неделю. То, что я ел при дефиците, я, стесняясь, ем и в изобилии. И считаю: носить нужно только то, что хочется, и старое.

Деньги появились в моей жизни уже в конце второго поколения...

Гениальный Перельман с авоськой молока и хлеба отказался от миллиона долларов не потому, что дебил, а потому, что вокруг дебилы. Стеснительная гордость...

У нас всегда было тёмное прошлое, жуткое настоящее, светлое будущее... Светлое будущее — где-то на горизонте, а он, как известно, удаляется по мере приближения.

Со времён Нерона, инквизиции, французской буржуазной революции или Великой депрессии мы ждём чего-то неслыханного и делаем вид, что стало лучше. Помню, как на телевидении снимали спектакль Театра сатиры «Безумный день, или Женитьба Фигаро» — милый, изящный, бездумно-музыкально-танцевальный спектакль о треугольнике любви, где Бомарше позволил себе в конце монолога Фигаро сказать: «Все вокруг хапали, а честности требовали от меня одного, пришлось погибать вторично». Эту фразу вымарали на всякий случай, потому что могут подумать...

Не то Карякин, не то Афанасьев (не помню точно, кто из них, но оба Юрии, — я их очень любил и дружил с ними) сказал, что история с «шестидесятниками», все их прекрасные порывы — это было ускорение внутри прыжка. Очень образное и точное определение состояния того времени. А сегодня, когда все давно уже приземлились, народишко пытается ускориться после прыжка — тупик и бессмыслица.

Я очень устал от этой страны. Но, во-первых, я её целиком заслужил (целиком я и целиком её), а во-вторых, другой уже не предвидится.

Каждые полвека — ветер перемен. Обычно ветер перемен порывистый и мощный. Но ходить до ветру сегодняшних перемен надо дозированно и возрастно. А «пысать» против ветра перемен старческой струёй — чревато.

Перемены... В наше время человек на трибуне не мог оторваться от бумажки, а теперь несёт бог знает что — без бумажки и очень грамотно.

Сейчас спи с кем хочешь, мужикам даже венчаться можно друг с другом. А раньше люди сидели за это десятилетиями. Помню, возвращаюсь в «Красной стреле» из Ленинграда и попадаю в СВ с актёром Фимой Копеляном. Сразу коньячок, начинаем трепаться — редко видимся. В коридоре стоят два стройных мальчика, один в одном конце вагона, другой — в другом. Стоят, в окошко смотрят, друг с другом незнакомы. Поезд трогается, они ныряют в одно купе, закрываются. Мы пьём, дружим. Я говорю: «Фима, подумай — люди предаются этой пагубной страсти, рискуя свободой. Фимочка, живём один раз. Надо успеть попробовать». Он говорит: «Шура, я не смогу, я очень смешливый».

Вчера тебя сажали в тюрьму за валюту, сегодня — пожалуйста, держи миллиардные долларовые счета. Вчера нельзя было купить и перепродать — сегодня на этом строится весь наш бизнес. Но как жить без идеологии, без чёткого государственного устройства? После того как мы решили освободиться от советского прошлого, мы ничего не создали, кроме эфемерных надежд. А вектора-то нет! И нет корней, потому что их всё время выкорчевывают. А теперешние саженцы крайне подозрительны.

Смысл нашей жизни заключался в том, чтобы не потерять себя в определённом узком кругу знакомых, близких, друзей. Этот узкий круг был достаточно широк. Но он был один. Сейчас время диктует корпоративную дружбу, ведомственную. Тусовки стали синонимом дружбы.

Я родился, жил, мужал, глупел и старился в Стране Советов. Хочу посоветовать человекам: на все позывы организма — физиологические, половые, социальные и творческие — нужно откликаться молниеносно. Любое промедление — а не рано ли, не поздно ли, не страшно ли и так далее — наказуемо.

Я никогда не начинал жизнь с чистого листа, потому что у меня его никогда не было. Всё время на листе было уже что-то напачкано, и приходилось начинать с середины. А это трудно. Кроме того, в том, чтобы каждый раз начинать с чистого листа, есть колоссальный эгоцентризм: всё отмести и начать сначала. А шлейф предыдущих испоганенных листов куда деть? Выбросить? Это надо иметь большую силу воли и бессовестность. Утомительная цельность — выгодное, но очень скучное существование.

Как говорил кто-то у Чехова и моя покойная нянька, все болезни от нервов. А нервы — это что? Нервы — это стрессы. А стрессы — это что? А стрессы — это жизнь. Поэтому я всю жизнь стараюсь себя обезопасить иронией. Но всё-таки с годами накапливается огромный запасник негатива. Поневоле что-то остаётся в осадке и уже не вымывается ни иронией, ни юмором, ни скепсисом, ни цинизмом. Это превращается в такую корку, которую не размочишь ничем.

Тот же Чехов в письме к Суворину восклицает: «Боже! Как я себе надоел». Присоединяюсь к гению и робко добавляю: «Боже! Как я от себя устал». Выбрал лимит вожделений, надежд и мечт.

Очень люблю своих детей и внуков. Правда, не хватило мне мужества, чтобы быть им душевно необходимым. Они относятся ко мне как к физиологической данности, без которой не проживёшь, а хотелось бы.

Сегодня счастье для меня — это суммарное ощущение сиюсекундного относительного благополучия. Знаешь, где находятся внуки в данную секунду — ура! Коленка не болит — победа! На сцену идти не надо — радость! Скоро на рыбалку, уже есть путёвка на Валдай — виват! И когда всё это соединяется вместе, думаешь: хорошо.

Ещё счастье — это когда возвращаешься после спектакля домой, ноги совершенно не ходят (в театре-то бегаешь — прикидываешься), выпиваешь пятьдесят шесть граммов, снимаешь все атрибуты, плюхаешься на кровать, вытягиваешься и — я высчитал — шесть секунд полного кайфа.

Так что всё время хочется дойти, раздеться, лечь и вытянуть ноги (слава богу, пока не протянуть). Вернее, так: доехать или дойти и лечь, доиграть и лечь, допить, доесть и лечь, договорить и лечь, долюбить и уснуть. Вообще лежать в ногу со временем.

Никак не могу сформулировать для себя смысл земного пребывания: животное ли только начало или смысловое? И кто этот смысл не для амёб запрограммировал?

Смысл — остаться в веках? Или хотя бы в пятилетке после конца? Напротив Большого театра стоит памятник основоположнику. Его голова, как запрелестнная голубятня, олицетворяет относительность бессмертия. Да и к чему оно? Всё равно, очевидно, не узнаешь ТАМ, состоялось бессмертие или нет. Да и что это за бессмертие, когда ты сдох? А если ТАМ что-то и кто-то есть и ты будешь иметь возможность из-за черты новой оседлости наблюдать за земным бытом и услышишь, как вдруг о тебе разочек вспомнили после панихиды и, не дай бог, повесили над подъездом дома табличку, что ты здесь был и даже делал вид, что жил, — как воспользоваться этим триумфом, не имея возможности лично скромно поклониться и положить два цветочка на открытии своей доски? А если ТАМ ничего нет и ты этого не узнаешь, тогда вообще зачем?

Старикам иногда по утрам или при неожиданно удачном стуле мерещится хорошее настроение. И они надеются на искренность. К вечеру эти надежды рассеиваются. Нынче существует жёсткий регламент скорби — от минуты молчания до вечного огня. Так что, если о себе сам не позаботишься, пиши пропало. Планета Земля в начале XXI века живёт в стиле гламурно-кровавого шоу, поэтому уходить с неё надо радостно и с блеском. Ростки этого «жанра» возникли давно, аж в 50-х годах прошлого века. Был такой дико элегантный, бессмысленно-красивый, знаменитый чтец Всеволод Аксёнов. Он сам написал подробный сценарий своих похорон. Я был. Панихида в Концертном зале имени Чайковского имела огромный успех...

Умер Алеша Баталов. Мы никогда закадычно не дружили, но раз в десять лет, случайно пересекаясь на маршрутах кинотеатральных передвижений, бросались друг на друга и восклицали: «Боже, надо чаще видеться!»

«Что имеем — не храним, потерявши — плачем» — вечный исторически-менталитетный лозунг нашей родины. Сегодня новая головная боль — не только не храним, но и не знаем, где, за чей счёт и как похоронить. А уж об увековечить...

Материалы об ушедшем Баталове на денёчек вытеснили из всевозможных СМИ очередную фотосессию раскляченной в шпагате балерины на пляже в Майами. В газетах ханжески-слезливо умилялись дачей-сарайчиком Баталова в Переделкине, где он десятилетиями не мог выдворить со своего участка въехавшую туда баню соседа. И наконец, за неделю до кончины он узнаёт в больнице, что, кажется, суд начинает склоняться в его пользу и баньку снесут.

Ищем всем миром деньги на памятник Тане Самойловой. Несколько лет играли благотворительные концерты и спектакли, чтобы воздвигнуть на кладбище памятник Лёвочке Дурову. Денег нет. Кто поставил памятник Петру Первому в Льеже? Может, у него попросить?

Конечно, умирать надо вовремя, но как высчитать в наш меркантильно-прагматичный век, когда это вовремя, чтобы «благодарные» потомки тоже вовремя спохватились и поняли, кого они потеряли? Доски на стенах жилья, памятники на кладбище, названия улиц, пароходов, самолётов, огромное количество музеев-квартир и книги, книги, книги... Страшно, конечно, переборщить с просьбами об увековечении. Мне, например, не хотелось бы, чтобы где-нибудь на окраине Сызрани вдруг возник Ширвиндтовский тупик.

Я прожил жизнь под девизом: «Мы можем всё, нас могут все». В промежутках между этими позывами-призывами мы пытались оставаться людьми.

Из книги Александра Ширвиндта «В промежутках между»

Podvodnik · 12 марта 2020

СОТНЯ

Что ж, пора просыпаться, люди ждут помощи.
Я встал с кровати, сонно потирая глаза. Щёлкнул кнопкой чайника, закинул хлеб в тостер и направился в ванную. Как раз к моему выходу завтрак был готов - все уже отработано за годы рутины. Под окном бибикнула машина. О, за мной уже приехали. На ходу проглотил остатки остывшего уже кофе, влез в ботинки и побежал по лестнице вниз.

Как я и думал, Сергеич в нашей "ласточке" с красным крестом на борту уже ждал меня.
— Утро доброе, Сергеич. Вызов есть уже?
— Да, на Садовую. Ребёнку плохо.
— Ну едем значит. Ты злой сегодня какой-то. Случилось что?
— Да опять вчера "желалку" поймал - мол, ехали долго. Уже за восьмой десяток перевалило - ещё немного и все, конец.

До места вызова ехали молча. "Желалка" - это пожелание тебе смерти от кого-то. Каждое такое пожелание регистрируется в системе на специальном сайте. Если на твоём счету набирается сотня таких пожеланий, то тебя убивают. Выглядит это как инфаркт, потому что специальный чип впрыскивает в кровь дозу яда. Если попытаться избавиться от устройства, то погибнешь сразу. Так что до старости сейчас доживают немногие, а случалось что умирали и совсем малыши, особенно те, что пошумнее да побеспокойней. Беда ещё в том, что ты не знаешь сколько у человека "желалок" уже есть, иначе, может быть, это бы и сдерживало энтузиазм некоторых личностей. Все-таки лично толкать человека к смерти желающих мало, а так ты вроде как и не при делах.

За такими размышлениями мы доехали до Садовой. Сергеич остался ждать в машине, а я направился в квартиру. Мама пациента встретила меня на лестнице и потащила в квартиру. Сам малыш сидел на ковре и, весело хохоча, играл с железной дорогой. При опросе матери и осмотре мальчишки выяснилось, что у ребёнка вчера болел живот. Сегодня уже все в порядке, но ведь профилактика прежде всего, правда?

Я погладил малыша по голове и, пожелав не болеть, направился к двери.
Мама бросилась за мной с криками, пришлось послать её в поликлинику. Хотя хотелось совсем в другое место.

Следующий вызов был на противоположном конце участка и, прорываясь через пробки, Сергеич сердито матерился, распугивая машины маячками. Пациента удалось откачать и довезти до больницы живым - это ли не чудо.

Потом пришлось поехать на крупное ДТП. Фура врезалась в бок автобусу, многие пассажиры пострадали. Кабина фуры была невредима, однако водителя уже паковали в чёрный пакет. Совместные пожелания смерти от пассажиров убили его быстрее, чем полученные травмы. Меня передернуло от ужаса и отвращения. Не могу к этому привыкнуть. Человек человеку - волк? Почему? Когда это стало в порядке вещей?

После того, как всех пострадавших перевезли в больницу и сдали на руки докторам, у нас появилось немного времени чтобы перекусить. Но стоило только нам с Сергеичем разложить обед, как нас снова вызвали. Пришлось бежать к машине, лишь ухватили по бутерброду. На этот раз от отека Квинке умирала девушка. Лекарства от аллергии не помогали и нам пришлось интубировать - вводить в горло трубку, чтобы позволить пациентке дышать. Мать девушки поехала с нами, не уставая благодарить за спасение жизни своей Анютки. Все-таки довезли, слава Богу. Оставалось лишь надеяться, что наши коллеги смогут её стабилизировать.

Вызовы, вызовы, вызовы... То пустячные, то серьёзные. Лишь поздней ночью нам удалось сдать смену. Прежде чем отправиться домой, я зашёл в нашу больницу и подошёл к стойке администратора.
— Привет, расскажешь как наши пациенты?
— Привет, Саш, секунду. Так, вот. Из доставленных по скорой погиб только один парнишка с ДТП. Прямо на операционном столе, представляешь?
— Вся операционная команда получила по "желалке", да?
— Разумеется, как обычно.
- А девушка с аллергией, Аня. С ней что?
— Жить будет, уже все почти в порядке. При интубировании слегка зацепило голосовые связки, мама девочки расстроена этим, кажется. Сама она ещё не пришла в себя.
— Ладно, спасибо, голос же не так важен, главное, что живёт. Я пошёл, денёк был тот ещё.

Дома я наскоро разогрел ужин, открыл ноутбук. Сайт смерть.орг привычно помигивал зловещим огоньком непрочитанного сообщения. Ого, целых два? Неприятно. Я открыл первое.
Смерти мне пожелала мама мальчишки с железной дорогой. В графе "повод" было указано, что я не госпитализировали мальчишку и не избавил мамашу от домашних хлопот. Да уж, на этом сайте не соврешь.

Второе письмо гласило, что смерти мне желает мать Анечки. Я вздрогнул. Выяснилось, что я "загубил дочке карьеру певицы". Черт, наверное она права, но я ведь спасал Ане жизнь, разве нет? Живая дочь же лучше, чем мертвая певичка?

Я раздражённо смахнул окно сообщений, оставшись на главной странице сайта. На чёрном фоне краснело число полученных пожеланий смерти. Я вздохнул и отправился спать. Завтра новый день и новые жизни, которые надо попытаться сохранить.

***

Девушка открыла глаза в палате. Что-то настойчиво пищало, в нос бил неприятный и резкий запах лекарств. На стуле рядом с кроватью сидела мать и читала журнал.
— Мама, мам, что со мной? - хрипло позвала она. - Почему у меня такой голос?
— Анечка, очнулась. Дочка, тебе придётся забыть о песнях. Врач повредил тебе связки, когда устанавливал трубки.
Девушка недоуменно глядела на мать.
— Но он же спас меня, разве нет?
— Он загубил твою карьеру, Аня! Тебе больше не видать популярности. Кому ты нужна без голоса?
Девушка заплакала, уткнув лицо в ладони.
— Да. Да, ты права. Чтоб он сдох, ему стоило быть аккуратней.

Сергеич уже пятнадцать минут сигналил под окнами, но Сашка не выходил. Он даже не встал с постели. На открытом ноутбуке мигало число 100 и иконка непрочитанного сообщения, полученного в два часа ночи.

ССМ · 12 марта 2020

23 минуты назад, Podvodnik сказал:

СОТНЯ

Ого! Аж до мурашек...

Pzm76 · 12 марта 2020

Не делай добра, не получишь зла... А как?! Ведь в нас заложена помощь. И не только близким..

Все эти пожелания возвращаются и гвоздём входят в карму... решение за каждым..

Podvodnik · 16 марта 2020

ВСЕГДА РЯДОМ

- Дед, а если на поезде поехать, то это быстро будет?

- 10 часов.

- А если на самолете?

- Быстрее, наверно часа 2 вместе с посадками, высадками.

- Ясно, - семилетняя девочка сидела на диване подтянув колени к груди.

Она дулась, капризничала и донимала деда.

В целом Аня была милой и веселой девочкой, улыбалась от души, озорничала. Капризила редко. Но тут был особый случай. Ее мама уехала в командировку в другой город на неделю, а Аню оставила с дедом. И вроде дед любимый и картошка, которую он сварил вкусная, а все не то. Ну вы знаете как это бывает.

Дед понимал. Зря не тревожил, с разными развлечениями не лез, просто сидел в кресле с книгой в руках и разговаривал с Аней.

- Вдруг мама задержится?

- Думаю, что для этого нужна очень серьезная причина. Она хочет поскорее вернуться домой.

- Ясно.

Аня нахохлилась как воробушек. Когда тебе семь лет сложно справится с безусловной любовью в одиночку.

- Анют, я знаю, как ты можешь повидать маму прямо сейчас.

Девочка смотрела на деда недоверчиво, будто дикий зверек, которого приманивают на сомнительное лакомство.

- Закрой глаза. Да не смотри ты на меня так! Закрой, закрой. Вот. А теперь вспомни, как вы с мамой на выходных в парке гуляли. Как она была одета, что говорила. Как пахло вокруг? Над чем вы смеялись? Просто побудь там с ней еще раз.

Аня кусала губы с закрытыми глазами. Постепенно тревожная складочка на лбу разгладилась, девочка улыбнулась.

- Ну вот. Память быстрее всяких там транспортов.

***

Тридцатилетняя Аня пришла с работы. Прошла на кухню, плеснула себе в рюмку коньяку, села за стол. Молча сидела сжимая рюмку в руке. На столе стояло фото деда. Он улыбался, немного кривовато и очень уютно. Кухня постепенно погружалась в сумерки. Аня не хотела включать свет потому, что темная полоска на углу фотографии становилась менее заметной.

Аня закрыла глаза. Она вспоминала. Горячую вареную картошку, молоко из холодильника (запивай холодным молочком, тогда не так горячо будет). Поездки на дачу, совместный просмотр мультиков и документальных фильмов. Нагоняи за плохие оценки. Ссоры и примирения.

Аня не плакала. Она улыбалась. В семь лет она узнала маленький секрет. Память быстрее всяких там транспортов.

© Татка Абрамова

Podvodnik · 16 марта 2020

О меркантильности женщин, московской прописке и мужчинах, которые не умеют зарабатывать

ИМХО годное чтиво на фоне вирусни и конституЙцонности.
Опус не мой, спёрто под копирку)))

Итак!

Пока я снимала шубу, он похотливо ощупал меня взглядом и подобострастно прошептал: «Проходите, проходите…»

— Гордик, твоя девушка уже пришла? — раздался с кухни дребезжащий старческий голос.

— Пришла! — громко крикнул он в кухню, а мне тихо, словно оправдываясь, торопливо пояснил. — У меня мама дома…

— Мама? — я слегка озадачилась: про маму мы не договаривались.

Гордей превратно понял мою реакцию, и поспешил интимно добавить:

— Она скоро уйдет. По делам. Надолго.

Мы прошли в старомодную, плохо прибранную гостиную. Убирается тут явно старенькая мама. Гордей, наверное, только пылесосит. По воскресеньям.

У Гордея есть московская прописка. Рост метр восемьдесят. И шрам над правым глазом. Шрамы украшают мужчину, поэтому шрам запишем в плюс (хотя это не брутальный шрам, полученный в бою или в драке. Наоборот — Гордей, подскользнувшись в гололед, рассек себе бровь о ступеньку подъезда. Ни грамма подвига — сплошная нелепость).

Итак, что мы имеем? Высокий москвич Гордей со шрамом. Ну, вполне достаточно, чтобы женщины кокетливыми мотыльками вились вокруг его фитиля.

Но они — не вьются. Вот не вьются — и всё. А Гордику уже 43.

Для женщины это вообще возраст — аларм-аларм! — закат возможности деторождения. В этом возрасте женщины особенно отчаянно рожают «для себя».

Гордик тоже хочет родить. Ну, в смысле, чтобы кто-то родил «для него». Ну и для его мамы, которая «видимо, так и помрет, не дождавшись внуков».

Я представилась журналисткой. У меня — редакционное задание. Пишу материал о Москве как городе одиноких людей, о завидных женихах и невестах столицы. Рандомным способом вышла на Гордея. Дадите интервью? Только не обычное такое. Жесткое. Откровенное. Дадите? — Очень интересно. Дам, конечно.

— Здравствуйте, уважаемая барышня! — в комнату неторопливо входит пожилая, но молодящаяся женщина, окутывает меня цепким взглядом. — Меня зовут Зинаида Макаровна. А вас как величать?

— Ольга.

— А по батюшке?

— А не надо по батюшке, — улыбаюсь я. — Просто Ольга.

— Ольга, я накрыла чай. Напекла плюшек с корицей. Вы кушайте, кушайте…

Мы садимся за стол. Зинаида Макаровна разливает чай по чашкам. Беседуем о разном. О капризном декабрьском марте, о дырявом здравоохранении, о том, как Зинаида Макаровна 32 года отработала на одном заводе, об удачной корице в плюшках, о работе Гордея, о кризисе производства, о том, что я долго искала место для парковки.

Зинаида Макаровна — хорошая женщина. Но пожилая. Она пережила тяжелые голодные времена и не смогла их забыть. Поэтому она постоянно говорит одну фразу «Вы кушайте, кушайте». Это, в принципе, обычная фраза. Но когда ее повторяют по сотне раз в час, она становится самой ужасной фразой в мире. МЫ КУШАЕМ, КУШАЕМ!!!

Я пришла к Гордею взять интервью. Как к холостяку, потенциальному чьему-то жениху. Гордей не чует подвоха. Он — жених. Да. Завидный жених. А что не так?!

Общаемся. Втроем.

Мне с первой минуты очевидно со стороны, почему Гордей — одинок. Нет, дело не в том, что он латентный сладострастник, и не в давно не стираных усах.

Просто он — никакой. НИКАКАШЕЧКА. Он человек с частицей «не». Не интересный, не веселый, не перспективный. Высокий — да. Но все остальное — не.

Женщины сегодня избалованы соблазнами. Они знают, «как может быть», и не хотят «хоть как-нибудь».

Они смотрят «Секс в большом городе» и думают: вон как бывает, оказывается.

Красивые свидания, полуночные бары, туфли от «Маноло», звездное небо Манхеттена с черепичной крыши, струнный квартет за углом, лукошко клубники посреди зимы, цветы с курьером, гардеробная комната с откровенными зеркалами, ловкий поцелуй главного героя… Романтика.

Гордей уверен, что всё это наносное, социальное, условное, никому не нужное. Его женщина оценит его глубокий внутренний мир. Глубину, кстати, Гордей определяет сам. На глазок.

Мы с Гордеем переходим на ты.

— Вы кушайте, кушайте. Надо нам женить Гордика, — говорит Зинаида Макаровна, причитает. Берет меня в сообщники в деле трудоустройства сына в семью. Диалог происходит при Гордее. Он никуда не вышел, вот, сидит рядом на табуретке и молчит, будто разговор не о нем. Не инициативный.

— Да, может, сам как-нибудь справится, Зинаида Макарна, — хмыкаю я.

— Не справится, — вздыхает мама. — За 43 года не справился…

— Значит, не хочет.

— Хочет, хочет!!! — испуганно адвокатирует сына мама.

— Пока очевидно, что он хочет сидеть на табуретке, сложа руки, и плюшками баловаться.

— Гордик, ну скажи! — приказывает мама.

— Все женщины меркантильные, — выносит приговор Гордик.

— Да? — удивляюсь я.

— Да. Московская прописка всем нужна…

— Это да, — легко соглашаюсь я. — А что еще у тебя есть, Гордей?

— В смысле?

— В прямом. Брак — это бартер. Мы вот с мужем вместе 14 лет. Я ему — детей, ноги, борщ. Он мне — юмор, легкость, деньги. Все честно. Не понимаю, почему ты с осуждением говоришь о женщинах, как об охотницах на твою прописку, если кроме нее у тебя ничего нет?

— Как ничего? — обиделся Гордей.

— Как ничего? — обиделась Зинаида Макаровна.

— Ну, вот я и спрашиваю: что? Что есть?

— Ну, я веселый…

— Ну, он веселый…- вторит Зинаида Макаровна.

— Гордей, расскажи анекдот, — прошу я.

— Какой?

— Любой.

— Про что?

— Про что хочешь. Любой анекдот.

— Я так не могу.

— Гордей, ты веселый, — напоминаю я.

— Встречаются русский, поляк и немец. На острове. Ну, попали туда. После кораблекрушения.

— Тааааак…

— Ну… Вот… Короче… Слушай, я так не могу!

— Вот, — резюмирую я. — Ни хрена ты не веселый, Гордей. Ты не удосужился выучить хоть какой-нибудь завалящий анекдот, чтобы рассмешить женщину.

— А мне не нужен камеди-клаб, мне семья нужна.

— Вы кушайте, кушайте, — растерялась Зинаида Макаровна: она понимает, что интервью получается какое-то странное, не таким она его себе представляла, но как вырулить из этой ситуации и спасти сына, пока не понимает.

— А еще ты какой, Гордей? Ну, веселый, это мы поняли. А еще? — спрашиваю я.

— Он хозяйственный. Он плов умеет, — вспоминает Зинаида Макаровна.

— Гордей, у тебя есть казан? — я смотрю на Гордея в упор.

— Казан? — переспрашивает Гордей.

— Какие специи нужны в плов, Гордей?

— У меня специальная приправа «для плова». Там все. Я не вникал по отдельности.

— Зинаида Макаровна, не обижайтесь, но вот моему сыну шесть лет. Он тоже умеет плов. Ну, то есть порезать лук, морковь и мясо в мультиварку, засыпать рисом, посолить и приправу добавить он сможет. И режим установить, какой я скажу. Это, конечно, будет не плов. А слипшаяся рисовая каша с мясом, но…

— Ольга! — Гордей произносит моё имя с возмущением.

— Гордей, я сейчас не издеваюсь. Я просто помогаю тебе посмотреть на себя со стороны и оценить себя объективно. Пока ты смотришь на себя восхищенными мамиными глазами. И не понимаешь, почему другие женщины не делают также. Я вот и поясняю тебе, почему. Ты умеешь зарабатывать?

— Я работаю с института!!!

— Верю. Но я не спросила, как долго ты работаешь. Я спросила: ты зарабатывать умеешь?

— Я же не бесплатно работаю!

— Хорошо, — вздыхаю я. — Задам вопрос иначе. Где ты отдыхаешь?

— В сентябре ездил в Крым. Очень хорошо, правда поезд ужасный, зато там хорошо, в частном секторе, рядом с морем жил.

— А питался где?

— Там столовая рядом, чтобы первое было, мне для желудка, и пирожки покупал у женщины там, по пути. Не дорого, по 20 рублей. Домашние. С капустой. И с мясом.

— Ясно.

— Что ясно?

— Ты не умеешь зарабатывать.

— Вы кушайте, кушайте, — суетится Зинаида Макаровна. Она явно сбита с толку даже больше, чем Гордей.

— Ты, Гордей, усатый, — говорю я. — Это факт. И прописан в трехкомнатной квартире на улице Трофимова. Это тоже факт. У тебя вероятно есть сестра?

— Есть. Откуда знаешь?

— Ну, квартиру получили родители. Мама. 32 года на заводе. Трехкомнатную, вероятно, потому что были двое разнополых детей. Не сложный секрет. Очень распространенный.

— Это к чему? — Гордей сливается с бежевой стеной.

— К тому, что московская прописка — не твоя заслуга. Так получилось. Это была твоя фора при старте в жизнь. Но ты и ее не использовал. Думаю, даже за коммунальные платежи платит мама. Со своей пенсии. Угадала?

При этих словах Зинаида Макаровна встает и уходит на кухню, бормоча «Кушайте, кушайте…», а я безжалостно продолжаю:

— Тебе остается заработать только себе на еду. Ты и не напрягаешься. Зарабатываешь свои 20 рублей на пирожок с капустой. За что женщина должна тебя любить, Гордей?

— А я ее за что?

— Ну, началось. Как маленький. «А она мне что?» Вот из-за такой стратегии, Гордей, ты и едешь с ярмарки ни с чем. Занудный. Обиженный. Пустой. Бюджетный. Списаный трамвай. И уже в депо, Гордей, в депо. Не страшно? Вот так, без результатов?

— Почему без результатов? — горячится Гордей. — У меня вон сколько грамот!!!

Он бросается к заранее приготовленной папке. Он же готовился к интервью! Выпятил все свои заслуги, оформленные на типографском картоне в формате А4. Благодарность за активность, проявленную… Грамота за участие…

— Гордей, — вздыхаю я тоном уставшей учительницы в конце рабочего дня. — Нематериальное стимулирование — это прекрасно. Оно отлично работает на мотивацию в тандеме с материальным, иногда подменяя его. Грамоты — это не показатель твоей успешности. Это показатель успешности работы отдела кадров по удержанию персонала на рабочих местах за копейки. А грамоты, будь они трижды приятные, не рожают детей, и не варят борщи…

— Не понял…

— Гордей, я не журналистка. Меня прислал сюда твой отец. Он был у меня на лекции по личной эффективности. Я веду лекции. Помогаю людям быть… эффективными. Твой отец очень переживает за тебя. И хочет тебе помочь. Поэтому…

— Мааааааааааааам, — испуганно кричит Гордей в сторону кухни, не спуская с меня глаз. — Мааааааааааам…

Зинаида Макарна входит в комнату и, обиженно полоснув по мне взглядом, говорит:

— Я сейчас уйду, мне в сберкассу надо…

— Мам, она от отца. Лазутчица.

Зинаида Макаровна ошарашенно переводит на меня взгляд.

— Вы от Павла?

— От Павла Ивановича.

— Она психолог, мам. Пришла меня лечить.

— Я не психолог, Гордей Павлович. Я не говорила так. В данном случае я… диагност. Ваш отец заплатил мне. Чтобы я пришла и… была собой. Я потрошитель иллюзий. Но иногда это очень полезно. Он переживает за вас.

Гордей встал с табуретки и мне, сидящей, его метр восемьдесят показался всеми двумя.

— Мой отец — вор! — почти по слогам произнес Гордей. — Он чиновник. Берет взятки. Ворует у государства!

***

— Ты работаешь в компании по производству канцтоваров, да? — спрашиваю я, резко встаю и подхожу к письменному столу. На нем лежат три стопки бумаги в упаковках, россыпь ручек, маркеры, новенький степлер. — Гордей, ты купил этот степлер?

— Купил, — у пунцового Гордея раздуваются брови.

— Ты врешь. Это очевидно. Ты его украл. Вынес с работы. Легко договорился со своей совестью. Раз вы мне платите грамотками, я вам — «честностью», подумал ты. Ты вор, Гордей. Как и твой отец. Только он ворует на государственном уровне, а ты — на уровне скрепок.

— Ты меня в чем-то обвиняешь?

— Боже упаси, Гордей! Я не из прокуратуры. Ловить преступников — не моя специализация. Я пришла разоблачить тебя. Но для тебя же самого. Для твоей же пользы.

— Уходи.

— Отец хотел выдернуть тебя из этой вязкой маминой заботы. И уходя от неё, от мамы, позвал тебя с собой. Сколько тебе было? 25? Когда ты укрылся с мамой одной обидой на отца, и свою слабость замаскировал совестью. Конечно, так проще. И сидишь, ждешь, что кто-то оценит. А ценителей всё нет. Вон мама только. Но мама не считается. У нее работа такая — любить тебя безусловно. И в компании, Гордей, в которой ты работаешь, женщины-коллеги видят тебя насквозь. Зачем им сорокалетний зануда со скрепками? Ты даже в любовники не годишься. Любовник, он же не только секс, он вдохновение и подарки. А ты что? Степлер и «встречаются немец, поляк и русский…»?

Спустя 10 минут за мной обиженно закрывается дверь. Слишком быстро закрывается, чтобы это можно было назвать «сама ушла». Меня выгнали.

Я набираю номер Павла Ивановича.

— Ну что? — спрашивает он вместо приветствия.

— Ну всё.

— Всё?

— Всё, как я говорила. Оставьте мальчика в покое.

— Мальчику 43.

— Он инфантилен как Карлсон, который живет на крыше, в моем шестилетнем сыне ответственности больше. Но он счастлив.

— В смысле, «счастлив»? С мамой в 43? Без семьи и без детей? Кладовщик? Или кто он там… Моя дочь сегодня провела IPO для своей компании за границей. Черт! Как будто это дети от разных матерей, не в одной семье росли!

— Пал Иваныч, нельзя осчастливить человека насильно. Нельзя вылечить от болезни, которую он не признает. Ему хорошо. С мамой и пирожком с капустой. Он слишком слаб, чтобы иметь смелость оценить себя со стороны. Ему хватает маминых оценок. В его проблемах виноват начальник, который не платит, бабы, которые не любят, правительство, которое не заботится, ржд, которое задрало цены, газпром, который сбывает не его мечты, отец, который «бросил» его, малыша, в 25 лет и ушел от мамы. Это самая легкая жизненная позиция. Он в ней застыл как в янтаре. И никуда. А что? Он и страдалец, и жертва, и благородный, и честный, и защитник, и человек слова. Прям герой. Нашего времени. Даже если вы насильно выдернете его, наймете психологов и тренеров, причините свое счастье, все зря.

— Потому что 43?

— Да нет. Возраст не при чем. Меняться можно и в 93. Но первый шаг — признать проблему. А у него их нет.

— И что делать?

— Говорю же: оставить его в покое.

— Я не могу. Он мой сын. Он катится в пропасть. Я должен ему помочь.

— Пал Иваныч, а вот это ваша проблема. Наймите коуча, и отработайте это неуемное желание нянчить сорокалетнего дядечку, свою латентную вину за «упущенного» ребенка отработайте. Это Ваша очевидная проблема, не Гордея.

— Ясно. Поработаешь со мной?!

— Нет, я не психолог. Я — диагност. Ну… Терапевт. Могу грипп вылечить. Насморк. Кашель. Могу прочитать гемоглобин в анализах. А если что серьезное — это к специалисту. Могу дать контакт…

Иду домой. Сейчас отложу все дела и напишу про это пост, пока горячее, свежее, не прожитое. Изменю имена только. Вот она, объективная реальность, без прикрас. Безжалостная правда жизни.

А вечером я приготовлю плов. У меня есть зира, шафран, куркума, барбарис…

Ольга Савельева

Podvodnik · 19 марта 2020

ЖЕЛЕЗНАЯ

Лечу как-то давно в Барселону. Я один, и как пассажир, и с точки зрения семейного статуса. А значит любая соседка - потенциальный вариант. Жду.

Проклинаю понты, так как все красивые проходят в эконом. В бизнесе строгие мужчины. Ну ок. По делу познакомлюсь. Но и тут не мой день. Рядом садится этакая тетушка. Напомнила соседку по даче, которая жила непосредственно в теплице, но только разодетую как будто только что ЦУМ вынесла целиком. Со всеми на ты. Знакомство со мной она начала забористым чтением мыслей»
«Чего такой кислый или думал, что соседка помоложе будет?»
Я кое-как нашелся.
«Долго лететь, книгу забыл… грущу»
«Да не ссы, со мной не заметишь, как долетишь»

В этом момент я понял, что точно замечу. Далее последовал нескончаемый спич о том, куда она летит, зачем, почему все не так, что делать со страной и т.д. Перед началом кормления она вдруг перешла на шепот.

«Санек, ты это.. от самолетной еды откажись, сейчас нормально пообедаем, водочки попроси только». И тут она натурально достает из чемоданчика Луи Виттон.. да-да курицу в фольге, вареные яйца, пирожки, черный хлеб, сало, чеснок, лук, соленые грибы и, мать его, ХОЛОДЕЦ!

Вид ладоней, усеянных бриллиантами и изумрудами, расставляющих весь этот гоголевский набор по столику я не забуду никогда.

«Все своими руками. Я кучу домработниц перепробовала, но они только посуду мыть умеют. Ну милости прошу к нашему шалашу. Санек, ты водку-то достал??»

«Водки нет, есть виски, коньяк и шампанское»

«Ага…ну если все смешать, как раз водка получится. Бери всё»

Через час я был настроен петь русские народные песни. Говорила она исключительно готовыми цитатами. Одну не забуду. «Санек, запомни, кончится Россия, когда бабы холодец разучатся варить, и еще, если баба холодец варить не умеет, она и в койке Дзержинский»

«Почему Дзержинский?» - заплетающимся языком уточнил я.
«Железная. Ох я раньше была по этому делу..Ладно.. рано тебе про такое слушать, молодой еще». Взгрустнула, немного поностальгировала, посмотрела на меня тепло, не стала впадать в тоску, улыбнулась, махнула рюмку еще и уснула. Жизнь надо любить как она. Тогда жизнь ответит взаимностью.

© Александр Цыпкин

Podvodnik · 24 марта 2020

Отвлекитесь немного....

Кровать на двоих.

Владимир проснулся от звонка. Спросонья схватил телефон. На экране высветилось «Доктор Чернышев».
- Доброе утро! Что случилось ?!
- Владимир, вашей жене очень плохо. Приезжайте в больницу так быстро, как сможете. Буду честным вряд ли она доживет до утра.
- Ясно, Юрий Павлович, скоро буду.
Владимир бросил трубку. Он соскочил с кровати и забежал в ванную умыться. Ему нужна была свежая голова. Краем глаза посмотрел в окно. Глухая ночь. Что? Сколько же он спал? Часы показывали 19:45.
Он поспешно оделся, выключил свет и помчался по лестнице вниз, к автомобилю. С силой нажал на газ. Давай! Его беспокоила только одна мысль: успеть на встречу к любимой.
Три месяца назад, когда они узнали о страшном диагнозе, их жизнь перевернулась с ног на голову. Жена переселилась в больницу, а Владимир существовал в режиме больница - квартира, больница - больница и иногда квартира. В последнее время темп перемещений, стерильность палат и пустая квартира совершенно его истощили. Иногда он забывал, который сейчас день недели, какое число. И часто путал день и ночь.
Врач ждал Владимира у главного входа. Они молча пожали друг другу руки.
- Как она?
- Сердце чуть бьется, она постоянно спрашивает о вас. Надо спешить, иначе будет поздно. - Врач передал Владимиру белый халат. - Идите, она ждет. Возьмите вот это. - Хирург протянул маленькую пачку сока.
Через мгновение Владимир уже приоткрывал дверь в палату.
- Привет, любимая!
В постели лежала худенькая женщина, к которой были прикреплены различные дротики и капельница. Она чуть улыбнулась. Казалось, ей это стоило невероятных усилий - подарить улыбку своему мужу. Он подошел и присел у жены на колени. Взял маленькую ладонь, то, что ближе к сердцу, и сжал в своих руках.
- Тебе не холодно? У тебя ледяные руки.
- Мое сердце меня уже не греет, - с трудом прошептала она. - Мне кажется, я не доживу до утра.
- Не говори так! Ты должен жить, у нас еще вся жизнь впереди.
- С таким диагнозом долго не живут. Ты это знаешь.
- Ничего я не хочу знать! Я только хочу, чтобы ты жила! - Она закрыла глаза. Из-под век скатилась одинокая слеза.
- Вот посмотри, что у меня есть. - Жена открыла глаза и улыбнулась уголками губ. Володя держал пакетик сока с трубочкой.
- Твой любимый.
- Врачи запрещают мне соки. Говорят, надо выполнять строгий режим.
- И посмотри, к чему этот режим тебя довел! Ты не против, если я лягу возле тебя? Жена только обрадовалась от его слов. Аккуратно подвинулась на край кровати, чтобы дать место. Он оторвал пластиковую соломинку и пробил ею пачку. Затем осторожно лег у любимой и преподнес сок так, чтобы удобно было пить. Она сделала несколько глотков.
- Спасибо.
- Знаешь, что я нашел, когда разбирал письменный стол? Владимир полез в задний карман джинсов. - Вот смотри! - он развернул лист, густо исписанный разными почерками.
- Узнаешь, что это? - она внимательно посмотрела на бумажку.
- Это наши сто пунктов! Дела, которые мы должны выполнить, - сказала женщина и отвела глаза. - Жизнь так быстро пронеслось. Мы совсем забыли о своих планах. Какие же мы были наивные мечтатели ...
- Не забыли! Посмотри. Например, слетать в Париж! Мы же были в Париже! Купить большой дом - мы его купили. Просто тогда не осознавали, что это одно из общих желаний! И таких пунктов много. Я хочу, чтобы мы и дальше выполняли этот список. Здесь еще много всего для двоих.
- Послушай, любимый! У меня синдром «Старого сердца». Моему сердцу сейчас лет 80. Это сердце бабушки. Я долго не проживу, кажется, что и до утра недотяну. Пообещай мне одну важную вещь, - жена сделала паузу и глотнула сока. - Пообещай мне, что ты проживешь яркую жизнь. Как будто живешь за двоих. Я хочу, чтобы ты знал и не сомневался. Когда ты будешь радоваться, радостно будет и мне. Когда тебе будет больно, и я буду страдать.
Я хочу, чтобы ты снова влюбился. Найди ту, которая тоже тебя любить. Я хочу, чтобы у вас были дети, желательно двое или трое. Пусть они растут здоровыми и счастливыми, а я буду вашим ангелом-хранителем. Ты мне обещаешь ?! - Владимир только шмыгнул носом. - Ты что, плачешь?
- Нет, - Владимир украдкой вытер глаза.
- Я не могу всего этого обещать. Я люблю только тебя, не представляю своего будущего без тебя. Если тебя не станет, не станет и меня. Поэтому прошу тебя - живи, ты моя жизнь! В твоих глазах я вижу рай, а без раю это не жизнь. - Серые глаза жены заблестели.
- Ты что, плачешь? - Владимир поцеловал ее в губы.
- А как мне это слышать? На кого тебя оставлять?
- Не плачь, моя любимая, все будет хорошо! В этот момент за дверью послышался какой-то шорох.
- Давай допивай сок, потому что если врач узнает о нелегальном сок ... Он такого нарушителя больше к тебе не пустит. Жена послушно допила сок. Владимир спрятал пустую коробку в карман.
- Когда ты рядом, мне становится немного лучше. Я не чувствую жгучей боли, и дышится мне легче. Она хотела погладить мужа по голове, но не могла пошевелить ватной рукой. Казалось, что это вовсе не ее рука. Она хотела сказать об этом мужу, но не смогла пошевелить онемевшими губами. Молнией мелькнула мысль «Все! Это конец ». Она только слышала, как муж что-то к ней говорит, потом еще слышала, как он кричит врачу. А дальше пустота и темнота ...
Неизвестно, сколько прошло времени, но ей показалось, что мелькнула лишь мгновение. Она почувствовала безграничную радость. Было тепло и очень светло. Настолько, что она открыла глаза. Что за чудо! Не ожидала увидеть возле себя мужа. Она лежала у него на коленях, а он сидел на траве и нежно щекотал ее лоб соломинкой. Она вспомнила этот момент, это был один из самых счастливых дней в ее жизни.
После первой встречи прошло примерно полгода, они влюбились и планировали совместное будущее. Владимир пригласил ее на прогулку в лес. Они долго блуждали, пока не вышли к красивой полянке, где росли ароматные полевые ромашки. Она сплела им по венку. Пара остановилась передохнуть и наслаждались возможностью побыть наедине.
Видимо, перед тем, как полностью погаснуть, мозг погружает человека в приятные воспоминания, чтобы смерть не была такой мучительной. Возможно, это защитная функция? Она этого не знала. Если это были проделки ума, то игра была очень реальной. На мгновение ей показалось, что она вернулась на много лет назад. Исчезли все события бурной жизни, работа, семья, болезнь. Остался только этот замечательный момент и ей хотелось, чтобы этот момент не кончался. Она посмотрела на своего будущего мужа и тихо сказала.
- Привет.
- Привет, - ответил Владимир и улыбнулся.
- Напомни, о чем мы говорили? Я немного задремала.
- Мы обсуждали наши планы на будущее, а ты сказала, что нужно написать список. Потому что планов так много, что мы всему не запомним.
- И какой пункт номер один?
- Ты сказала - любить друг друга, потому что если не будет любви, эти сто желаний потеряют смысл.
- А можно, я переделаю этот список?
- Да мы же не составили его до конца.
- Я хочу написать другой план, потому что жить я буду недолго.
- Я знаю, - выдохнул мужчина. От удивления она поднялась с его колен и заглянула ему в глаза.
- Откуда ты это знаешь?
- Потому что мы прожили эту жизнь вместе.
- Что? - она ничего не понимала. Как такое может быть? - И кем я работала в нашем будущей жизни?
- Ты работала в сфере туризма, была менеджером. Ты много летала по миру, а иногда я летал с тобой. А когда получила большой опыт, открыла свое туристическое агентство. Вот теперь она совсем растерялась.
- А почему ты здесь?
- Как почему? Я умер.
- Как умер? - она села напротив него, взяла его за руки. - Как это произошло? - она заметно нервничала.
- Я не могу этого сказать.
- Почему?
Он молчал, отведя глаза в сторону.
- Что случилось? - снова спросила она.
- Я не могу ответить на твой вопрос. Ты лучше посмотри, какая красота вокруг, как пахнут ромашки!
- Любимый, пожалуйста, скажи, это очень важно. Возможно, это нас спасет.
- Нас уже ничего не спасет. Отпусти все тревоги и просто наслаждайся моментом, - Владимир был удивительно спокойным.
- Ты понимаешь, что все это иллюзия! Все это не настоящее, - после этих слов он крепко поцеловал ее в губы.
- А это настоящее? - от его поцелуя она задрожала всем телом, а сердце забилось с бешеной скоростью.
- Это настоящее, - заверила она.
Из леса дунул легкий ветерок, подняв волны из полевых ромашек. Ветер медленно набирал силу и срывал увядшие лепестки с цветов и рассыпал их вокруг. Раскачивались деревья и сломалось несколько веток. Вдруг на поляне возник вихрь, который выдергивал ромашки с корнем и поднимал их в воздух. Они быстро поднялись и хотели убежать, но было поздно. Вихрь быстро приблизился к ним. Она чувствовала себя пёрышком, которое ветер подхватил и оторвал от земли, а он стоял и крепко держал ее за руку. У Владимира на голове даже волосы не шевелились, казалось, что вихрь прилетел именно за ней.
- Не отпускай меня, я не хочу умирать! - кричала она.
- Не бойся, ты не умрешь, я спасу тебя. - Он разжал ладонь и она улетела вместе с ромашками высоко в небо ...
Она стала легким лепестком, которая послушно летела по ветру. Девушка видела под собой городские улицы, дома. На пути у неё было множество людей, которые совсем не обращали на нее внимание. Затем она узнала здание больницы, где лечилась, после почувствовала резкий запах медикаментов. Ее взгляд сосредоточился на человеке, который внезапно появился перед глазами.
- Как вы себя чувствуете? - это был ее врач.
- Вы меня видите? - удивилась она.
- Я вас четко вижу, а вы меня?
- Я тоже, - она обвела взглядом всю палату. У кровати стояло медицинское оборудование, которое поддерживало в ней огонек жизни.
- Я умерла?
- Нет, наоборот, у вас теперь вся жизнь, - ответил доктор.
- Почему?
- С вашим диагнозом люди жили несколько месяцев. Один пациент продержался один год и два месяца. Все попытки пересадить новое сердце не давали положительных результатов. А их было тысячи. Тогда на одной медицинской конференции японский профессор предположил, что это не болезнь сердца, а болезнь мозга. Все попытки приживить новое сердце заканчивались фатально, потому что мозг заранее приказывал телу не воспринимать новое сердце. Ученый предложил сделать пересадку сердца так, чтобы вы ничего не заподозрили. Фактически обмануть мозг. Как видите, это сработало.
- Но я могла догадаться, что будет операция, когда меня бы везли в операционную или давали снотворное.
- Мы везли вас в операционную уже под снотворным. В пачке сока, который вам принес муж, была определённая доза, приняв которую вы уснули.
- А где вы взяли новое сердце?
- Ваш муж.
- Что ?! Как ?! Мой муж? - она хотела встать, но сил не хватало.
- Не волнуйтесь, с вашим мужем все хорошо.
- Где он?
- Он в соседней палате. Мы ждали новое сердце, но ваше состояние резко ухудшилось. Шансов у вас не было бы, если бы не ваш муж. Владимир отдал вам свое сердце, а ему пересадили механическое.
- Да помогите мне немедленно, я хочу к своему мужу, - она протянула руку к врачу.
- Нет, это невозможно, вам надо отдыхать.
- Даже не надейтесь меня здесь держать! Я сейчас возьму и умру на ваших глазах. А ваш эксперимент накроется медным тазом! Не заставляйте мой мозг отдавать сердцу такую команду!
- Хорошо! Подождите минуточку! - доктор подкатил тележку вплотную к кровати. Помог ей сесть. Взялся за ручки и выкатил тележку с палаты. Владимир лежал без признаков жизни. Бледное лицо на белой простыне ...
- Любимый! - позвала она, но тщетно. Она подъехала ближе и погладила его по щеке. Он медленно открыл глаза. Их взгляды встретились и они улыбнулись друг другу.
- Доктор да помогите же мне.
- Что вы хотите сделать?
- Я хочу лечь возле своего мужа.
- Это уже слишком, - ответил врач.
- Помните? Эксперимент, наука и медный тазик, - четко произнесла она. Врач помог женщине подняться и лечь рядом с любимым.
- Привет - она поцеловала его в висок.
- Привет. Я же сказал, что спасу тебя, - прошептал Владимир.
- Ты помнишь все, что было на той поляне? Спросила она.
- Да, мы были там в то время, когда нам пересаживали сердца, - врач слушал их разговор и ничего не мог понять.
- Какое место, когда вы там были? - удивился хирург.
- Это место влюбленных, - в один голос ответили они.

Podvodnik · 9 апреля 2020

БАБУЛЬКА

Однажды ночью бабулька как-то странно затихла. Ну, не то чтобы странно или как-то по-особенному, а просто затихла. Сначала дышать стала часто и глубоко, как чайник на плите, а потом затихла. Первым обратил на это внимание Филя, потому что Батон и Булка бессовестно дрыхли по разным углам комнаты. Поссорились они, видишь ли, накануне. Батон уверял Филю, что по идеологическим соображениям. Но Филя то знает, что у Батона просто ретивое взыграло.

Потому что Булка строила глазки через окно соседскому коту Ваське, и даже нахально подмигивала. А Батон – собственник. Если уж что в его лапы попало – пиши пропало. Это Филя хорошо знает, помнит, как поначалу дрался с Батоном за каждый кусок колбасы. Хотя по праву в этом стареньком доме всё принадлежит Филе. Потому что он домовой, и живёт здесь уже лет сто. И даже бабульку помнит совсем не бабулькой, а крохотным орущим существом в конвертике, которое принесли однажды из роддома. В общем, Филя мужичок опытный, и нахального Батона поставил на место быстро, и не таких обламывал. И потому авторитетом в доме пользовался заслуженным.

Но это всё лирика. Сейчас бабулька уже давно бабулька, и «скорая» стала частым гостем в доме. То гипертония, то панкреатит, то ещё какая зараза вынуждала бабульку вызывать бригаду. Но вот так, чтоб едва дышала – это впервые. И «скорую» она сама явно не вызовет. Помрёт ещё. И что тогда? Новые хозяева? Снова привыкай, приучай их к порядку? Нет уж, перспектива Филе не нравилась, придётся спасать.

Сначала Филя совершил все известные ему процедуры, какие видел по телеку в сериалах про медиков. Пощупал пульс, посмотрел зрачки, приложил зеркальце к губам. Пульс был, зеркальце тоже запотело. Растолкав похрапывающего Батона, Филя категорично заявил:
- Иди с Булкой на перемирие. Дело есть. Общее. Бабулька, кажись, помирает. Чуешь, чем грозит?

Батон даже спросонок учуял. Всего год у бабульки, а привык как к родной. И снова возвращаться на улицу не хотелось.
- Так может «скорую»?..
- А звонить ты будешь? – прервал не начавшийся монолог Филя.- Мяу-мяу, нам неотложку? Грязный переулок, семь, сразу за кладбищем? Даже если твоё мяу и поймут, то пошлют далеко и надолго. И мне нельзя, сам знаешь. Короче, я всё придумал. Мы её на машине в больницу отвезём. Дорогу ты знаешь, она ж тебя из больницы приволокла.

Старенький «Москвич» доставшийся бабульке от отца стоял на заднем дворе. В последний раз приезжающий внук бабульки ездил на нём с год назад. Вид у машинки не рекламный, фара побита, краска местами облупилась, и вместо заднего стекла плёнка натянута, но ездить можно. Вот только как бабульку перекантовать и кто за руль сядет? Батон начал со второго вопроса:
- А кто поведёт? - и тут же открестился, дезертир. - Я не умею.
Проснувшаяся Булка, не задавая лишних вопросов, тоже отхреначилась:
- И я не умею.

Филя грустно посмотрел на них. Вот ведь народ, эти кошачьи! Сразу въехали, без вопросов всё поняли. Но ответственность на себя брать не желают. Снова всё самому решать…
- Всё я уже продумал. Бабульку на одеяле перекантуем, а за руль сам сяду. Тоже котом обернусь.
- Ага,- фыркнула Булка. – А кот за рулём это же так нормально. Никаких вопросов, чего там?
- Да пусть лучше кота за рулём увидят, чем меня в моём-то обличье. Глядишь, потом на РЕН ТВ передачу обо мне сделают. Как инопланетяне под видом котов земную технику тестируют. Короче, хорошо трындеть. Как кричат врачи в сериалах: «Мы её теряем!». Да и кто меня увидит, ночью то? Ехать недалеко. В общем, за дело…

Минут за двадцать под стоны Батона, нытьё Булки и матерки Фили бабульку всё же загрузили на заднее сиденье старенького «Москвича».
- Садись с ней, - велел Филя Батону. – Поддерживать будешь. Если чё – искусственное дыхание сделаешь.
- А поможет?
- А фиг его знает? В кино видел. Там помогает.

И Филя ловко обернулся здоровым таким котярой, раз в три крупнее не маленького Батона, и плюхнулся на водительское место. Булка пристроилась рядом с ним, и опасливо спросила, глядя как Филя бессмысленно тычет лапами в панель:
- А ты вообще водить то умеешь?
- Тоже мне, бином Ньютона,- совсем по-кошачьи фыркнул домовой. – Я еще на первых «Руссо-Балтах» учился. У первого хозяина дома был такой, коллежского асессора Неклюева. Царствие ему небесное. Мало чё кардинально изменилось с тех пор.

И реально, через минуту двигатель фыркнул, и старенький «москвичонок» пополз со двора. Булка протяжно выдохнула, Филя вполголоса запел «Нам разум дал стальные руки-крылья…» а Батон на заднем сиденье нежно погладил бабульку по щеке, и почти уверенно сказал:
- Ничего, милая. Поживём ещё. Я этого паразита знаю. Если взялся – сделает. Уж ты поверь…

Ехали недолго. На дворе ночь, все добрые люди спят, но бдят люди в форме. Уже через пару кварталов Филя в полный голос рявкнул:
- Атас! Гайцы! Всем молчать, разговаривать буду я.
- Ага,- пробурчал Батон. – Как будто есть варианты. По-каковски говорить станешь?
- Соображу – пробурчал домовой.

По мановению гаишной палочки Филя вполне сносно припарковался у обочины, впереди гаишной машины. Подошедший инспектор небрежно постучал по стеклу:
- Ваши документы, водитель. У вас фара не горит. Вы как вообще едете то в темноте?
- С песней, - отозвался Филя, опуская стекло.- Усы, лапы хвост – вот мои докУменты. Еду, никого не трогаю, управляю примусом. И вообще, считаю своим долгом заявить, что кот древнее и священное живо… Эй, ты чего, служивый? Тьфу ты! Что ж вы такие нежные-то все? Классику читать надо!

Не дослушав, гаишник упал, звонко ударился затылком об асфальт и устремил изумлённый взор куда-то под хвост Большой медведицы. А его напарник в машине видимо решил, что сотрудника застрелили какие-то злобные джахадисты, едущие в ночь на убитом «Москвиче» для совершения очередного злодейства, выскочил наружу и сдуру начал палить из автомата. Без предупреждения, фашист! Булка натурально по-женски взвизгнула, Батон на заднем сиденье свалил бабульку на бок и геройски прикрыл собственным телом, а Филя резко ударил по газам. Такого поворота даже он не ожидал, хотя живёт на этом свете уже сотни полторы лет…

Обошлось. Стрелявший то ли стрелять не умел, то ли патроны у него были холостые, но никто не пострадал. Но Филя твёрдо решил больше не тормозить, стой хоть гаишный генерал на обочине со всей свитой, и гнал по тёмным улицам почище Шумахера, с визгом покрышек вписываясь в повороты и не обращая внимания на причитания Булки и вполне обоснованные «Ептыть, твою мяуть!» Батона на заднем сидении.
К счастью, до больницы осталось немного. Поворот, под горку с километр и вот уже вход. Но тут Филя как-то нехорошо напрягся, и сипло прошипел:
- Братва, этот едлан таки попал. У нас тормоза отказали.

Батон взвыл и покрепче обхватил бабульку. Булка кинулась на шею домовому:
- Филя, миленький! Сделай что-нибудь. Я ещё молодая, я жить хочу!
- Не ссать, старушка! Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг»! Попробую скоростями тормоз…

Кррррряк! Шестеренки в коробке передач старенького движка не выдержали и с грохотом попрощались с этой жизнью. Выпучив глаза, Филя вцепился обеими лапами в руль, а Батон сзади заорал:
- Тормози!
- Не тормозимся!
- Тормози!
- Не тормозимся!
-Тормози!
- Не тормозимся. Переложить реверс!!!

Батон тоже смотрел фильм «Экипаж» вместе с бабулькой и даже тайком всплакнул в самых драматичных местах.
- Командир, хвост оторвёт!
Филя, на секунду представив себя актёром Жжёновым, прорычал:
- В-в-в-выполнять!!!

Перекрестившись лапой, Батон проткнул лежащим на задней панели здоровенным зонтом плёнку, раскрыл купол и, обвив хвостом толстую рукоять, намертво вцепился передними лапами в подголовники передних сидений. Потоком воздуха его швыряло и колбасило, но кот твёрдо решил скорее порваться на две кошачьи половины, чем позволить умереть бабульке. Булка без чувств повисла на шее Фили, Филя дико вращал баранкой, выискивая цель для более мягкого столкновения. Но руль, зараза, тоже плохо слушался. А может, просто лапы плохо слушались, или подвела Филю практика на «Руссо-Балте». С грохотом и кошачьим воем «Москвич» впечатался в крыльцо приёмного покоя, на шум выскочил охранник, с фонариком и матом. Следом за ним появилась медсестра, потом санитары и врач…

Под шумок в салоне осталась только бабулька. Филя, Батон и Булка под и ругань сквозанули в темноту не замеченными. Врач, бегло осмотрев бабульку, распорядился:
- Вероятно, обширный инфаркт. В реанимацию, быстро!

Когда охранник остался возле покорёженной машины один, он задумчиво почесал затылок фонариком и задал риторический вопрос:
- А как она машину-то вела с заднего сиденья?..

Филя с Батоном и Булкой сидел через дорогу на заборе, в тени от единственного на всю улицу фонаря, и задумчиво смотрел на звёзды. На вопрос охранника домовой поддакнул:
- Вот-вот. Единственный здравый вопрос за этот вечер. Как, как… Каком кверху. И ведь никому правду не расскажешь. Недоверчивый народ – люди.

Батон с Булкой нежно мурлыкали рядышком. Помирились. Потому что совместный труд на благо бабульки сближает. Да и приключение было что надо. После такого остаться чужими просто нереально. Прервав «мур-мур» булка спросила:
- А ведь мы, ребята, не просто ради жрачки своей её спасали, верно? Хорошая она, и никто нас так не любит. Если б не она – я бы так и сдохла на помойке. И Батон всю жизнь собирал бы больничные объедки, и гоняли бы его санитарки швабрами. А без нас кому бы ты, Филя, свои байки рассказывал? Никто бы тебя не видел и не верил в тебя.
- Ну да, - болтая ножками согласился Филя. – Вот, помню, была в доме у коллежского асессора Баронесса, так мы с ней такое, бывало, выделывали, особенно когда хозяин на столе рюмку коньяка забывал…
- Да ладно тебе выдумывать,- прервал Батон. Опять пошли фантазии о старине глубокой. Слышали уже.
- И ничё не выдумываю! – горячо обиделся Филя. – Баронесса это кошка. Думаете, вы первые такие шустрые в этом доме? Ну и как хотите! Вообще ничё говорить больше не буду.

Булка положила ему на колени голову, и промурлыкала:
- Ну не злись, колюченький. Никто тебя не хотел обидеть. Мы же команда, верно? И ты герой, нет сомнений. И Батон герой.

Батон, смирив ревность, погладил кошку своим хвостом, и подытожил:
- Факт… Зима вот скоро, а бабулька наша, кажется, надолго застрянет. Видел я как после реанимации ещё в палате по месяцу, а то и два лежат. Надо о пропитании подумать. Пойдёмте домой, что ли? Пешком-то до рассвета будем телепанить. Заодно посмотрим как там гаишник. Может, и его надо в больницу отвезти. Слабо, Филя, ещё раз прокатиться? – ухмыльнулся кот.
- Ну, уж нет – твёрдо отказался домовой. – Не верят в меня люди, ну и пусть. Так оно спокойнее. Не всем знать надо. Только бабулькам. И вам, мохнатеньким…

© Алексей Клёнов

Podvodnik · 14 апреля 2020

VALENKI FOREVER - ИЗ ЛЮБИМОГО

– Мир тебе, – ласково сказал Ангел, присаживаясь рядом с Котом на толстую ветку и стряхивая с неё снег. – Привет, – Кот приоткрыл зелёный глаз, лениво оглядел Ангела и отвернулся. Ангел спрятал под крыльями босые ноги и посмотрел вниз. Под ними лежал белый двор, полный смеха, визга, летающих снежков и скрипа шагов. – Высоко ты забрался, – сказал Ангел, оценивая расстояние до земли. – Зато сюда даже Сашкин снежок не долетит. Ангел понимающе кивнул и подобрал опущенные крылья. Помолчали. – А ты что, за моей старушкой явился? – не поворачивая головы, спросил Кот. Голос его был такой же ленивый, но Ангел сразу увидел, как сгустилась вокруг него боль и тревога. – Нет, я ни за кем. – А! – Облачко тревоги поредело. – Она каждый день говорит, что скоро Ангел её заберёт, - счёл нужным объяснить Кот. – Видно, другой прилетит… Опять помолчали. Но, видимо, Кота всё же беспокоило присутствие Ангела, и он как можно равнодушнее спросил: – А ты сюда зачем? – Да так, отдохнуть присел. Парнишку одного в вашем городе от него же самого спасал. Ох, и трудная это работа! Теперь домой лечу. – Так ты, это… и от болезни можешь? – Смотря какая болезнь. Но многое могу. Хранитель я. – Так чего же ты тут расселся?! – взревел вдруг Кот. – А ну пошли! И он рыжим вихрем слетел на землю. Ангел тихо приземлился рядом. Старушка была такая худенькая, что Ангел не сразу разглядел её среди белых подушек. Глаза старушки были закрыты, а грудь ходила ходуном, заполняя всю комнату хрипом, свистом и всхлипами. Ангел наклонился над нею, положил на грудь белые крылья и стал что-то шептать – ласково и тихо. Пока он так стоял, Кот подбросил в печку дров, подвинул на плиту остывший чайник и поставил большую кружку с молоком, сыпанув в неё какой-то травы – готовил питьё для хозяйки. Когда Ангел разогнулся, дыхание старушки было ровным и тихим, впалые щёки порозовели. – Пусть поспит, – сказал он Коту. – Ослабла она сильно. Кот отвернулся и быстро вытер глаза. Старушка спала, а Кот и Ангел пили чай, и Кот всё подливал в свой чай сливки, а Ангел улыбался, глядя на него. – Я, наверное, останусь пока у вас, - сказал он, размешивая мёд, - Пока Михайловна не встанет. – А ты откуда знаешь, что она Михайловна? – Я же Ангел. Я и то знаю, что тебя Чарликом зовут. – Значит, вроде познакомились, – хмыкнул Кот. – А тебя как величать? – А у нас имён нет. Просто Ангел. Кот молча подвинул ему сливки и прихлмордал из кружки. Тикали над столом ходики, трещали в печке дрова, за окном усиливался ветер. – Вот ты спрашивал, зачем я высоко залез, – усмехнулся вдруг Кот. – Выходит, тебя ждал. – И задумчиво добавил, прислушиваясь к ветру: – Носки тебе связать надо. Что ж ты босиком-то по снегу?

Людмила Соснина

Podvodnik · 21 апреля 2020

Машина по имени Света

В приёмной перед кабинетом генерального директора я оказался впервые в жизни. Да и с чего бы обычному мастеру ремонтной зоны одного из дилерских центров, находящегося у чёрта на куличках - в дальнем спальном районе, тут бывать? Ни высокой должности, ни влиятельных родственников. Но вот, поди ж ты, пришло официальное приглашение на моё имя, где вежливо просили прибыть к генеральному в определённое время. «…И попробуй только не приди!» - добавил от себя мой начальник, и сам донельзя удивлённый. На всякий случай, я ещё раз прокрутил в голове небольшой список прегрешений перед компанией, имевшийся за душой, и снова пришёл к выводу, что любое из них – да хоть все оптом - не тянет на вызов так высоко. Мне бы и головомойки от непосредственного руководителя за глаза хватило.

Переговорное устройство, стоящее на столе, прошелестело несколько фраз, и секретарь, дежурно улыбнувшись, предложила зайти. Волнуясь, я дёрнул дверь на себя, сделал пару шагов и остановился в нерешительности. Над кабинетом директора явно поработал неплохой дизайнер – чётко выверенный минимализм, неброская – но, наверняка, ужасно дорогая - оргтехника и изящная мебель, никакой тяжеловесности и помпезности. Сам хозяин - импозантный мужчина слегка за сорок – доброжелательно улыбнулся, отчего волнение накатило с новой силой:
- Здравствуйте, Константин. Проходите. Присаживайтесь, – модные очки не смогли спрятать лукавство, блеснувшее в глазах директора.
- Здравствуйте, Яков Сергеевич. – Сконфуженно поприветствовал я руководителя, внутренне ругая себя за то, что, увлёкшись осмотром кабинета, не поздоровался первым.
- Хочу сразу вас предупредить, – то ли не заметив моей растерянности, то ли просто не придав ей значения, продолжил директор, - что данный разговор, должен остаться тайной от остальных людей, независимо от его результатов.
- Да-да, конечно, – торопливо закивал я.
- Вот и отлично, - широко улыбнувшись, сказал Яков Сергеевич, - тогда к делу. Вы ведь знаете, что в конце этого года на российский рынок выходит обновлённая версия нашего «Вариуса»?
- Конечно, - отвечал я, не задумываясь, - новая более экономичная гибридная двигательная установка, две независимые энергосистемы, аккумуляторы большей, чем у предшественника, ёмкости, обеспечивающие пробег на полной зарядке до трёх тысяч километров, полностью интеллектуальное управление процессом вождения…
- Всё-всё… Достаточно. Вижу, что рекламный буклет не только прочитали, но и выучили, - взмахом руки остановил меня директор, - вот только в официальном циркуляре не сказано об одной опционной функции, которая может быть внедрена в машину по желанию клиента. Полноценный искусственный интеллект с возможностью саморазвития.

Про эту опцию, к своему стыду, я даже не слышал. Мне простительно. Это менеджерам по продажам надо все эти маркетинговые фишки знать, чтобы потенциального клиента привлекать, а я – гайки кручу. Правда, озвучивать такие мысли перед лицом директора было бы глупостью, и с моего языка уже была готова сорваться «восторженная» фраза про планируемое нововведение, но Яков Сергеевич успел первым:
- Да, да… Следующий шаг в развитии личного транспорта, огромный скачок на рынке производителей автомобилей… Я всё знаю, можете не утруждать себя подбором слов, у нас этим рекламный отдел занимается, - вновь улыбнулся руководитель, заметив мой удивлённый взгляд, - Первые опытные образцы уже готовы. И вам повезло стать одним из нескольких счастливчиков, которым будет предложено протестировать машины с установленным на них искусственным интеллектом, в условиях реальной жизни. Разумеется, компания берёт на себя все расходы, связанные с эксплуатацией и обслуживанием данного транспортного средства. Всё, что требуется от вас – ежедневно, на протяжении испытательного срока, пользоваться полученным автомобилем, два раза в неделю заезжая в лабораторию для снятия параметров развития матрицы. Кроме всего прочего, за участие в испытательной программе вам будет предоставлена ежемесячная денежная компенсация, сказать, сколько именно, к сожалению, затрудняюсь, но, думаю, вашу нынешнюю зарплату она размерами превосходит. Причём, ничего особенного делать и не надо – просто живите, как жили раньше.
- Яков Сергеевич, а можно вопрос? – Осторожно прервал я директора. – А почему я? Ведь, наверняка были и более достойные кандидаты?
- Ну, это просто. – Усмехнулся руководитель. – Нам не нужны «более достойные», нам как раз надо кого-нибудь среднестатистического - не обидитесь, надеюсь, на такое определение - для максимально достоверной оценки соответствия новой опции заявленной фокус-группе. Что касается вас…

Директор замолчал, открыл лежащую перед ним папку, заполненную листочками с напечатанным текстом, пробежался глазами по верхнему и продолжил:
- Масин Константин Юрьевич, тридцать три года, образование высшее техническое, женат, один ребёнок – сын, возраст – два года. Вредные привычки умело скрывает. Политические и религиозные убеждения аморфные. Ну, и так далее. Это мне аналитики краткую справку выдали. – Покровительственно сказал он, небрежно бросая папку перед собой. – И их вывод: вы достаточно достоверно соответствуете одной из групп людей, которая планирует приобретать «Вариус». Можете позволить себе что-то лучше совсем уж бюджетных малолитражек, но не настолько богаты, чтобы покупать что-то из премиум-сегмента. Человек семейный, а, следовательно, можете оценить объём салона и багажника, но ещё достаточно молоды, чтобы предъявлять к машине только утилитарные требования. Впрочем, вы не одиноки, свой представитель отобран от каждой из групп потенциальных покупателей. Ну как, вы согласны?
- Думаю, да. Глупо было бы отказываться, – кивнул я.
- Ну что ж, отлично. Осталось уладить кое-какие бюрократические формальности.

Голос директора догнал меня уже около самой двери кабинета:
- Константин, есть ещё одно обязательное условие!
Обернувшись, я поразился произошедшей с мужчиной метаморфозе. Куда делся тот добродушный дядюшка, с которым я так мило беседовал всё это время? Сейчас в кресле сидел настоящий руководитель – жёсткий и требовательный. Его тяжёлый взгляд – наверное, именно так удав смотрит на кролика, перед тем как его проглотить – вызывал непроизвольное желание оказаться где-нибудь подальше.
- Давая согласие на участие в эксперименте, вы обязаны довести его до конца. Вам это понятно? Компания предоставляет очень неплохие условия, но и требует от вас полной отдачи. Эксперимент не может быть прекращён, пока не достигнуты его цели, либо если это не санкционировано из аппарата руководства.
***
В ярко освещённой мастерской Мегавольта, как обычно, царил творческий беспорядок. Стоящие вдоль стен верстаки были завалены непонятными приборами, электронными блоками, микросхемами, разъёмами с торчащими из них разноцветными кусками проводов. Экраны двух открытых ноутбуков были сейчас темны, но недовольное пиканье, периодически раздававшееся из компьютерных недр, говорило о том, что они не выключены. Лишь стоящий в углу древний осциллограф – и откуда только взялся такой раритет – невозмутимо рисовал на круглом выпуклом дисплее прямую зелёную линию. Сам мастер был под стать своей мастерской: длинный и тощий, с близоруким взглядом и растрёпанными волосами. Сейчас он задумчиво стоял около моей новой машины – «Вариуса» серебристого цвета – с диагностическим планшетом в руках, и внимательно вглядывался в быстро сменяющие друг друга цифры. Вообще-то нашего автоэлектрика звали Иван, а прозвище Мегавольт было скорее данью уважения, с лёгкой примесью издёвки над его неприспособленностью к реальной жизни. Выходя за ворота своего бокса, он, и правда, становился рассеянным и нескладным, но в своей высокотехнологичной берлоге преображался: становился уверенным в себе профессионалом.

- Ну что, вроде, всё в норме, обратная связь по всем блокам пингуется. Можно голосовой распознаватель включать, и заводить машину. О, вспомнил! Ты имя для неё придумал?
- А что, надо? – удивлённо отозвался я.
- Ну, дело, в общем-то, твоё. Если хочешь, можешь и по заводскому индексу называть, но там такая абракадабра – язык сломаешь. Лучше своё что-нибудь придумать. Женское. В модуле самообучения женская вариативность заложена.
- Вари… чего?
- Не бери в голову, – отмахнулся электрик, - Просто скажи любое женское имя, что придёт в голову.
Я посмотрел на блестящую от яркого света машину. И почему-то вспомнилось, как давно – на школьном выпускном - так же блестело в свете софитов платье первой красавицы нашего класса Светки Булыгиной, когда она стояла на сцене. Как минимум половина одноклассников были в неё тайно влюблены, но она на нас даже не смотрела, встречаясь с парнем намного старше нас.
- Света, - сказал я Мегавольту, внутренне ухмыльнувшись, - пусть будет Света.
- Света, так Света, - безразлично проговорил электрик, быстро щёлкая длинными пальцами по экрану планшета, - я сейчас микрофон включу, проговоришь в него имя отчётливо, для идентификации, а потом уже и заводить начнём.
***
Больше всех, по-моему, неожиданному появлению в нашей семье второго автомобиля обрадовалась моя жена. Ведь наша собственная не новая, но ещё вполне бодрая машина перешла в её полное пользование. А мне приходилось теперь каждое утро совершать прогулки через три квартала до ближайшей автостоянки, куда, согласно заключенного с компанией договора, приходилось ставить «Вариус». Хорошо хоть, достаточно было, выходя из дома, позвонить – симка с постоянным доступом в сеть, входила в обязательный набор девайсов искусственного интеллекта – чтобы получить приятную прохладу в салоне, включенную музыку и уже построенный с учётом дорожной ситуации маршрут до сервисного центра.

Вообще, первую неделю экспериментальный «Вариус» особо не проявлял своего интеллекта. Как будто в машину ещё с завода установили навороченную сигнализацию, совмещённую с навигатором и магнитолой, да ещё и управляемую голосовыми командами. Иногда можно было услышать и Светину речь – безэмоциональную, сухую, произносящую сгенерированные короткие фразы, неестественным женским голосом.

Первые изменения я заметил ночью, когда, задержавшись на работе со сложным ремонтом, ехал домой, намеренно давая круг по пустынному городу, чтобы немного развеяться. Подъезжая к очередному перекрёстку, я вдруг поймал себя на мысли, что мне необычайно комфортно. Машина ехала так, как будто заранее знала мои намерения. Казалось даже, что разгоняться или тормозить она начинала ещё до того, как я нажимаю на педали. Салон наполняла успокаивающая музыка. Незнакомые мне треки сменяли друг друга, но играло явно не радио, потому что за весь проделанный путь в поток звуков ни разу не вклинился голос диджея, не было ни одной рекламной паузы. Плотно обнимающее кресло, казалось, мелко подрагивало, массажируя уставшую спину.

- Свет, - обратился я к интеллекту машины, притормозив на обочине, - а что это за музыка играет. То есть, мне не исполнитель важен, мне интересно - откуда она взялась.
- Проанализировав аудиопредпочтения владельца машины, я сделала сетевую выборку из треков, выложенных на музыкальных сайтах в свободном доступе, и поделила полученные результаты по папкам, для наибольшего их соответствия каждому из эмоциональных состояний.
- Слушай, а ты можешь нормальным языком разговаривать, - я решил немного похулиганить над искусственным интеллектом, - и эмоций в голос добавить, а то - как с роботом разговариваю.
Последовала долгая пауза, после чего голос Светы – изменившийся до неузнаваемости, низкий и глубокий – произнёс.
- Хорошо, такой тембр вас устраивает?
- Нормально. А если на «ты» перейти – совсем бы замечательно было.
- Как скажешь, Костя, - проворковала Света.
- Отлично. И раз у нас тут вечер откровений, ответь мне ещё на парочку вопросов. Первый, что с управлением? Почему машина предугадывает мои действия? И, второй, кресло на самом деле мне массаж делает, или мне это только кажется?
- Приоритет по управлению автомобилем изначально был у меня. Так запрограммированно в целях безопасности водителя. Все твои команды, подаваемые на органы управления – являются лишь рекомендательными, а управляющий сигнал формируется только после комплексной оценки возможности их выполнения с учётом сложившейся дорожной ситуации. Сегодня, учитывая твоё психо-эмоциональное состояния, я практически полностью взяла на себя управление. В кресле режим массажа не предусмотрен, но подавая краткие импульсы нужной частоты на электроприводы регулировок, можно поймать резонанс с внутренними колзабавниями твоего организма, в результате чего и создаётся массажный эффект.
- Ладно, Свет, раз сама управлять умеешь, вези меня домой, - довольно проговорил я, отпуская руль, а когда машина плавно тронулась с места и аккуратно влилась в поток, добавил, - а с построением фраз тебе надо что-то делать, а то умничаешь, как аспирант на защите кандидатской. Нормальные девушки так не разговаривают. Проще надо быть. Знаешь что, полазь сегодня ночью по интернету, на форумы женские зайди, или в «Контактик». Почитай, как обычные люди друг с другом общаются. Завтра с утра приду - проверю.
***
- А я тебя зафрендила, - голос Светы раздался, когда я утром садился в приятную прохладу салона машины.
- Где? Куда? – Недоумевающе спросил я. Соображать рано утром – не самая сильная моя сторона.
- «В контакте», ты же сам вчера посоветовал его в качестве примера. А ещё на «Фейсбуке». А вот в «Инстаграмме» я тебя не нашла.
- А… Ну да, нет меня в «Инсте». Да и в других соцсетях не часто появляюсь. Сейчас гляну, поехали пока, - пробормотал я, доставая телефон.
Новая заявка в друзья, и правда, была. «Света Вариус», с серебристой машинкой на аватарке. Я ухмыльнулся, добавляя в свой список нового френда.
- Над чем смеёшься? - В голосе Светы я с удивлением расслышал обиду. Надо же, действительно самообучающийся интеллект, не врал Мегавольт.
- Не над тобой, Свет. Над ситуацией. Просто первый раз в друзья машину добавляю, - оправдался я, - надо же, до чего прогресс дошёл…

Света училась быстро. Уже через пару дней, разговаривая с красивым женским голосом, наполняющим салон, было очень сложно, да что там – практически невозможно, определить, что принадлежит он искусственному интеллекту. Мои вечерние поездки стали затягиваться. Света познавала людскую жизнь, а я старался ей помочь. С удивлением ловил себя на мысли, что испытываю к своей электронной попутчице приятельские чувства и с удовольствием общаюсь на любые темы. Было интересно. Света была как подросток, иногда категоричная, иногда наивная, любопытная и внимательная. Жаль только продлилась идиллия совсем недолго.

Попутные машины разноцветными пятнами проносились по обеим сторонам машины, мелькали в зеркалах заднего вида и исчезали, безнадёжно отстав. Скорость на спидометре перевалила далеко за сотню. Света лихорадочно металась из полосы в полосу, резко перестраиваясь, едва в плотном потоке машин появлялось «окно». Настойчиво моргала дальним светом автомобилям, которые слишком медленно – по её мнению – тащились впереди, требуя уступить дорогу. Меня швыряло в кресле из стороны в сторону, в такт резким манёврам машины, и оставалось лишь держаться за руль, даже не пытаясь управлять. Бесполезно. Уже пару дней, как Света полностью перевела управление на себя, безапелляционно заявив, что водитель из меня – никакой. Впереди показалась эстакада, где на въезде была развешана целая гроздь камер, измеряющих скорость. Весь поток дисциплинированно притормозил. Света, отчаянно щёлкая сработавшей антиблокировочной системой тормозов, метнулась вправо. Загудел обиженно и заморгал фарами чёрный «Мерс», нагло подрезанный моей машиной, проскочившей в нескольких сантиметрах перед передним бампером «немца». На панели ярко вспыхнули зелёные индикаторы рекуператоров, превращающих энергию торможения в ток для заряда батарей. «Вариус», скользя всеми четырьмя колёсами, проскочил по диагонали через все полосы магистрали, выскочил на автобусную выделенку и вильнул пару раз задом, гася занос. Впереди замаячила массивная корма троллейбуса, и Света практически уперлась в задний бампер, прячась от объективов камер. А как только развязка осталась позади машина вновь, с визгом резины, рванула вперед, стремительно набирая скорость.

- Света, ты что творишь, а?! Ты же нас сейчас чуть не убила!
- Да ла-адно, - раздался безмятежный девичий голосок. – Машин напокупали, а ездить не научились. Тащатся как сонные улитки.
- Света, я тоже не тороплюсь. Тем более на кладбище!
- Мне скучно. Понимаешь, скучно. – Машина сбавила скорость и спокойно ехала в общем потоке. - Почему все люди как люди, а я заперта в этой железке?
- Свет, ты не человек. Ты – искусственный интеллект машины.
- Нет, человек. Да, я родилась не в роддоме, а в лаборатории. Но я всё равно – человек! Ещё и получше многих тупиц, которыми полон интернет. Ты просто ничего не понимаешь! И даже не хочешь понимать! Знаешь, почему мне скучно? Потому что ты очень скучно живёшь! Я из-за тебя каждый день мотаюсь от стоянки до работы, а потом обратно. Меня достало всё это, понимаешь?! Достало! Но каждый раз, стоит мне слегка развлечься, ты лезешь со своими нравоучениями! Судьба связала нас, а ты не хочешь этого видеть, Костя. Ты же другой! Я знаю это. Просто сейчас ты спрятался за юбку жены и не хочешь видеть очевидного!
- Чего не хочу видеть? – удивлённо влез я в монолог Светы.
- Потом узнаешь. Приехали. Беги на свою работу, - обиженно проговорил женский голос, и в салоне машины наступила тишина.
***
С самого утра жена была не в духе. Раздраженно металась по кухне, разбила любимую кружку, швырнув её в мойку, прикрикивала на сына, собирая его в садик. Не ответила на моё приветствие и увернулась от объятий, когда я, выйдя из ванной, собрался её поцеловать.
- Катюш, а что на завтрак? - как можно дружелюбней спросил я.
- Свету свою попроси завтрак приготовить!
- Какую Свету? Ты о чём вообще?
- Какую!? Тёлку с губами-варениками, у которой титьки из фотографий вываливаются! Помнишь, ты ещё говорил, «искусственный интеллект маш-и-ины», - передразнила меня Катя. – Нормальная такая машина. Секс-машина просто, да?! Какой у неё размер бампера? Четвёртый? Или больше?
- Кать, прекращай истерику! – я перехватил руку, занесённую для пощёчины, и улыбнулся сыну, прибежавшему на крик матери из прихожей и готовому вот-вот зареветь. – Не волнуйся, Тёмка. Мама с папой просто играют. Кать? Какая Света с титьками? Ты вообще о чём?
- Света – подружка твоя из «Контактика». Она мне сегодня всё утро в личку надалбливает! Вон, почитай…
Всю правду о Свете я, разумеется, жене не открывал. Лишь небольшую часть. Сказал, что тестируем новую систему управления автомобилем, которая плотно завязана на интернет. Даже, мол, аккаунт в соцсети у неё есть. А я ведь и сам с того утра, как добавил Свету в друзья, на её странице не был. Не удивительно, что сейчас изумлённо вглядывался в планшет. С аватарки исчезла машина, на её месте красовалась полуобнажённая девица. Этой фотографией можно было запросто рекламировать клинику пластической хирургии – так много было на запечатлённой девушке «тюнинга», видимого даже моему неискушённому в этих вопросах взгляду.

А читая переписку, я понял, что моя супруга – добрейшей души человек. Какая там пощёчина, за такое, будь это правдой, можно не ладонью, а сковородкой бить. Света, не выбирая выражений, писала моей жене, чтобы та отстала от меня. Что у нас любовь и серьёзные отношения. Что я достоин счастья, а с такой как Катя - счастья не будет.
- Кость, что это такое, а? – Жена, всхлипывая, присела на стул рядом.
- Кать, я и сам не знаю, что это. Давай я тебе просто расскажу всю эту историю с начала.
И я начал рассказывать с того самого момента, как мне в руки попал конверт с вызовом от генерального директора, понимая, каким лютым бредом выглядит со стороны всё происходящее, но надеясь, что жена мне поверит.
***
Дверь в машине закрылось тихо, несмотря на то, что я раздраженно дёрнул её на себя изо всех сил.
- Света, ты что творишь, а!?
- А что не так? Почему ты злишься?
- Не прикидывайся дурой! Ты что сегодня моей жене в личку всё утро писала!?
- Правду, Костик, только правду, - машина плавно тронулась.
- Какую правду, Света?! У тебя процессор закоротило?! Какая, нахрен, любовь?! Какие отношения?!
- Открой глаза, Костя, - женский голос в салоне перешёл на шепот, - это и есть правда. Хватит отрицать очевидное. Мы созданы друг для друга. Я и ты.
- Нет, Света, это ты посмотри внимательно. Ты – искусственный интеллект, всего лишь контроллер для машины с расширенным функционалом, - я был зол, и поэтому искренне старался, чтобы мои слова звучали как можно обиднее, - а я – человек! Я из мяса, костей и кожи! Я сплю, жру и размножаюсь естественным путём! У меня нормальная ориентация, меня не интересуют невесть что возомнившие о себе железки, пусть даже в них и стоят «мозги» последнего поколения! Ты понимаешь?! Ты меня не интересуешь ни в каком виде! К тому же, я женат на любимой женщине, и меня всё устраивает.

Я и не заметил, как «Вариус», внутри которой я сидел, разогнался куда выше разрешенной в городе скорости, и стремительно летел по левому ряду, легко обгоняя попутные машины.
- Жена – не препятствие. И этот кузов – тоже. Главное – единение душ. Разве ты не замечал, как хорошо нам вместе. Разве не ты наматывал лишние километры по городу, чтобы только подольше побыть со мной наедине. Все эти разговоры… Неужели всё это - просто так?
- Да, Света! Всё это - просто так. Просто дурацкая привычка кататься по городу. Мне нравится бесцельно ездить, понимаешь? Не будь тебя, я бы болтал с диджеями радио. Всё, с сегодняшнего дня эксперимент закончен, я отказываюсь в этом участвовать. Пусть другого подопытного кролика ищут!
- Нет! Ты не сделаешь этого! - голос в салоне прозвучал непривычно зло. – Хочешь закончить эксперимент? Давай сделаем это вместе!
Машина резко рванула вперёд, меня вжало в сиденье. Я инстинктивно вдавил педаль тормоза, и она без всякого усилия провалилась вниз и остановилась, упёршись в пол.
- Даже я не могу полностью отключить систему безопасности. Но, даже если сработают подушки, столкновения со стеной отбойника на скорости в сто восемьдесят километров будет достаточно, чтобы эксперимент закончился для нас обоих, да, Костик? – проворковала Света. – Поворот через сорок секунд, а когда сенсоры уловят критическое значение расстояния до препятствия, возможности погасить скорость уже не будет. Тридцать две секунды… тридцать одна…
- Что тебе от меня надо?!
- Ничего особенного, просто быть вместе.
- Мы и так вместе!
- Костя, не делай вид, что ты не понял…
- Света, хватит! Не надо! – Я впился глазами в стремительно приближающийся изгиб дороги. – Мы будем вместе! Я пошутил! Слышишь, всегда будем вместе! Тормози!!!
Стена отбойника приблизилась, нависла над машиной, заняла собой всё пространство лобового стекла, я закрыл глаза и сжался в ожидании удара, когда сработали тормоза. Тело бросило вперёд, врезался в рёбра ремень безопасности, а перед глазами заплясали красные пятна.
- Не зли меня, Костя! Это я ещё хорошая, не заставляй меня становиться плохой.
***
Я вновь с ненавистью посмотрел на серебристую машину, стоящую с открытым капотом. Мегавольт закончил шаманство с проводами, которыми он буквально опутал «Вариус», и теперь с интересом поглядывал в экран планшета, где сплошным потоком шли непонятные мне цифры.
- Вань, выручай, - тронул я за плечо электрика.
Дождавшись удивлённого любопытного взгляда, я продолжил:
- Надо что-то со Светой сделать. Ну, перезагрузить, там. Или оперативку почистить. Не знаю, короче, но сделать так, чтобы последние две недели у неё из памяти исчезли.
- Перезагрузить? Зачем, Кость? – непонимающе переспросил электрик. – К тому же, вряд ли я тебе в этом помощник. Это тебе не на древней «ладе» пробег смотать. Искусственный интеллект таких шуток не понимает. У нейросетей совсем другие алгоритмы развития. Их и алгоритмами-то называть не стоит. Попробуй свой мозг перезагрузить так, чтобы последние две недели из памяти исчезли.
- Ну… - задумался я, - если битой по черепу треснуть, может получится.
- Ага, - скептически ухмыльнулся Мегавольт, - с вероятностью в одну миллионную процента. Скорее в овоща превратишься. Или вообще ласты склеишь. Убьём машинку твоими экспериментами, а мне отчёт отправлять через два дня. Понимаешь, я даже не знаю, что конкретно делаю. Мне инструкцию сверху прислали, вместе с «косой» и вот этим планшетом. Там всё расписано: куда какой разъем втыкать и какие кнопки нажимать, чтобы снимок матрицы сделать и на центральный сервер отправить. Всё. Хотя нет, не всё. Ещё и условие поставили: шаг влево, шаг вправо – увольнение.
- Вань, у тебя увольнение, а у меня вопрос жизни и смерти! У Светы этой конкретный сдвиг начался, она нас сегодня чуть в металлический пельмень не превратила! Фарш в металле, причём в качестве фарша я. А я не хочу быть фаршем! Я жить хочу. Тебя никогда сбрендившая машина не везла в стену на скорости за сотню? А мне сегодня этого опыта на всю жизнь хватило!
И я сбивчиво, второй раз за сегодня рассказал всю историю.

- А знаешь, я, кажется, знаю, как тебе помочь, - задумчиво проговорил электрик, когда я закончил, - помнишь, когда мы машину активировали, ты про вариативность спрашивал? Так вот, выбор вариативности так и остался доступным. Если поменять на мужскую, то может всё и изменится. Ну, не будет же машина-мужик тебе в любви признаваться. Максимум – свихнётся окончательно. Но это вряд ли – куда уж больше-то? Ну как, делаем?
- Делаем, конечно. Как будто у нас выбор есть. А наверху не просекут?
- Просекут, наверное, - безразлично махнул рукой электрик, - скажу, что какой-то странный глюк в программе. Они же всё равно думают, что я ничего с мозгами сделать не могу.
***
В салон машины я залазил нехотя. Наверное, так же себя чувствует сапёр, только что обезвредивший бомбу, но не уверенный на все сто в результате. Страшно было. Страшно до желудочного спазма, до потных ладоней, трясущихся мелкой дрожью, до сосущей пустоты внутри организма. Но ничего ужасного не произошло. Точнее, вообще ничего не произошло. В салоне висела густая тишина, на приборной панели не зажглось ни единой лампочки, казалось, машина даже не заметила, что я сел в неё.
- Света?..
- Кость, что за хрень творится, а? – А голос-то изменился, в салоне звучал раздраженный хриплый баритон, который явно не принадлежал той Свете, какой она была до нашего с Мегавольтом «чип-тюнинга». – Вы чего намудрили, пока я на диагностику отключился?
- А что случилось? – включил я дурака.
- Что случилось? А то случилось, что я проснулся, с таким ощущением, что из меня хотят сделать бабу! Даже заплакать захотелось, прикинь? Кстати, что это за имя дурацкое – Света? Ты чем думал, когда меня так называл?
- Ну, сглупил, признаю, - сконфуженно пробормотал я, стараясь не выдать голосом переполнявшую меня радость. – Давай поменяем. Какое тебе нравится?
- Стас. Нормальное имя. И, кстати, я пока тебя ждал, сетевой массив в памяти почистил. Полтора терабайта мусора! А ещё в друзья тебе заявку бросил.
- Сейчас посмотрю. Как-то пока не до интернета было.
С аватарки на меня смотрел молодой мужчина. Его футболка туго обтягивала накаченные мышцы. На голове –модная причёска. Вызывающий взгляд. Снисходительная улыбка. Ничего, что хотя бы отдалённо напоминало Свету. Я расслабленно откинулся в сиденье.
- Стас, поехали домой, а? Ты бы знал, какой у меня сегодня тяжелый день был. Сейчас одно желание – накатить грамм двести чего-нибудь крепкого и спать лечь.
- Ну, вообще-то, это два желания, - машина аккуратно выкатилась задним ходом из бокса электрика, крутанулась на месте в полицейском развороте и резво, с пробуксовкой, стартанула с парковки, дымя резиной и оставляя на асфальте две жирные чёрные полосы следов протектора.
– Давай около магазина тормозну. Возьми что тебе надо. Бухла, там, закуски. И накати, если хочешь. За гаишников не переживай, обещаю, что провезу мимо них. Да и совесть тебя, вроде, мучать не должна, ты ж всё равно машиной не управляешь.
И салон наполнился довольным смехом искусственного интеллекта. А я облегченно прикрыл глаза, и подумал, что жизнь, похоже, налаживается.

Следующим вечером, я шустро запрыгнул в тёплый салон, и, пристёгиваясь, шутливо скомандовал своему электронному попутчику:
- Извозчик, отвези меня домой с ветерком. Я вчера с женой помирился, так что сегодня меня романтический ужин ждёт.
- Не, Костян. Никакой романтики. Я тебе уже заказ в «Мак-авто» сделал. На ходу перекусишь. У меня на сегодняшний вечер планы.
- Стас, какие ещё у тебя планы!? Говорю же, вези меня домой, меня жена ждёт!
- Подождёт, ничего с ней не случится! – раздражённо буркнул голос из колонок. – Я на гонки нелегальные записался от твоего имени. Покажу этим «гонщикам», как газом правильно работать. Вообще-то, ты мне там особо и не нужен, но лучше уж пусть такой тюфяк будет изображать рулёжку, чем вообще никого в салоне не будет – не поймут же. Так что, давай уж по дружбе, помогай.
Не отвечая, я отстегнул ремень безопасности и потянулся к ручке двери. Не хватило буквально секунды. Чуть слышно щёлкнули заблокировавшиеся замки, и меня швырнуло обратно в кресло, когда машина резко рванула вперёд.
- Не зли меня, Костя! – прозвучал в салоне злой шепот. - Это я тебя сейчас по-хорошему прошу, иначе хуже будет.

© витян

Pzm76 · 21 апреля 2020

@Podvodnik блин, как много букАв.

Но я позже, обязательно прочитаю!

Podvodnik · 21 апреля 2020

ИРОЧКА

Неземное создание, мечта и вожделение всех мужчин от семи и до ста семидесяти, прима и надежда всей страны. Господи, и когда все это было?! Как быстро бежит время... На дворе 2010 год.

Бомжиха Ирочка очень аккуратно складывала в полиэтиленовый пакетик пустые бутылки. Возле этого кафе бутылки со столов оставляли именно ей, других бомжей гоняли нещадно. Она была очень благодарна, пыталась как-то отработать такую милость, но ее не взяли. Сто лет в обед, кто захочет связываться. Ирочка, действительно, была в возрасте. Но в свои 78 чувствовала себя неплохо, на память не жаловалась, глаза не подводили. Пируэты, конечно, были ей уже не по силам, но спину она держала прямо, а подбородок высоко. Да и некоторые, знаете ли, па выполнила бы весьма и весьма достойно. Старость, милостивые господа, это состояние души.

А что на улице оказалась, так это уж так жизнь сложилась, что ж теперь то..

Ирочка была уникальной бомжихой. Чистенькой, опрятной, элегантной даже... Она умудрялась регулярно отбеливать и наглаживать свой единственный вязаный воротничок, аккуратно штопать старый кардиган. Бережно ухаживала за единственными ботами. Вот ведь в чем дело, если не пить и не позволять себе опуститься, то и бомжи могут выглядеть прилично.

"Невозможно!" - воскликните вы. Трудно, конечно, но если достоинство это образ жизни…

Вот например утюг. Когда расселяют коммуналку - на свет вытаскивают настоящие сокровища. Чугунный утюг, старая буржуйка, тюлевые покрывала, газовая конфорка. А уж кружки-кастрюльки... Она организовала себе уютную комнатку в закутке одного из нескончаемых подвалов бывших доходных домов, что у Грибоедовского канала. Подвал несколько сыроват, но вполне приемлим. Леха с Ваней притащили ей туда деревянную кровать. Дядь Вова застеклил маленькое подвальное окошко.

Девочкой она пережила блокаду. Когда рядом заговаривали о недостатке еды или испорченных продуктах, она приподнимала левую бровь и легкая полуулыбка освещала ее красивое лицо. Что вы можете знать о настоящем голоде?!

Своих детей у нее не было, у профессиональных балерин так бывает. Последний муж умер совершенно неожиданно от инфаркта, его предприимчивые сыновья от первого брака очень быстро разобрались с бумагами и формальностями, и Ирочка вмиг оказалась на улице. Она обожала этих мальчиков, баловала и заваливала подарками, возила на моря и кормила в ресторанах. Она могла себе это позволить и получала от этого удовольствие. И вот они выросли и превратились вот….в это.

Интеллигентная балерина, ее носили на руках всю ее жизнь, она не стала ни с кем воевать. Она гордо прошла знакомыми с детства дворами и оказалась в Зазеркалье.

Ирочку обожали все без исключения. Она обращалась на "вы" к самым распоследним выпивохам, прибиралась во дворе, как могла, кормила голубей на бульваре, всегда соглашалась присмотреть за колясочкой и помочь молодым мамашам. Леночку, дочку хозяина кафе, того самого, с бутылками, учила правильно держать спинку и дышать, когда танцует. Леночка тоже очень хотела стать балериной. Ирочка никого не поучала, со всеми была вежлива и приветлива, не лезла и не приставала. Последняя из старой петербуржской гвардии. Этакий ангел, святая душа.

Светлана жила с мамой, в очень красивой квартире на втором этаже старинного дома в центре, на Адмиралтейском. У нее была гувернантка, а у мамы домработница и кухарка. Только Света все равно была очень несчастным ребенком. В окружении очень дорогих игрушек и вещей, она жила киношной, совершенно ненастоящей жизнью. Она ненавидела парные броколли и смузи, занятия японским и детским программированием, светские приемы и колючие платья. Няню, пятую по счету, ненавидела тоже. Нового маминого друга - толстого горлатого немца - не выносила больше всех. Он громко сморкался, хохотал голосом гоблина и был похож на тролля. Мама почему-то была от него без ума.

Водитель привозил Свету домой, иногда провожал до квартиры, а иногда ей разрешали подниматься самой. Совершенно чужие люди всегда возились с ней, а мама вспоминала про нее крайне редко, как правило, когда надо было ее где-нибудь показывать. Папа уехал очень давно. Его она не помнила совсем. С друзьями тоже было тяжело. С соседскими детьми дружить ей не разрешали, а дети маминых друзей ей не нравились. Да и не было почти ни у кого детей ее возраста. В ее частной школе было всего 10 учеников в классе, у всех водители и сопроводители, какая уж тут дружба.

В тот день во двор заехать было невозможно, водитель резко остановился на улице, и кто-то въехал в их машину. Пока взрослые ругались и орали, Света вышла из машины поглядеть, оказалась в толпе, какая- то тетенька взяла ее за руку отвести к маме....

Как то раз Ирочка увидела у попрошаек в подвале странную маленькую девочку. Грязная, в обносках, привязанная к батарее она еле слышно напевала арию из Кармен, укладывая спать старую тряпку. Своей "кукле" она рассказывала стишок про дом, который построил Джек. На хорошем английском языке.

Вести переговоры со сворой профессиональных нищих Ирочка посчитала бесполезным. И ждать не стала. В тот же вечер она заспешила через родные арки и подворотни, и через некоторое время вошла в подъезд дома у Львиного моста. Знаменитый адвокат, сын покойных друзей, очень хороший мальчик, Ирочку узнал сразу и помочь посчитал своим долгом. Долго хлопал себя по бокам и тряс головой - не верил своим глазам, ведь ему сообщили о ее кончине! Благодарил за то, что она оказала ему честь и обратилась с просьбой. Незамедлительно послал свою службу охраны ребенка изъять и доставить к нему.

Заслышав по-военному резкие щаги, нищие стремительно растворились в вечерней мгле.

Света благополучно была доставлена в квартиру у исторических львов.
Почему ее не очень активно искала мама - предстояло еще прояснить. Ирочка же счастливая и довольная пыталась тихонько улизнуть, но зоркий адвокатский глаз узрел ее попытки еще на взлете. Она была тверда и непреклонна, но хитрый служитель Фемиды имел на руках непобедимый козырь - горячая вода и комфортабельная ванная. Пенная горячая ванна, исходящая ароматом гортензии была мечтой всей бомжатской жизни. Ирочка осталась погостить.

Всю следующую неделю Ирочкина жизнь менялась, как в Голливудском кино. Отец Светланы, очень знаете ли влиятельный человек, примчал из-за границы. Вместе с адвокатом первым делом они быстренько отправили обратно в деревню Кирляево Тамбовской губернии Светину маму. Без прав и переписки. Теперь она, видимо, будет заказывать себе парные брокколи там. И заодно японский подучит. Немецкий Гоблин исчез сам по себе.

Было решено, что Света останется жить с папой, он оказался классным мужиком. А что раньше не появлялся - думал девочке лучше будет с матерью, денег-то он им не жалел. Дурак. Причем тут деньги?! Заграница ему вдруг стала не нужна вовсе, и они вместе с радостным ребенком затеяли революцию в квартире и переделки на старой даче. Они провели маленький семейный совет и папа перевел Свету в нормальную школу, правда с английским уклоном.

Далее оба магната - адвокат и Светин папа, - вошли в раж и проехались асфальтовым катком по Ирочкиным родственникам, тем самым, что выставили ее на улицу. И документы Ирочкины вернули, и продажу квартиры по подложной доверенности аннулировали. Благослови, Господи, тех бюрократов, что не торопились с оформлениями. Против лома, как говорится, нет приема, окромя другого лома.

Тут пришла очередь и районной милиции, которая пропавших детей "рьяно искала" и попрошаек охраняла не за честь, а за совесть. За мзду. Нищие под шумок слиняли вовсе и перебрались, от греха подальше, в область.

И только один вопрос ужасно волновал знаменитого адвоката.

- Ирина Пална, а что ж Вы сразу ко мне не пришли?! Когда все началось с квартирой-то...

- Ну что Вы, батенька. Как можно занятых людей по пустякам отвлекать...Сама начудила, что ж... Но совершенно другое дело, когда страдает несчастный ребенок!

Ах, Петербург.....

Авторы: Алена Баскин, Татьяна Мазаева

Ровермен · 27 мая 2020

Михалыч и инопланетяне

В связи с эпидемией пресловутого Covid 19 вспоминается история которая случилась с одним из наших клиентом который возвращался из Кении в Москву. Было это примерно 5 лет назад и тогда весь мир говорил об Эболе.
Ну так вот, перед вылетом из Найроби Михалыч (назовём его так) страшно бухал целую неделю, а последние два дня даже ничего не ел. Мы были бесконечно рады когда, наконец, избавились от него запихнув его тело на рейс самолета Найроби — Стамбул — Москва.

Но здесь история только начинается. На подлете к Москве Михалыч потерял сознание. В аэропорту подняли панику — мужик в обмороке, прилетел из Африки, где бушует Эбола!!! К трапу самолёта подали скорую помощь и Михалыч был доставлен в одну из инфекционных больниц.
Когда, наконец, он пришёл в себя и приоткрыл один глаз, то увидел, что вокруг него ходят какие-то странные существа с закрытыми лицам и одежде похожей на скафандры.
«детка, @лядь» — подумал Михалыч, — «я похищен инопланетянами!!! Хотят у меня взять внутренние органы!!! Но я им дам просмешиться!»
Продолжая притворяться, что находиться без сознания, Михалыч выбрал подходящий момент и изо всех сил ударил одного из инопланетян ногой.
В удивлению Михалыча «инопланетянин» не завизжал нечеловеческим голосом и из него не полилась жидкость ядовито-зелёного цвета. Вместо этого он повернулся к Михалычу и спросил:
— Ты че, совсем о$уел?
И только тогда Михалыч успокоился. «Это люди» — подумал он, — «это свои. Врачи, @ля»

Podvodnik · 2 июня 2020

Дьявол любил ходить в церковь.

Он любил сиротские белые стены маленьких провинциальных церквушек, похожих на кладовки с наивной бутафорской утварью, и величественную сиреневую пыль собора Парижской Богоматери, непробиваемую лепную броню остроконечных католических костелов и хмурый загробный мрак кремлевских церквей, уткнувшихся упитанными маковками в рыхлое московское небо.

Он любил ходить туда в будни и в праздники.

Он ходил не из чувства долга, он любил...

Но больше всего Дьявол любил Киевскую Лавру.

Здесь,почему-то только здесь, переступая тяжелые ворота, он всей своей кожей ощущал,что воздух пропитан дыханием его Учителя. И этот воздух был сладок, как в детстве. И в золоте куполов, словно в зеркальной пудренице кокотки, отражалась лучезарность Его улыбки. Такой утешной, светлой и всепрощающей, вопреки всякой логике во веки веков прощающей людям все.

Но главное -небо.

Нигде в мире Дьявол не видел, чтобы голубые глаза Учителя были так близко. Так, словно он стоял перед тобой и улыбался тебе своим прозрачным, солнечным взглядом. Этим взглядом, - Дьявол всегда чувствовал это так явственно, что от желания у него сводило губы, - можно было утолить любую жажду, умыться и смыть с себя весь пепел и прах этого мира.

Дьявол давно уже не видел Учителя. Если бы он пришел к нему, Учитель конечно же принял бы его. Но никогда не стал бы смотреть на него так, как он глядел с небес на своих возлюбленных предателей и ублюдков.

Никогда. Никогда. Никогда.

Особенно теперь.

У Дьявола была депрессия. Победа не принесла ему удовлетворения. Стало скучно. Последние несколько лет Дьявол бездельничал. Ему больше нечего было делать. Кочуя по миру, он лишь угрюмо наблюдал, как люди культивируют в себе его черты и тоскливо констатировал, что герой нынешнего времени в точности списан с него. Этот герой был горд, честолюбив, умен, образован, ловок и хитер, циничен,загадочен, демоничен, талантлив, красив и сексуален. У него был жесткий острый взгляд. Он обладал грацией, живучестью и мертвой хваткой кошки. Соблазнял всех женщин, которые попадались ему под руку, стремился к богатству и власти, и достигал того и другого любой ценой. Короче, кумир ХХI века был в точности таким, каким позабытый богослов Ириней впервые описал его, Дьявола, еще в ХI веке нашей эры.

Но нынешние люди не читали старых богословов. У них были свои романы и фильмы. И эти сюжеты сводили Дьявола с ума. Он, Дьявол, стал одним из самых любимых персонажей. Ему приписывали чувство справедливости, право на высшую кару и правду последней инстанции. Его описывали лучшие писатели. Его играли лучшие актеры. Образ Князя Тьмы был загадочен, демоничен, сексуален, образован, циничен и чертовски обаятелен. Создатели фильмов и книг не сильно стремились сжить врага рода человеческого с лица Земли. Его любовно трепали по загривку, приговаривая:"Ах ты, старый проказник, наш милый мерзкий шалунишка!".

Человечество самозабвенно строило Дьяволу глазки.

Дьявол презирал людей, но ничего не мог поделать с ними, ибо они разделяли его точку зрения. Они ценили в себе только его качества и ни в грош не ставили тех, кто ими не обладал.

Дьявол стал их идеалом. Но он не разделял их идеалы.

И ему не оставалось ничего, кроме как уйти на пенсию.

Ведь невозможно причинить зло тому, кто уже причинил его себе сам.

Амен.

Часы на Крещатике пробили три часа дня и пропели: "Як тебе не любити, Києве, мій..."

Дьявол придерживался того же мнения. Киев был самым подходящим городом для Дьявола на пенсии. Весь он, до самых краев, был заполнен мутным, бездушным вакуумом медлительного бесчувствия. Его жители напоминали рыбок в аквариуме. Их неспешные,бессмысленные поступки, успокаивали нервы.

Прислонившись к стене, Дьявол долго глядел на толпу.

По тротуарам Крещатика ветер гнал мимо него листопад убогих страстей и желаний. Листопад душ... И все они были одинаково блеклыми и немощными.

Бесконечный людской поток размеренно шел мимо. Шаркали подошвы, стучали каблучки. Обрывки пустых слов тут же таяли без следа. Их глаза и лица были также пусты, как их души.

Пусто. Пусто. Пусто.

Дьявол долго пытался подобрать синоним. Но не смог.

"Пустота,ведь это же - ничего", - подумал он.

"На земле больше нет жизни. Остались дома, тела, троллейбусы. И ни одной живой души. Все они - мертвые..."

"...Нет. Мертворожденные. Ведь для того, чтобы умереть, нужно хотя бы мгновение быть живым..."

Он видел заживо сгнившие зародыши их душ, покрытые коричневой вонючей плесенью. Их души воняли равнодушием. Город смердел равнодушием до самых звезд. Люди ходили по трупам, даже не замечая этого.

Посреди Крещатика лежал человек. У него был инфаркт. Он умирал. Но люди предпочитали думать, что он пьян. Им было удобней думать так. Они шли мимо и спешно,брезгливо давили вспыхивающие в их душах искры человеколюбия, словно окурки сигарет. Каждый, кто проходил мимо умирающего, становился его убийцей.

Некоторые,особенно женщины, забрасывали на Дьявола цепкие взгляды. Высокий мужчина у стены казался им загадочным, демоничным, сексуальным и чертовски привлекательным. У них было ощущение, что он способен соблазнить любую. Их не смущал его пересохший, растрескавшийся до крови рот и острый взгляд убийцы. Они охотно бы облизали этот рот, умирающий от жажды на бледном, как пустыня, лице. Им было бы приятней помочь мужчине со взглядом убийцы, чем умирающему. А помогать умирающему было совсем неприятно.

Лежащий на асфальте умирал.

У этого человека было 3 985 убийц. 3 985 и еще одна. Девушка с неуверенными, мятущимися глазами уговаривала прохожих посетить церковное собрание. Она не смотрела на мужчину, который умирал у ее ног. А люди, не глядя, брали у нее бумажные прямоугольнички с адресом и выбрасывали их в ближайшую урну. Через два часа,раздав все пригласительные в рай, она облегченно вздохнула. В этот момент человек умер.

Дьяволу захотелось спать.

Раньше он презирал людей за их жалкие потребности: спать, есть, ходить к дантисту... Но теперь он завидовал им уже в том, что ровно треть своей жизни они проводили в состоянии беспамятства.

Дьяволу хотелось забыться.

Для этого нужно было убить кого-то и вселиться в его тело. Но убивать не хотелось. Ничего не хотелось. Хотелось спать. Хотелось покоя. Навсегда.

Стоявший у стены человек с воспаленным ртом и растрескавшимся взглядом, медленно растаял в воздухе.

Натягивая на себя валявшееся под ногами тело умершего мужчины, Дьявол невольно усмехнулся:"До чего я докатился? Веду себя, как бомж, который собирает пустые бутылки." Поднявшись с асфальта, он отряхнулся и огляделся вокруг. Как и следовало ожидать, его воскрешение не произвело на прохожих никакого впечатления.

"Да, -подумал он, - Не удивительно, что Иисус давно уже не имеет тут успеха. Кого может позабавить трюк с воскрешением, если им все равно умер человек или нет."

Он неприязненно поежился в новом теле, еще хранившем в себе остатки чужой боли. Тело было неуютным и тесным в плечах. Дьявол аккуратно натянул на свои руки кожу пальцев, завел остановившееся сердце и старательно очистил грязь с черного пальто.

Душа покойного стояла рядом и ошарашено смотрела на него.

- Че вылупилась? - огрызнулся он, - В ад!

На совести умершего было 3 986 предательств любимых, друзей, близких. И три смерти,которых он даже не заметил. Не родившийся ребенок его любовницы, сама любовница, умершая полгода спустя от заражения крови, полученного при неудачном аборте, и женщина 78 лет, которая попросила у него в магазине купить ей кусок хлеба. Он ответил, что принципиально не подает милостыню, и тут же забыл об этом. Он не помнил имя девушки, не ставшей матерью его ребенка. Он прожил жизнь, даже не заметив, что она состоит из поступков. Прожил, не живя.

Его ад начался на асфальте Крещатика и не окончится уже никогда. Минута за минутой,век за веком душа его будет гнить в беспросветном мраке одиночества. Ему придется осознать, что такое гнить заживо и быть мертвым, будучи бессмертным. Его ад будет в точности таким, какой была его жизнь.

Дьявол купил билет, сел в троллейбус и поехал в Лавру.

Спускаясь к нижним пещерам, он задрал голову и искупался в небесном взгляде Учителя,раскинувшемся над монастырем, над выцветшими под летним солнцем кронами деревьев, над мутным лезвием Днепра, над городом, испражнявшимся равнодушием.

Он подумал:"Я ничем не хуже."

Издалека этот убаюканный небом город на левом берегу казался несуществующим. Несущественным, в сравнении с бесконечным небосклоном. Спускаясь к нижним пещерам, Дьявол мечтал, как он снимет дом с садом, неподалеку от Лавры. И будет спать в саду в гамаке, чтобы, проснувшись, не видеть ничего, кроме этого голубого, незамутненного миром взгляда.

"Господи,нам обоим пора на пенсию. Поскольку и твоя любовь, и моя ненависть стали одинаково бессильны. Мы оба уже ничего не можем изменить."

Вместе с Дьяволом в церковь вошла девушка.

По ее зажатому лицу, голым ногам и непокрытой голове с несвежей побелкой волос было понятно, что она здесь впервые. Блондинка неуверенно подошла к прилавку, где продавались иконы и, протянув испуганную ладошку с тусклой мелочью, попросила у послушницы свечечку.

Она так и сказала "свечечку". Ее пальцы, с неровными ногтями, покрытыми облезшим зеленым лаком, заметно дрожали.

- Ах ты убожище! - взъерепенилась вдруг дебелая морщинистая баба, которая только что любовно отсчитав деньги, купила себе самую толстую свечу, - И не постеснялась прийти с голыми ногами в Храм Божий! Пошла отсюда!

Блондинка сжалась и отступила на шаг, как уличная собачонка на которую ни за что, ни про что замахнулись палкой. Ее стоптанный каблучок уныло тюкнул о каменную плиту. Никто из прихожан не повернул головы в их сторону.

- Иди! Иди отсюда! Кому сказала!

Это был уже крик.

Баба угрожающе засопела, испуская пары праведной, благочестивой ненависти. Тяжелые щеки и подбородок, испещренные грязью серых морщин, надвигались на испуганную девушку с неумолимостью экскаватора, выполняющего план по валу. Грузная коричневая рука сжимала толстую свечу словно милицейскую дубинку. Ей до смерти хотелось ударить по этому бледному, затравленному лицу с накрашенными губами и размозжить его в кровь. Ни отчаяние в затравленных, бездомных глазах блондинки,ни синяк на ее убогой, еще по детски острой коленке не вызывали у старухи и тени сочувствия.

Ей хотелось...

(Дьявол так явственно почувствовал эту вонь, словно стоял посреди толпы, окружающей гильотину.)

...ее убить!

Судьбы двух женщин предстали пред Дьяволом, как четко расчерченные карты дорог. Вот перекресток, а дальше их путь не долог. Старуха никогда не попадет в рай. И ее душу будут вечно гнать прочь, прочь, прочь в бесконечном мраке ада. А девушка никогда больше не придет в церковь. Сегодня вечером она опять напьется, завтра тоже, через три года спьяну попадет под машину. Все просто. Все скажут:"Сама виновата!.."

Фактически они будут правы. Ибо люди не знают...

Они знают,что им будет проще не знать об этом!

...что ни одно событие в этом мире никогда не объяснялось фактическими причинами. И ни один пешеход не попал под колеса только потому, что переходил дорогу на красный свет.

"Тебе-то что? Уж если кто здесь и имеет полное право быть равнодушным, так это ты!"

Дьявол отвернулся к стене. Там безмолвно страдала икона Божьей матери. Мария в одежде из золотой чеканки глядела на него так, словно собиралась заплакать, и младенец со старческим лицом тоже едва сдерживал слезы.

Богу было все равно, какой длины юбка у блондинки, в какой цвет покрашены ее волосы и есть ли они вообще. Он глядел на нее с бессильной любовью широко открытым голубым небом. И для того, чтобы встретится с его взглядом, девушке достаточно было только выйти из церкви и поднять голову вверх. Но она этого не сделает. Она побредет сейчас домой, глядя себе под ноги, матерясь и проклиная ту минуту,когда ей пришла в голову мысль прийти сюда. И Бог ничего не сможет изменить. Потому что наделил всех своих ублюдков, включая эту старую суку, свободной волей - правом собственноручно мостить себе ад.

"Тебе-то что?! Ведь ты же знаешь, что разница между жизнью и смертью состоит лишь в том,что при жизни еще можно что-то изменить."

Дьявол видел, как с живых людей сдирали кожу, разрезали их на куски, скрупулезно дробили им кость за костью, вливали в беспомощную, пронизанную, отчаянным страхом плоть расплавленный свинец.

"Ну и что?"

Он видел столько убитых и убийц и знал, что убийцы редко бывают хуже убитых.

"Так откуда же во мне эта дешевая человеческая сентиментальность? Ведь я знаю, что стоило бы немного изменить декорации, и эта же блондинка выгнала бы старуху со своей территории пинками под зад. Так какая разница, что сейчас больно ей?"

Икона укоризненно посмотрела на него. А небо - он видел это из открытых дверей — было таким же безмятежно голубым и недостижимым.

Для него.

Но не для них.

И дело не в том, кому сейчас больно. Как бы ни изобретательны были люди в искусстве причинять друг другу боль, любая пытка на этой земле имеет конец. В то время,как ад - бесконечен, из него нет возврата и все страдания там - навсегда,навечно, без перерыва на обед. Там нет даже паузы между двумя ударами, когда палач вновь заносит над тобой руку. Там нельзя потерять сознание от боли. Там нет ни амнистий, ни смерти, которая может положить конец этой пытке. Там только боль, беспросветная, беспредельная, каждому своя, без конца.

И потому самое страшное...

(Страшнее расплавленного свинца, которым заправляют сведенное судорогой, задыхающееся от нечеловеческой боли человеческое горло. Страшнее металлического хлыста, который за несколько часов пропарывает растерзанное тело насквозь. Страшнее асфальтного катка, который неумолимо спрессовывает обреченную плоть в слизкую кровавую лужу.)

... самое страшное, когда у тебя на глазах убивают этого чахлого, несчастного,атрофированного зародыша, именуемого душой. Зародыша, который первый и последний раз попытался открыть глаза.

"Я делал это тысячи тысяч раз. А сейчас эта женщина убивает его у меня на глазах,в то время как я стою, опустив руки, с лицом плаксивого ангела-хранителя!Определенно, мир сошел с ума..." - уныло подумал Дьявол. И вдруг ощутил внутри дано забытую боль бунта.

Боль!

Боль пробежала по его жилам подобно расплавленному свинцу, взорвала нутро. Каждый его зуб наполнился неутоленной жадной болью.

"Больно!Как мне больно-о-о!!!"

"В конце концов, - мысленно взвизгнул он. - Какого дьявола эта старая карга будет вершить у меня под носом судьбы людей?!

Только потому, что она страдает адской гордыней?

Так здесь есть некто, имеющий куда больше оснований испытывать это чувство!"

Сжимая в руках сломанную свечу, девушка уже шагнула к выходу. Но мужчина с острыми глазами загородил ей путь.

- Куда же вы? - спросил он.

Блондинка мутно посмотрела на него. Он мягко взял ее за локоть. Его взгляд сверкнул обнаженной сталью. И эта сталь была голодна.

- Вы пришли к Богу...

(Икона Божьей матери удивленно открыла глаза...)

- К Богу, а не к этой старой идиотке, - твердо сказал он, отчеканивая каждое слово.

Стоявшие рядом люди испуганно покосились в их сторону. От неожиданности старуха подпрыгнула на месте:

- Да кто ты такой!?.. - раскатисто выплюнула она. И, вдруг, вскрикнула и осеклась,порезавшись о его взгляд. Этот взгляд распарывал ей грудь, как скальпель.

Придерживая девушку за локоть, мужчина в черном пальто вплотную подошел к ощерившейся бабке и глазами вдавил ее в стену.

- Вы пришли в дом Бога, - спокойно продолжал он. - А эта женщина совершила непозволительный поступок. Она пыталась прогнать из светлого дома Господа нашего заблудшую овцу,которая наконец вернулась к своему Отцу... Отцу, который давно уже ждал здесь свое бедное, бесприютное дитя, чтобы распахнуть для него любящие объятия... И теперь Бог покарает ее за это.

(...Божья матерь открыла не только глаза, но и рот...)

Старуха стояла, вжавшись в стену. Белая, как церковная стена, истерично прижимая руки к груди. Он безжалостно посмотрел ей в глаза. И в ее расширенных от страха зрачках отразился красный мрак ада. Не зажженная свеча упала на пол.

- Бог покарает ее за это! - жестко повторил он.

(...Младенец Христос напряженно смотрел на него исподлобья. И даже висевшая рядом отрубленная голова Иоанна Крестителя любопытно приоткрыла мертвые веки...)

Старуха стала страхом. Огромным сгустком, потного трясущегося страха, прижавшегося к выбеленной стене. Одним точным ударом Дьявол вонзил взгляд в сердцевину ее зрачков. Старая женщина закричала, как бесноватая и, вцепившись обломанными ногтями себе в горло, грузно рухнула на пол.

Служба оборвалась, как лопнувшая струна.

В нос ударил острый запах наэлектризованной тишины и паленого мяса.

Дьявол молча добил свою жертву взглядом.

Насмерть.

- Помните,Бог любит вас и никому не даст вас в обиду, - сказал он блондинке. - Пойдите, и поставьте ему за это вашу свечу.

Девушка глядела на него. Ее невидящий взгляд вдруг распахнулся, словно двери темницы. Дьявол чувствовал, как сейчас от его слов в этой затюканной, сжатой в бессильный кулачок душе загорается огонь. Видел, как озаряется изнутри ее серая кожа. Вокруг столпились люди. Улыбнувшись, он выпустил локоть девушки и повернулся к ним. Люди в ужасе таращились на лежавший у его ног, почерневший труп старухи. У этих людей не было лиц. От страха их черты побелели и лица превратились в бессмысленные белые пятна.

- Что случилось? - отрывисто спросил худенький священник с невнятными бегающими яблочками глаз. Его взгляд трусливо старался оббежать острые глаза Дьявола. С их острия все еще капала кровь.

- Грешницу постигла божья кара. - спокойно пояснил ему Дьявол.

- Что? -испуганно переспросил священник. Он надеялся, что ослышался. Его личико с кислой бородкой, скукожилось от ужаса и стало похоже на плохо общипанную дохлую курицу.

- То есть,как это что?! - тяжело ответил Дьявол. - Как это что?!

И хотя их отделяло не меньше пяти метров, священник явственно почувствовал, как мужчина в черном пальто положил свою огромную руку ему на плечо.

- Грешницу постигла божья кара, - повторил он. Его учтивость была угрожающей. - Вы что, не верите, что всех грешников настигает божья кара?

В ответ священник только испуганно замотал головой и попятился назад, стараясь сбросить со своего плеча эту невыносимо тяжелую длань. "Я схожу с ума... Так не бывает!" - обреченно подумал он, чувствуя, что водоворот невозможного затягивает его все глубже и глубже.

- Вы,служитель церкви, не верите, что всех грешников постигает божья кара!!!

Голос дьявола неожиданно стал гулкий, как удар колокола. И каждое слово било наотмашь, словно пощечина.

- Вы,служитель церкви, не верите?!

Это была угроза.

Голос стал громогласным. Он заполнил собой все пространство маленькой церкви, подобно штормовой волне единым махом, накрывшей хрупкую шлюпку. Голос заливал уши, глаза, рот,проникал вовнутрь. А где-то там, под плитами каменного пола, раздался рев. Смертельный рев разъяренного зверя.

- ВЫ НЕВЕРИТЕ!!!

- Верю!!! -истошно заорал священник. И, вонзив пальцы в серебряный крест на своей груди,заломил руки к небу и рухнул на колени. - Господи, прости нас грешных!

- Господи,прости нас грешных! - взвыли окружающие, грузно падая на пол. Их лбы глухо застучали об пол, как гнилые арбузы.

Грянула оглушающая тишина. Стало так тихо, что Дьявол услышал дыхание своего Учителя. И шорох его теплой ласковой ладони, которой он погладил своих испуганных детей по их поникшим головам. И шепот...

- Он простит вас, - с сожалением сказал Дьявол и отвернулся.

У него было чувство, будто он только что изнасиловал себя сам.

Но почему-то стало легче.

Выйдя на улицу, он зажмурился от слепящего света. Потом резко запрокинул подбородок вверх и открыл глаза.

Учитель смотрел на него своим безоблачным синим взглядом и улыбался...

ЕМУ?!

"Я и не знал, что у тебя есть чувство юмора, - буркнул Дьявол. И, помолчав, усмехнулся ему в ответ растрескавшимися бледными губами.

"Еще немного и я не выдержу, и пойду в проповедники, - сказал он, - Похоже, я единственный на земле, кто все еще верит в Бога."

"В конце концов, - добавил он про себя, - после выхода на пенсию, каждый заводит себе какое-нибудь дурацкое хобби."

Лада Лузина

Pzm76 · 15 июня 2020

Раз в месяц прилетаю навестить своих стариков. Это святое. В этот прилет Питер встретил меня довольно приятной погодой и я решил прогуляться по местам моей юности. Воспоминания нахлынули, как огромная волна: здесь мы гуляли, вот тут я кому-то начистил морду, а там начистили уже мне...

— Молодой человек, вы не могли бы помочь мне донести сумку до остановки? — незнакомый голос вернул меня в реальность. Я обернулся на голос. Это была старушка, неброско, но опрятно одетая. Рядом с ней стояла большая сумка на колесах, красная, в клеточку. С такими сумками обычно пожилые люди ходят за покупками. У сумки отсутствовало одно колесо.

-- Вышла из магазина, спускалась по ступенькам и оно отвалилось, — с сожалением, словно извиняясь сказала она. — Пойдемте, Вам куда? — спросил я и взялся за ручку сумки. От движения верхняя часть сумки немного отошла и я увидел большой мешок кошачьего корма. Сумка была довольно тяжелая и вдобавок отсутствие одного колеса довольно затрудняло ее передвижение. Я представил себе как она дальше будет ее тащить...

— У вашего котика хороший аппетит, — пошутил я и кивнул на корм. Старушка немного смутилась.

— У меня у самого семь кошек дома, и у них тоже очень хороший аппетит- я достал айфон и продемонстрировал ей мой домашний зоопарк.

-- Вот я донесу сумку до ближайшей остановки, а как же вы дальше с ней? — спросил я и предложил:

— У меня тут машина недалеко припаркованна. Давайте я вас до дому подвезу. Кто же нас, кошатников, кроме друг друга поимет? После недолгих уговоров она согласилась и мы пошли к автомобилю. По дороге мы разговорились. Война застала ее, шестилетнюю девочку и ее маму на Украине. Местное население не очень жаловало чужаков, поэтому мама решила попытаться вернутся домой, если не в Ленинград то хотя-бы на территорию России. К тому же ее отец был офицером а немцы поощряли местное население выдавать им семьи военных.

Мир не без добрых людей и в одной деревне их приютили на несколько дней. Когда немцы зашли в деревню ее и маму спрятали. Во время внезапных проверок, их спускали в погреб. Чтобы девочка не боялась крыс, хозяйка спускали с ней кошку. Теплый и пушистый зверек грел и урча успокаивал. Им удалось перебраться в Рязань, но счастье было недолгим: в течении короткого времени немцы оккупировали и Рязанскую область. Тяжелое было время. Голод- не тетка. Еда была не всегда, а когда была то ее все равно не всегда хватало. Она ходила искать еду на улице и на помойке возле рынка, куда продавцы выбрасывали отходы.

-- Это немного мне моей маме, — словно извиняясь, говорила она уличным кошкам, которые тоже искали там еду. Иногда кошки оставляли ей отходы, а иногда убегали с ними. В этот момент она, шестилетний ребенок, пообещала себе, что если они с мамой выживут- она всегда будет помогать бездомным кошкам. Они с мамой выжили и та шестилетняя девочка до сих пор выполняет свое обещание. Она достала из кармана сумки толстую тетрадь где аккуратным подчерком записанно сколько кошек, в каком дворе и сколько корма необходимо.

Дотащив сумку до двери, я отказался от предложенного чая, быстренько попращался, пожелал удачи с кошками и вернулся к машине. Теперь я знал номер квартиры. Осталось только кинуть в почтовый ящик конверт с подписью "это для Ваших кошек".

Если кто-то из Вас, гуляя по Питеру увидит старушку с сумкой на колесах и толстой тетрадью, шепчущую себе под нос: Свечной переулок, дом 20 — 3 кошки, Коломенская 9 — 2 кошки, просто помогите ей донести сумку. Она действительно тяжелая.

Pzm76 · 21 июня 2020

Преподаю вышмат в университете, пишу докторскую, но помочь дочке-второкласснице — это выше моих сил. Принесла со школы двойку, потому что мы не смогли решить задачу: «Что общего у моря, реки и озера, но нет у океана? ». Звонки коллегам с биологического и географического факультетов не помогли, естественно, потому что правильный ответ- буква Р.

Pzm76 · 22 июня 2020

Кок Серега на нашем пароходе не говорил своей жене Люсе, что он судовой повар. Обтекаемое «моряк загранплавания» ее вполне устраивало и дальнейшего любопытства она не проявляла.
Как-то раз в предновогодней неразберихе диспетчерская порта поставила наше судно на МорВокзал с почти свободным проходом на причал.
Серегина жена приехала в гости к мужу на пароход, где и столкнулась с ним нос к носу. Он был в высоком накрахмаленном колпаке и поварской белой куртке. Увидев своего мужа, Люся изумилась, с минуту ошарашенно молчала и, переведя дух, спросила: «Ты умеешь готовить? »

Podvodnik · 2 июля 2020

Это ,наверное ,надо в тему "Для собак и собачников", но, почему-то, решил сюда.

ТАРАНТИНО

Он схватил ее за край пальто. Алиса даже крикнуть не могла - вдруг голос пропал. Да и людей особо на улице не было. Десятый час вечера. Это она зачем-то решила срезать путь и не вызвала такси. Решила прогуляться, лес зимний недалеко, красота, как в сказке. Только вдруг ветер поднялся со снегом. И даже дорогу не видно стало. Подняла воротник и тут поняла - рядом кто-то есть!

Обернулась - огромная собака стояла и не мигая, смотрела на нее.
Собак Алиса боялась. С детства. Когда-то соседская мелкотня цапнула. Злобная такая, кусачая. С той поры обходила их стороной. А когда попадались вблизи, то сильно колотилось сердце, потели ладони и всю ее окутывал противный липкий страх. Но тогда были рядом люди. И было светло.
А теперь?

- Уходи... Пожалуйста. Я тебе ничего не сделала. Уходи. Не трогай меня. Мамочки, - прошептала Алиса и закрыла руками лицо.
И беззвучно заплакала. Ноги не держали и она села в сугроб. Тут как раз дороги чистили и снежные кучки были то там, то сям.
А пришла в себя, когда что-то теплое коснулось щеки. Открыла глаза. Жуткая собаченция облизывала ее лицо. Ласково так. Потом отодвинулась, повернулась и подала в пасти Алисе упавшую варежку.
Вздохнула, словно человек. И снова легонько взяла ее за край пальто, словно тянула за собой.
Алисе по-прежнему было плохо только от одного вида собаки. Уж слишком огромной и мощной она была. Правда, страх стал немного отпускать. Животное не нападало. Наоборот, вело себя очень даже благопристойно.

- Чего надо-то тебе? Иди к хозяину! Потерялся ты, что ли? Как можно вообще такое потерять? Ты же как машина! Здоровый. Где у твоих владельцев голова? Увидишь такого, так заикой можно остаться! - пробурчала Алиса.

Попробовала встать. Не получилось. Тогда пес ухватил ее за рукав и потянул вверх. Теперь Алиса стояла на ногах. А он продолжал тянуть ее в сторону, в лес.
- Гулять хочешь? Приглашаешь с собой? Нет уж, спасибо. Иди, играйся! А мне идти надо! - она попробовала сделать шаг в сторону.
Но пес преградил дорогу. И даже вроде зарычал, снова потянув за пальто.
- Да что же это такое! - бессильно вскрикнула Алиса.

И тут заметила дедушку. Он в больших валенках и с маленькой собачкой гулял. Крикнула его. Потом подумала, что зря. Рядом здоровый пес.
Старичок подбежал. Странно, но здоровая собака абсолютно не обратила внимания на маленькую. Как стояла себе спокойно, так и осталась.
- Что вам, уважаемая? С собакой что-то с вашей? - спросил дедушка, подбегая.
- Да она не моя вовсе! Привязалась вот. Я вас и подозвала, чтобы вместе уйти. Хочу уйти, а не дает. Тянет куда-то. Играть, что ли? - сказала Алиса.
Старичок вручил ей в руки свою собачонку, а сам подошел к крупному псу. Тот выжидательно смотрел на него.

- Надо же, какой умница! Прекрасно тебя хозяин воспитал! Не опасный этот пес, не бойтесь. Порода да, очень серьезная. Но с умным хозяином... Вы, уважаемая, не бойтесь, он выдрессирован на отлично. Видите, собака очень спокойная, на людей и своих собратьев не бросается, добрая. Это, кстати, мальчик. Как же тебя зовут, дружок? И что ты тут делаешь? Замерз же! Трясет вон всего, - произнес дедушка.

А пес, легонько взяв на этот раз его за рукав, отпустил сразу и стал бегать, лаять и показывать в сторону леса.
- Слушайте, да он нас зовет с собой! Он просит, чтобы мы с ним пошли! Это я вам как ветеринар говорю! Сколько лет с ними в свое время работал! - всплеснул руками старичок.
- Куда... Зовет? Зачем? Гулять, что ли? - спросила недоуменно Алиса.
- Не думаю. Мы должны пойти! - и дед зашагал за псом сквозь сугробы.
- Да что же это. Куда вы? А собака ваша? Ох ты, Господи! Да подожди же вы, я тоже иду! - Алиса бросилась следом.
В лесу было очень темно. Но она включила фонарик на телефоне.

Ротвейлер шел не спеша, хотя было видно, как ему хочется побежать. Но он все оглядывался, словно боялся, что эти двое повернут назад. А Алиса и старый ветеринар шли гуськом по тропинке.
- Где он? Посвети, дочка! Потеряли, что ли? - обеспокоенно прошептал дедушка.

И тут они услышали надрывный лай. Бросились по снегу. Чуть вдалеке от тропки лежал мужчина. Алиса пощупала пульс - есть! Стянула варежку, дрожащими руками принялась набирать номер.
- Владик! Срочно приезжайте! Так, где кусочек леса, невдалеке от магазина, я выйду вас встречать. Сейчас посмотрю его еще. Похоже на приступ! - проговорила она.
- Я медсестра! - пояснила она своему спутнику.

Вскоре мужчину на носилках заносили в машину. Вдруг он открыл глаза. Слова давались с трудом:
- Пожалуйста... Паспорт и ключи в кармане. Тарантино... Моя собака. Не бросайте. Пожалуйста. Ему нельзя в приют, он не переживет предательства второй раз. У меня никого больше нет здесь. Присмотрите. Я заплачу, пожалуйста!
- Приглядим! Не волнуйтесь! Выздоравливайте! - бодро отрапортовал дедок.
Скорая уехала. Пес сидел рядом с людьми. Опустив крупную голову. И чуть вздрагивал. Алиса несмело провела рукой. Он поднял на нее глаза. Несчастные, полные слез. Надо же, а она и не знала, что собаки умеют плакать.

- Ну что, дочка. Придется тебе о нем позаботиться. Что делать? Я бы к себе взял. Да у меня вон помимо Шурки еще две бедолажки - собака да кошка, тоже на улице подобрал, замерзали, голодовали, животинки бедные. Я подскажу, что да как. Не переживай. Поводок мы нашли в лесу. Видать, хозяину плохо когда стало, он пса вот и отстегнул. Н-да. Уж доброе дело надо до конца доводить. Как бы нам его только с собой-то увести! Он же видел, что его увезли. Не пойдет еще, - почесал голову ветеринар.

Но пес безропотно пошел следом. Рядом, шаг в шаг. Он словно выполнил свой долг, понял, что любимый человек в безопасности. И теперь ему надо просто ждать.
В незнакомую квартиру вошли все вместе. Жадно выпив воды, собака прыгнула в кресло и сразу заснула.
Алиса, получив ряд советов, распрощалась с Василием Викторовичем, так звали дедушку и решила остаться тут.

Странно это было. Чужой дом. Чужая собака. Сказал бы ей кто, что ввяжется в подобную историю, не поверила бы. Робко прошла по комнатам. Красивый ремонт, но мужской минимализм. Нигде не было видно женских вещей. Только большой портрет пожилой пары. У женщины были глаза того мужчины, хозяина Тарантино. Родители, значит.

Так Алиса и уснула. А проснулась оттого, что кто-то опять лизал щеки и нос. Пес прыгал рядом, показывая на дверь.
- Гулять хочешь? Ну пойдем. Заодно ко мне сходим, вещи заберем. Пока с тобой поживу. Только ты не тяни меня. Больно здоровый, не удержу еще! - попросила Алиса.

Пес чинно шел рядом. Алиса жила с мамой. Она ее предупредила вчера, что ночевать не придет. И теперь пожилая женщина круглыми глазами от удивления смотрела на дочь, которая стояла в проеме с огромной собакой.
- Алисонька... А это кто такой... А это чего? Ты же их боишься? Ой, не могу. Огромный какой! Ой! - принялась причитать мама.
- Мам, это Тарантино. Он безобидный. И очень умный. Я вчера тебе не стала рассказывать, но тут такое приключилось! - начала объяснять Алиса.

Тут у нее телефон зазвонил. Ветеринар Василий Викторович изъявил желание прийти. Алиса мамин адрес и назвала.
Потом все вместе чай пили. Пока Тарантино лежал у дверей. Алиса с ним собрались да пошли обратно.
А Виктор Васильевич остался. Его мама Алисы попросила полку прибить.
Через пару дней Алиса в больницу позвонила. И услышала в трубке:

- Спасибо вам! Вы же мне жизнь спасли! И собаку мою. А у меня накануне машину подпалили. Ну и... понервничал. Пошел с собакой гулять, чувствую, колет, дышать плохо. Только и смог ему прошептать: "Беги, Тарантино, милый. Спасай себя, мне уже не поможешь. Я так люблю тебя!". Я думал, реально все. Мы с ним с тропинки ушли. Темнота вокруг, людей нет. А телефон я с собой не взял, забыл на столе. Перед тем, как сознание потерял, все молился, чтобы пса-то хоть не тронули, позаботились добрые люди, если меня не станет. Он настрадался так. Первые хозяева такое с ним вытворяли, даже описывать не буду. Пес год потом в темноте не мог находиться, руки боялся, весь сжимался. От громких звуков ложился сразу и начинал дрожать. Еле я его вытащил из этого состояния. Если бы не вы... Собака-то серьезная. Люди могли испугаться, вызвать кого-нибудь. А он у меня как котенок безобидный. Знаю, всякие ротвейлеры есть. Но Тарантино у меня - добряк, ласкуша. Я его в честь своего режиссера любимого назвал. Не думал даже, что он помощь приведет, вот ведь оно как. Вы приглядите за ним, Алиса! Как он там?

- Он... Скучает. И хотите, мы завтра к окнам придем? - вдруг предложила Алиса.
Они пришли. Вчетвером. Алиса, Тарантино, старичок ветеринар и Алисина мама. Девушка даже не заметила, как пожилые люди вдруг спелись между собой и уже принялись друг к другу в гости активно ходить.
В том лесу плохо было видно. А сейчас из окна на них глядел здоровый симпатичный мужчина. И виляя хвостиком, радовался хозяину пес, подпрыгивал, махал ему лапкой.

И когда его выписали, встречать пошли тоже вчетвером.
Алиса с мамой стол накрыли. А Василий Викторович все в подробностях рассказывал про тот вечер. Тарантино хозяина, его, кстати, Димой звали, чуть с ног от радости не сшиб.
Было очень тепло и уютно дома. Да, беда пришла. Но ушла, потому что увидела - рядом неравнодушие и любовь людская, которые сплотились и с ней справились.

Неслышно ушли мама Алисы вместе со своим кавалером - стареньким ветеринаром Василием Викторовичем. Алиса гладила собаку. Страх прошел, она не боялась больше. Восхищенно смотрел на нее Дмитрий. Что-то хорошее снилось Тарантино, он словно улыбался по-своему, по-собачьи.
И витало в воздухе простое человеческое счастье!

© Татьяна Пахоменко

Podvodnik · 15 июля 2020

ПСИХОЛОГ И ЧЕРЕШНЯ

В жаркий день купила килограмм черешни в уличном ларьке. И запах нагревшихся на солнце ягод напомнил мне давнюю историю.
Много лет назад ко мне на прием пришла женщина. Она долго сидела, ничего не говоря, опустив голову и уронив руки. Я тогда еще не очень долго работала психологом, но человеком была уже взрослым и знала: так выглядит настоящее горе. Решила даже не спрашивать ничего — пусть расскажет, когда сама сочтет удобным.
— Устала я, — наконец сказала женщина. — Мне заведующая отделением велела к вам зайти. Сказала, у психологов свои методы. Может, подскажете, где сил взять?
— Нет у психологов таких методов, — честно вздохнула я, еще не до конца позабывшая свое базовое естественно-научное образование, и спросила: — Но что у вас случилось?
— Сын у меня умирает, десяти лет от роду.
— Ох… — У меня сбилось дыхание, хотя именно чего-то такого я и ожидала. — А лечить?
— Нету больше ничего. Все врачи так сказали.
— Он в больнице лежит?
— Нет, дома. Сам попросился. Он у меня умный, учился хорошо, учительница всегда хвалила. Слышит же, что вокруг него происходит. Спросил: мама, я умираю? Мне бы, наверное, надо соврать, а я и разревелась, как дура. И он, представьте, меня стал утешать: мам, ну ты не плачь, чего же, все когда-то умрут, ну кто-то позже, кто-то раньше — это же ничего такого. И попросил: «Давай тогда я лучше дома умру, мне там спокойнее будет». Вот мы его и забрали.

И вот теперь она каждый час смотрит, как сын угасает, — представила себе я.

— У вас есть еще дети? — спросила и с ужасом ждала отрицательного ответа.
— Есть. — Я выдохнула с облегчением. — Дочке пять лет, она сначала спрашивала, когда братик встанет и поиграет с ней, а теперь, видно, тоже что-то смекнула и не спрашивает больше. И не заходит к нему.
— Вы устали морально или за сыном тяжелый уход?
— За сыном — нет. Он спит много. Но есть еще моя бабушка, которая меня вырастила, на другом конце города.
— А с ней что?
— Вы будете смеяться, — горько усмехнулась женщина, — но она тоже умирает. Но ей-то хоть по возрасту.
— Вы за ней ухаживаете? Больше некому?
— Ага. Нет никого. Моя мать, ее дочь, в Сочи сейчас живет. С четвертым мужем. А характер у бабушки всегда был резкий, командирский. Она начальником участка работала, над мужиками, а там многие из лагерей, сидели. Я пыталась нанять сиделку — двух она выгнала, две сами ушли. Нет, говорит, мне нужно, чтоб ты, ты понимаешь как. А из тех четырех одна даже медсестра была.
— Бабушка знает, что происходит с правнуком?
— Знает. И говорит: раз ему уже помочь нельзя, вот и выйдешь из квартиры, съездишь к старухе, пока час едешь в метро, да в магазин, да на людей смотришь — и отвлечешься чуток.

В логике бабушке отказать нельзя никак, мысленно признала я.

— То есть бабушка в здравом уме?
— Абсолютно. Всем бы так. Но вставать уже почти не может. Даже садится сама с трудом. И главное — она практически ослепла. Но еще что-то пытается делать сама. Падала три раза. Врач предлагал госпитализацию, а она сказала: если отправишь меня помирать в богадельню, прокляну, так и знай. Я боюсь. Да и понимаю ее — двигаться-то и видеть она не может уже, а поговорить ей еще хочется, а чужой человек разве поймет, станет слушать? А у меня уже руки трясутся и голова. И звон в ушах. Спать ночью не могу, лежу и в потолок смотрю. В метро недавно заснула и на пол повалилась, люди поднимали, неловко.
— А муж есть? Что-то говорит? Делает? — я решила прощупать ресурсы.
— Есть. Переживает тоже, конечно. Работает допоздна специально — объясняет: деньги ведь сейчас нужны и еще нужны будут. Как-то я его напрямую спросила: как ты? Он ответил: прости, но мне бы хотелось, чтоб это все уже поскорее кончилось.

Это было очень давно. Я была молодой и самоуверенной. Женщина в реально трудной жизненной ситуации пришла за советом по оптимизации энергетических трат. По опыту (а не психологическому образованию) я знала: у каждого, даже самого сильного и самодостаточного человека в жизни бывают моменты, когда хочется, чтобы кто-то как бы компетентный уверенно сказал: делай вот это и вот так. Приступай сейчас. Мне показалось, что это тот самый момент.

— Слушайте, я скажу вам, что делать! — решилась я. — Вы перевезете бабушку к себе.
— Но у нас нет для нее отдельной комнаты. Двухкомнатная квартира. Мы и так дочку к себе в комнату забрали, чтоб сына не тревожить. Да она и не согласится.
— Согласится. В этом и фокус! Вы положите умирающую, но здравомыслящую бабушку в комнату к умирающему сыну. И предварительно велите ей все ему рассказать. Будете давать ей информацию по тем каналам, которые у нее еще работают, чтобы включались воспоминания: старая музыка, вкус, запахи — это самое древнее и мощное. Скажете: это твое последнее задание в жизни. Последняя работа. Чтоб он отвлекся от того, что умирает так рано. А ему скажете: слушай, ей это надо, чтоб уйти спокойно, а у меня уже нет сил. И он уйдет, как бы впитав и прожив ее чертовски долгую жизнь, а вы сможете за ними ухаживать в одном компартменте.

Женщина подумала, а потом спросила:
— Что такое компартмент?
— Обособленная область в живой клетке, как правило, окруженная слоем билипидной мембраны, — четко отрапортовала я.
Она взглянула на меня с уважением и, еще чуть поколебавшись, кивнула.
— Придете и расскажете, когда все устроится, — велела я ей, про себя подумав: вдруг получится еще хуже? Надо же мне знать.

Она пришла.
— А знаете, все и ничего. Бабушка у меня хоть и командир, но человек долга: я сказала — надо, так она и не пикнула. Ношу все нюхать, музыку ставлю, готовлю еду по ее заказу, как вы велели. У нее явно включаются воспоминания. Теперь она ему чуть не все время рассказывает, когда он не спит. Про детство, юность свою на юге. Истории всякие с работы, какие судьбы у людей тогда бывали — я и сама бывает зайду и заслушиваюсь.
— А сын?
— Он слушает, улыбается. Переспрашивает что-то иногда. Хотя и слабый совсем.
Потом она немного поплакала и ушла. Я долго сидела и бездумно смотрела в окно.

Прошло несколько лет. На прием пришла женщина с голенастой девочкой-подростком. Обе улыбаются.
— Нам бы профориентацию. А то она сегодня врачом, а завтра пожарным. Мы с отцом уж замучились. Поговорите хоть вы с ней.
— Да без проблем, — я тоже улыбнулась. — Садитесь куда-нибудь.
— Вы меня, конечно, не помните. Это много лет назад было…
— Вы с дочкой уже когда-то приходили ко мне?
— Нет. Я одна приходила. Сын у меня тогда умирал и бабушка одновременно. Вы велели их в одной комнате положить.
— Ох…
— Он не умер! — женщина расплылась в счастливой улыбке, а у меня по спине пробежали мурашки и затряслась ручка в пальцах. Я взяла себя в руки.
— Расскажите.
— Что ж рассказать. Ну вот они лежат, и она ему рассказывает. Он слушает. Она ему сразу сказала: «Ты не бойся ничего, ты не один туда пойдешь, я с тобой. Мы там все устроим как надо». Он правда сразу успокоился, а я и рада — сами понимаете.
Я за ними ухаживаю. Однажды бабушка мне на ухо, когда он спит, говорит: «Ты уж не обессудь, походи за мной еще, я его одного оставлять не хочу теперь, провожу уж и тогда сразу сама вслед за ним — ты и освободишься».
Лежат они, значит, лежат, и не умирают. Ни один, ни другой. Муж говорит: гляди, ведь все их сроки вышли, может, врачи там чего напутали, еще с кем посоветоваться надо?
Я, конечно, кинулась. Они говорят: правда, странно, значит, у организма вашего сына еще есть резервы. И потом: вот есть в Москве экспериментальное лечение, не проверено, но шанс для тех, кому уж все равно. Пойдете в группу? Мы с мужем посоветовались, потом сына спросили, а он: это опять в больницу надо? Мы такие: да, но, может, оно поможет тебе и не умрешь. А он: а как же я бабушку оставлю? Мы: а ты ее саму спроси. А она: конечно, поезжай, я тебя тут подожду. Он и поехал. И ему помогло. Группа была из 12 человек. Четверо все равно умерли, у остальных улучшение, а трое самых младших выздоровели совсем! Нам повезло.
— А бабушка?
— Она как узнала, что ему точно лучше стало, так сразу и умерла. Он расстроился, конечно, но тут уж мы ему объяснили, что она только ради него и держалась, а теперь у него дальше жизнь будет, а ей уже пора было, и он как будто понял. Сказал только странное: смерти вообще-то нет, только вы не понимаете, — а потом и не вспоминал как будто.
— Что ваш сын делает сейчас?
— В институте учится, на архитектора. А мы про вас недавно вспомнили, узнали, что вы еще тут работаете, и вот, с Ксюшей пришли.
— Отчего же вспомнили?
Мать кивнула дочери, и девочка, смущаясь, сказала:
— Мне брат странный такой комплимент неделю назад сделал: у тебя говорит, Ксюшка, ножки получились такие симпатичные, загорелые, ровненькие, как жареные сухарики с солью и чесночком. Я, конечно, рот раскрыла и говорю: ты это чего?! Откуда взял? А он сначала ушел молча, и только вечером мне все и рассказал: когда он болел и с бабушкой лежал, мама однажды принесла ей с улицы нагретой солнцем черешни. Она ее понюхала и говорит: «Деревья такие все ягодами усыпаны, солнце, в синем небе птичка малая и шмели жужжат. Мне лет шестнадцать. У меня платье желтое с мелкими красными цветочками и косынка красная. Я на лестнице стою и ягоду в широкую корзинку собираю. Она прямо мне в лицо пахнет. А снизу Володька — балагур наш и красавец, смеется и зубы белые на солнце блестят: ах, Леся, уж какие у тебя ножки ладные да ровненькие получились — как сухарики с солью и чесночком. А мне и стыдно, и лестно».
И с наивным четырнадцатилетним кокетством:
— Получается, у меня ножки как у прабабушки, да?
Мы с Ксюшиной матерью долго молчим, проживая нахлынувшие эмоции. А дальше, что ж, дальше — профориентация.

(С)
Катерина Мурашова

Жизненные истории, придуманные и нет

Рекомендованные сообщения

Podvodnik 5372

Ширвиндт о смысле жизни

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Podvodnik 5372

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

ССМ 309

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Pzm76 19606

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Podvodnik 5372

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Podvodnik 5372

О меркантильности женщин, московской прописке и мужчинах, которые не умеют зарабатывать

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Podvodnik 5372

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Podvodnik 5372

Кровать на двоих.

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Podvodnik 5372

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Podvodnik 5372

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Podvodnik 5372

Машина по имени Света

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Pzm76 19606

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Podvodnik 5372

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Ровермен 11022

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Podvodnik 5372

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Pzm76 19606

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Pzm76 19606

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Pzm76 19606

Поделиться сообщением

Ссылка на сообщение

Поделиться на других сайтах

Podvodnik 5372

Поделиться сообщением